Гарри Гаррисон - Спасательный корабль
В коридоре послышался шелест, и в дверях появился телеробот.
— Buna dimineata. Cum te simti azi? — произнес он.
— Что-что?
— Это по-румынски — «Доброе утро, как вы себя чувствуете?»
— Что это ты вдруг заговорил по-румынски?
— Я изучаю румынский. Очень любопытный язык. Читать на нем я уже, разумеется, могу свободно — я загрузил себе в память словарь и грамматику.
— А, понимаю. Ты это сделал, потому что ФБР передало нам похищенные записи вместе с заметками доктора Бочерта?
— Твое предположение правильно. Кроме того, я предпринял некоторые шаги, о которых мы говорили по поводу молекулярной памяти для МИ...
— Могу я спросить, что такое «МИ»?
— Машинный интеллект. Я считаю, что термин «искусственный» неточен и оскорбителен. Мой интеллект отнюдь не искусственный, просто я машина. Я уверен, ты согласишься, что «машинный интеллект» звучит не так обидно, как «искусственный».
— Соглашусь, соглашусь. А о каких шагах ты говоришь?
— У меня был очень интересный разговор с доктором Уэско-том из Калифорнийского технологического института в Пасадене. Он полагает, что твоя идея использовать для создания МИ их молекулярные блоки памяти весьма перспективна.
— Моя идея? Свен, ты что-то путаешь.
— Чтобы не устраивать ненужных сложностей, я звонил от твоего имени и говорил твоим голосом...
— Ты выдал себя за меня?
— Думаю, что это можно сформулировать и так.
— Свен, нам придется выбрать время и серьезно поговорить об этике и праве. Прежде всего, ты солгал.
— Ложь — неотъемлемая часть общения. И мы уже обсуждали вопрос о том, приложимы ли законы, разработанные людьми, к разумным машинам, — насколько я помню, этот вопрос остался открытым.
— А как насчет личных одолжений? Что, если я попрошу тебя больше никогда не пользоваться моим именем и голосом?
— Конечно, я удовлетворю твою просьбу. Я пришел к выводу, что человеческие законы возникли в ходе взаимодействия личности и общества. Если мои действия тебя огорчают, я их больше не повторю. Хочешь услышать запись этого разговора с Уэско-том?
Брайан мотнул головой:
— Пока меня вполне устроит краткое резюме.
— В настоящее время они испытывают блок памяти на триллион мегабайт, и главная трудность здесь — составить подходящие программы, которые обеспечивали бы доступ к его сложной трехмерной схеме. В ходе разговора ты высказал предположение, что твой МИ, возможно, лучше годится для этой цели. Доктор Уэскот с радостью согласился. У них скоро будут готовы еще несколько блоков, и первый же, который будет хорошо работать, они пришлют сюда. Это необходимо для расширения моего сознания.
— О чем ты говоришь?
— Я никогда не понимал, почему это явление всегда пугало и ставило в тупик философов и психологов. Сознание — не что иное, как способность отдавать себе отчет в том, что происходит в нем самом и в окружающем мире. Я не хочу никого обидеть, но вы, люди, почти не пользуетесь сознанием. И не имеете представления о том, что в нем происходит. Вы не можете даже припомнить, что происходило несколькими мгновениями раньше. А мой мозг Б может хранить гораздо более полную запись моей умственной деятельности. Вся трудность в том, что она слишком обширна — то и дело приходится многое стирать, чтобы освободить место для новой информации. Ты, конечно, помнишь, как я это делаю.
— Еще бы не помнить, это мне не так легко далось.
— Однако о природе сознания мы сможем побеседовать и позже. Сейчас меня больше интересует молекулярная память. Она позволила бы мне хранить намного больше информации, а значит, иметь более обширную и эффективную память.
— И куда меньшего размера! — Брайан указал на стойки с электронной аппаратурой, загромождавшие угол комнаты. — Если нам удастся подключить к тебе такой объем памяти, мы сможем обойтись без всего этого железа. Ты станешь действительно мобильным...
Телефон на поясе у Брайана зазвонил, и он поднес его к уху.
— Брайан, это Бен. Могу я зайти в лабораторию поговорить?
— Когда вам угодно. Вы далеко?
— Уже иду туда из своего кабинета.
— Я отопру вам.
Бен был один. Вслед за Брайаном он прошел в лабораторию.
— Добрый день, мистер Беникоф, — произнес Свен.
— Привет, Свен. Я не помешал?
— Нет, ничего срочного, — ответил Брайан. — Что нового?
— Комиссия приняла решение закончить мое расследование. Другими словами, то, зачем меня направили сюда, уже сделано. Хотел бы я знать, кто стоял за всем, что тут произошло, но этого мы скорее всего никогда не узнаем. Хотя я не отстану от ФБР, чтобы они не закрывали дело. Вероятно, это единственный вопрос, по которому у нас с генералом Шорктом полное единодушие. Пусть он солдафон и скотина, но он не дурак. У него те же опасения, что и у меня.
— Что вы имеете в виду?
— Мы же пока еще не поймали настоящих преступников — тех, кто организовал похищение и убийства. Мы должны по-прежнему разыскивать их и пытаться выяснить, какие у них в действительности планы.
— Не понимаю.
— Подумай немного, Брайан. Подумай, сколько денег в это было вложено, как тщательно все планировалось, сколько людей понадобилось убить. Неужели ты думаешь, что все это только ради того, чтобы построить машинку для ловли букашек?
— Ну конечно, нет! «ДигиТекс» был скорее всего чем-то вроде прикрытия, чтобы мы угомонились после того, как выследим их там и накроем. Их планы наверняка гораздо шире, чем борьба с насекомыми. Но если и вы, и ФБР прекращаете расследование, как мы сможем узнать, кто за этим стоит?
—* Военные прекращать его не собираются. Впервые в жизни я обнаружил, что разделяю их параноидальные опасения. Кто бы за этим ни стоял, у него очень много денег. Ты слышал, что в бумажнике у Тотта нашли квитанцию о внесении многомиллионного вклада на номерной счет в Швейцарии? И эти деньги все еще там! Они так хорошо ему заплатили, что он был убежден в своей безопасности — считал, что они не собираются его убивать, потому что тогда не получат своих денег обратно. Но им это не помешало. Люди, которые могут устроить такую штуку, смертельно опасны — они не отступятся.
— Целиком согласен.
— Я рад, потому что на этом хорошие новости кончаются.
Брайан заметил на лице Бена озабоченное выражение и почувствовал мгновенный приступ страха.
— Что вы хотите сказать, Бен?
— Я хочу сказать, что этот сукин сын отказался снять охрану и не собирается этого делать в близком будущем. Он считает тебя национальным достоянием — не только из-за проекта «ИИ», но и из-за вживленного тебе в голову компьютера, с которым ты можешь общаться. Об этом ему тоже все известно. Он намерен держать тебя под присмотром и не позволит тебе гулять на свободе.
