Владимир Шитик - Последняя орбита
Бурмаков был старше, опытнее, выдержаннее. Даже, если бы оставались считанные минуты жизни, он вряд ли решился бы на какой-нибудь опрометчивый поступок. Он искал бы выхода и боролся бы за жизнь до самого конца. Но ему с каждым днем все труднее было выдерживать Павлов нажим.
Однажды, когда Павел был особенно настойчив, Бурмаков внимательно выслушал его и неожиданно обратился к Вите:
- Ты помнишь, что такое Плутон в мифах древних греков?
- Плутон - брат Зевса, бог подземного царства, владелец...
- О том, что Плутон владел душами мертвых, - остановил его Бурмаков, говорить пока не будем, рановато. А вы, Павел Константинович, обратите внимание на такое его качество: "Бог подземного царства". Так давайте попробуем заглянуть в это царство. На Земле тоже полезные человеку материалы редко лежат под ногами. А мы все на поверхности ищем. Ну, а если здесь не повезет, пойдем в долину.
Люди, владеющие самой совершенной техникой разведки недр, с первых шагов почувствовали себя безоружными. Приборы не реагировали на здешние ископаемые.
- Вот и хорошо - не будем таскать их с собой. - Павел сгреб в кучу магнитные, электрические и радиоактивные искатели, сложил их снова в мешок.
- Зачем обижать умные приборы? Они нам послужат еще. Это сейчас они бессильные, ибо нас окружают металлы и минералы, не похожие на земные. А если мы найдем элементы в чистом виде? Тогда без их помощи нам никак не обойтись.
Но шли дни. Были сдвинуты большие скалы, пробиты штольни, и ничего, что могло бы пригодиться, космонавты не находили. Казалось, что природа пожалела для Плутона разнообразия, создав его только из кремния и его соединений.
Пришел день, когда Павел осторожно сказал Бурмакову:
- Нам пора разделиться. Я пойду в долину. Один. Возьму с собой побольше кислорода, пищевых концентратов и пойду. Часов на двести.
Бурмаков кратко ответил:
- Завтра.
На следующий день Павел ушел. А Бурмаков и Витя не прекращали работы. Степан Васильевич не верил, что поход Павла поможет им решить главную задачу найти топливо, и торопился. После взрыва, расколовшего на две половины высокую гору, Бурмаков склонился над приборами. Стрелки магнитных измерителей дрожали на нуле, счетчики отмечали только радиацию, созданную взрывом и космическими частицами. Ничего нового.
- Попробую пронести приборы вдоль разреза, - сказал Вите Бурмаков. - Пойду один. Зачем обоим терять силы.
Витя, чтобы хоть чем заняться, стал вертеть лимбу инфракрасного локатора.
Преломленное отражение хаотически разбросанных горных пород медленно плыло по экрану. Оно было похоже на морские волны, которые разъяренно бросаются друг на друга. Витя подкрутил тумблер настройки. Что-то черное, похожее на лодку мелькнуло среди серых волн. Но что это? Видимо, просто какая-то скала оказалась на пути локаторного луча. Ведь судно может быть только в настоящем море...
- Гм!
Витя обернулся и замер от удивления. Бурмаков, неслышно подошедший к нему, внимательно всматривался в экран. Вот его рука потянулась к шкале. Экран перестал дрожать, черное пятно, похожее на контур лодки, застыло и стало увеличиваться, выплывая на передний план.
- Это какая-то скала, - попробовал объяснить Витя.
- Не думаю. Идем посмотрим. Тут недалеко.
Они направились к горе.
У ее подножья зиял вход в пещеру.
9
Это был поход в неизвестное, без определенного маршрута. Павел мог пойти влево, мог повернуть направо. Только лишь потому, что Бурмаков и Витя были в горах, он выбрал равнину, которая, как показывали инфракрасные локаторы, простиралась к югу от него километров на триста.
Идти было легче, чем в первые дни. Павел натренировался уже ходить в условиях Плутона, да и дорога на этот раз была ровная. Сначала он то и дело давал о себе знать по радио. Затем помехи начали перебивать сигналы, а вскоре и совсем стали глушить. Связь прервалась. Павел еще раз проверил направление, отметил место, где остался корабль, и выключил фонарь. Нужно было экономить электроэнергию.
Устав, он принимал по трубкам жидкую пищу и ложился отдыхать прямо на дороге. Сначала это ему даже нравилось. Но он шел, шел, вокруг ничто не менялось, ничто не обещало близкой находки - топлива или чего-либо другого, ради чего стоило отправляться в это путешествие. Он забывал, что находится на Плутоне. Он злился и на длинную, запорошенную пылью дорогу, и на яркие звезды, которые, не мигая, следили за ним сверху, и на серый мрак, не рассеивающийся ни на минуту. Павел понимал, что это от усталости и одиночества, и боялся, что долго так не выдержит.
Когда-то он легко перенес испытания в сурдокамере. Там одиночество не угнетало так сильно. Даже в минуты тоски подсознательно чувствовалось, что рядом, за толстыми защитными стенами, родная обстановка, друзья. Здесь же он был совсем один, и это была уже не тренировка, и никто не мог прийти на помощь. Но он не мог отступить, вернуться, ничего не сделав полезного для товарищей. Ему это не приходило даже в голову, хотя временами отчаяние захлестывало сердце. Он шел. Упрямо. Вперед.
На что Павел надеялся? Почему выбрал именно это направление? Если бы его спросили об этом, он ответил бы: "Просто так". Но он соврал бы прежде всего самому себе. Где-то в глубине души таилась уверенность, что именно на этой планете, чужой в Солнечной системе, должна была быть когда-то жизнь. Напрасно остатки ее искать в горах, где Бурмаков и Витя взрывают скалы. Жители Плутона, если они были, находились только на равнинах. Почему? Законы единства жизни. Вещество Плутона создано из элементов, которые подчиняются законам периодической системы Менделеева. Живые существа, отличаясь от человека многими внешними и внутренними качествами, обязательно были похожи на него в главном - в развитии ума. А человек всегда стремился в долины, где жизнь была легче, более удобна.
Эта мысль имела непрочное основание - она была в определенной мере правильной только для органических форм жизни. Но остановившись на ней, Павел старался не думать о другом. Говорят, для ученого важна интуиция, позволяющая отбросить лишнее. Так вот, теперь Павла вела интуиция.
Он давно уже не отдыхал. Подгибались ноги, кружилась голова. Сон в жестком скафандре стал большим наслаждением. Павел посветил фонариком, ища, где бы прилечь, и заметил какой-то выступ у дороги. Не раздумывая, он сел на него, силой заставил себя выпить питательный раствор и, вытянув ноги, уснул глубоким сном.
Проснулся он от голода. Хотел было по привычке сделать зарядку, но вспомнил, где находится, и помрачнел. Вставая, положил руки на свое каменное ложе и подпрыгнул от неожиданности. Пальцы нащупали кант гладкого, будто отполированного прямоугольника. Павел мгновенно смахнул с него рукой пыль, включил свет. Правильной формы параллелепипед отливал черным холодным блеском. Не подумав даже о том, как мог оказаться здесь предмет исключительно правильной геометрической формы, Павел стал искать хоть какие-нибудь отметки, что обязательно должны были оставить на нем столетия, и не находил.
