Олег Дивов - След зомби (Трилогия)
Игорь опустил глаза. Все, кто соприкасался с Волковым, находились под его экстрасенсорным давлением. Они видели его таким, каким он сам хотел выглядеть. Безропотно принимали его точку зрения. Беспрекословно повиновались. И потом рассказывали, какой он замечательный.
Того же самого Волков пытался добиться от Игоря — пока не увидел, что это невозможно. А вот с Вестгейтом он, судя по всему, вел себя как нормальный человек. Это было немного странно. Но объяснимо. В Игоре Александре Вестгейте пожилой сенс увидел сына. А в Игоре Бойко почему-то нет. И точно таким же образом братья реагировали на отца. Вестгейт его признал, хотя и с оговорками. А у Игоря все началось именно с оговорок, а кончилось полным неприятием.
— Я оставлю тебе кляксу, — сказал Игорь и осторожно взял брата за руку. — Думаю, еще сутки, и она тебя полностью вылечит.
— Ты уезжаешь? — встрепенулся Вестгейт. — Куда?
— К Папе в Москву. Посредническая миссия.
— Но… Постой, а когда же мы увидимся теперь?
— Ты не беспокойся. Отдохнешь немного и приедешь ко мне.
— Как же… Дадут они…
— Дадут, — сказал Игорь твердо. — Запомни одно. Волков — твой страховой полис. И ты единственный, кто может этим полисом воспользоваться.
— Объясни, — потребовал Вестгейт, оживая на глазах.
Игорь поднялся и выглянул в окно. Волков и Тим стояли посреди двора, мирно беседуя. Вид у обоих был помятый. Каждый держал в руке бутылку пива.
— Любой обычный человек, не защищенный от чужой энергетики, оказавшись рядом с Волковым, теряет способность объективно смотреть на вещи. Все ему верят, все его любят, все перед ним преклоняются.
— А чего он твердит, что никто его не понимает?..
— Он имеет в виду, что никто его не понимает по доброй воле. Так вот, братишка. На тебя Волков почему-то не давит. Я думаю, от безбрежной отцовской любви. С тобой рядом он забывает о своих возможностях. Не ждет от тебя дурного, не экранируется, не подсматривает твой эмоциональный спектр. Мужик как мужик. Открытая система. Понял?
Вестгейт кивнул.
— Через пару часов к тебе зайдет один в высшей степени необычный человек. Он организует доставку. В крайнем случае вытащит тебя отсюда одного. Но хорошо бы…
— Все, — перебил его Вестгейт. — Дальше не надо. Я догадался. Разберемся. Придумаю что-нибудь. Слушай, брат, ты новости не смотрел?
— Боюсь, — честно сказал Игорь.
— Вот и не смотри.
— Очень плохо?
— Хуже некуда. Уже собирают международный трибунал.
Игорь повернулся к Вестгейту и внимательно посмотрел ему в глаза.
— На этом трибунале должны судить Волкова, — сказал он. — Признать невменяемым, «промыть» ему мозги с блокировкой энергетики, чтобы больше не шалил, и принудительно отправить в больницу.
— Я знаю, — кивнул Вестгейт. — Я все знаю.
— Будет жесточайший кризис всех мировых спецслужб. Может быть, заодно свалятся и два-три правительства. И баланс сил хоть отчасти восстановится, — продолжал Игорь. — Во всяком случае, с русскими опять начнут хотя бы разговаривать. Может быть…
— Да хватит меня уговаривать! Все, иди.
— До свидания, — сказал Игорь, пожимая слабую руку Вестгейта.
— Удачи. — Вестгейт закрыл глаза.
У двери Игорь остановился.
— Знаешь, — сказал он, — я этой ночью много думал. И пришел к совершенно конкретному выводу. Как ты думаешь, в чем причина всего этого кошмара? А в том, что два мудака тридцать лет назад что-то не поделили. И до сих пор не могут этого забыть. Они просто сводят личные счеты. В том числе и нашими руками.
Вестгейт повернулся на бок, к Игорю спиной, и ничего не ответил. Игорь вышел и медленно прикрыл за собой дверь.
* * *Тим уже был в прихожей, и Игорь на него чуть не налетел.
— Э! — сказал Тим, упираясь Игорю рукой в грудь. — Полегче. Я и так на ногах не стою. Ну что, поговорили?
Игорь молча кивнул. Дверь на улицу была раскрыта настежь, и на утреннем солнце неземной зеленоватый оттенок кожи Тима был виден слишком отчетливо. Слишком для того, чтобы воспринимать этого человека — человека ли? — всерьез. Но тем не менее он был здесь, рядом, теплый и дружелюбный, и от него многое зависело в намечающейся авантюре.
— Спокойствие, только спокойствие! — сказал Тим, почувствовав, видимо, настроение Игоря. — Нам, мутантам, недоступно наслажденье битвой жизни… Ты уверен, что он все понял?
— Да. Главное — сможет ли он? Все-таки к отцу человек приехал… И вот на тебе…
— Ерунда. Таких отцов в каждом психдиспансере по сто штук на учете состоит.
— Тяжко вам будет, когда он… его… — Игорь замялся.
Тим расправил плечи и упер руки в бока. Этот жест показался Игорю удивительно знакомым.
— Не знаю, — сказал Тим лишенным выражения голосом. — Всю ночь я пытался до него достучаться. То ли это не тот Волков, которого я встретил много лет назад, то ли я сам уже не тот… А может, все от того, что я не переношу сумасшедших. Короче говоря, делайте с ним, что хотите. А мне наплевать.
Левый глаз Тима вдруг резко дернулся, и он прикрыл его рукой. Игорь деликатно отвернулся.
— Ирину жалко, — глухо произнес Тим. — Вот кого жалко, так это ее.
— Что, он серьезно вмешался в ее энергетику? — спросил Игорь.
— Да как тебе сказать… Конечно, без Волкова она не умрет. Будут депрессия, может быть, даже «ломки». Но это все переносимо. А вот то, что без Волкова черта с два она родит…
Игорь непонимающе уставился на Тима.
— Девочка бесплодна, — объяснил тот. — В очень тяжелой форме. Традиционная медицина ей не поможет ничем. А вот наш приятель Волков, кажется, уже почти справился. Здоровенький крепенький эмбриончик. Ма-аленький такой, хорошенький. Она сама еще не догадывается. Только без постоянной энергетической подпитки долго она его не проносит. Вот так-то, Игорь.
— О господи! — сказал Игорь с чувством. — И вот так каждый день. Я за эту неделю постарел на двадцать лет.
— А ведь ты не умеешь ходить как тень, — вспомнил свою присказку Тим. — И не слышишь того, что слышат другие… Представляешь, какая это ответственность?
— Нет, — признался Игорь. — И не хочу представлять. Как вы с этим живете, Тим?
— А мы не живем. — Тим протянул руку и достал у Игоря из кармана пачку сигарет. Понюхал ее с сомнением и положил на место. — Мы не живем с этим, — повторил он. — Во всяком случае, долго не живем. Ощущать на своей шкуре все болячки мира… Тяжко это. И опасно. Можно черт знает во что превратиться. Я, например, очень рано научился выбирать и отсекать лишнее. А Волков не сумел. И стал богом.
— А вы ничем не можете ей помочь?
