Александр Тюрин - Сверхнедочеловек или История подопытных
- Вы кто? - первая опомнилась Ася.
- Я-то? Я - Петров, ответственный за пожарную и прочие безопасности. А вот кто вы такие?... Ресу-у-рсы! - последние слова фигура уже произнесла с подвыванием на бегу. Бег шел по полу, потом продолжился на стене и потолке. Наконец "Петров" стал темным пятном, похожим на паука, в дальнем углу.
- Сам ты козел мохнорылый... Я думаю, это все нам привиделось, заключил Почкин, успокоив колочение в сердце. - Просто легкая шизия, небольшое хиленькое расчленение сознания. Может, мы еще надышались каких-нибудь паров-испарений. Вот так, господа товарищи. Хотя фамилию Петрова я припоминаю. "Автополимеризация по Петрову." Когда тюркский воин занес над ним саблю, он закричал: "Не трогай мой полимер." И налетчик разрубил пополам его полимер.
- По сравнению с теми временами Петров заметно деградировал. Вряд ли он понравится даже самой неприхотливой даме... А еще тут какая-то каморка сбоку, - обнаружила Ася.
- Ну, давай посмотрим, коли пришли. Что там еще за комнатка для тайных свиданий?
Дверь бокового помещения защищалась кодовым замком, который, однако, был сильно изъеден временем. В этой комнате оказалось куда холоднее, чем в лаборатории, что особенно прочувствовал оказавшийся без куртки Почкин. А шкафы тут сохранили, можно сказать, юношескую крепость и хорошие клинкетные запоры. Почкин покрутил ручки и потянул массивные дверки одного из металлических ящиков. Потом застыл озадаченный.
- Ася, дай-ка свечку. Что-то я здесь не очень разберусь.
Наконец слабенькое пламя высветило внутренности шкафа.
- Теперь понятно, разобрался. Но я все-таки надеялся на лучшее. Хотел бы я знать, отчего у меня так стучат зубы - из-за стужи, или содержимого этого ящика?
Шкаф был полон голов, ГОЛОВ на подставках. Отрезанных и сохраняемых. Прилично сохраненных. Причем некоторые из них напоминали неандертальские и питекантропские.
- Гады, садисты, тьфу. - Почкина передернуло, - я и сам башки рубал, но под горячую руку! А тут все разложено и коллекцией называется.
- Даже при такой бодрящей прохладе все эти кочаны не должны были столь хорошо сохранится, - заметила стойкая Ася и распахнула еще один шкаф. - Здесь руки рядком лежат. Есть даже обезьяньи, с примыкающим большим пальцем.
- Прозекторская. Или провиантская. Впечатление создается, что здесь жил-поживал да добро наживал какой-то просвещенный людоед. Устроил любовно, в своем вкусе красный уголок.
Почкин стал закрывать шкаф, но потом передумал и вновь открыл.
- Кто-то чего-то сделал или мне почудилось? Ася-я-я, да по какому они праву? Эдак живот может со страху заболеть.
Непонятно по какому праву одна из голов с большими надбровными дугами занималась тем, что подмигивала и пыталась что-то нашептывать. Однако Ася вопреки ожиданиям не побледнела.
- Это меня вполне успокаивает и даже устраивает, Почкин. Головы и руки не настоящие. Просто детали квазиживых биополимерных киборгов. Или квибсеров, как выражаются в Космике.
- А это меня не слишком успокаивает. Как, например, эдакого живучего квибсера можно кокнуть?
- Для начала закройте дверцу, господин Блюститель. Или вам требуется внушительное количество слушателей?
- Да, девушка права. Спокойной ночи, головы. Хватит ужас наводить. Почкин поспешно затворил дверку. - У меня ощущение, что я скоро начну кое-чего понимать.
- Я думаю, избавиться от квибсеров трудновато. Квазиживая органика при достаточно мощном источнике энергии, например, субнуклоновом конвертере, возобновляется быстро. Если даже останется, например, половинка тела, этого достаточно. Наверное, энергетическое подкрепление можно получать, так сказать, от товарищей по партии. А структурная информация будет восстанавливаться по копиям и матрицам, хранящимся также на каких-нибудь других носителях... Ладно, пора нам отмерзать.
После такого неутешительного заключения трясущие челюстями исследователи вернулись из холодной кладовки для членов тела в помещение самой лаборатории. Где их, оказывается, ждали с большим интересом.
Полукругом стояли фигуры мужских очертаний в давно немодных пиджаках и брюках, также женские фигуры в архаичных платьях, весьма открытых со всех сторон.
- Интересно, а между ног у квибсеров все подробности соблюдены? пробормотал "для разрядки" Почкин и, вытащив свой кольт с широким стволом, взвел курок.
Фигуры приближались с неразличимыми в потемках эмоциями. Причем, если у одних были довольно координированные движения, то другие перемещались, как развинченные игрушки.
- Ну-ка, фу, - сказал Почкин как будто к нему подбирались голодные псы. - Чего надо?
- Роскоши человеческого общения, - объявил передний силуэт. - Роскоши общения с человеком.
- Я - профессор Никодимов, - представилась следующая фигура, которая все время качалась, пытаясь удержать равновесие. - Именно я рассчитал оптимальные размеры унитаза в 2038 году.
- А я доктор Хусаинов, - заявила странная личность, у которой руки двигались вне всякой связи с телом. - Изобретатель саморазогревающейся котлеты и вечно теплого супа. Ну, помните сенсации 2042 года?
- А вот я синтезировал мусорное ведро, которое съедает помои, еще в 2047 году, - гордо напомнил ученый с отчаянно трясущейся башкой.
- У меня такое впечатление, что я попал на бал самых именитых мертвецов. Сейчас будут приглашать на брейк, польку-бабочку и другие древние танцы, - поделился впечатлениями с компаньонкой господин Блюститель.
Тем временем остальные присутствующие тараторили о своих достижениях.
- Цвет ИТР, все из Минэкологии, - подытожил Почкин. - Итак, наши лучшие таланты были каким-то образом сохранены в искусственных организмах. Но, эти полимерные товарищи будто поголовно белены объелись и мухоморного сока опились. Им явно чего-то не хватает.
- По-моему, они за что боролись, на то и напоролись. Телесное бессмертие обрели, да вот душевные силы в пластмассовом теле быстро истощаются. Осечка вышла, - особенно гулкие и смелые слова произнесла Ася. - Угадала? Пока ее нет, вы, господа ученые, просто куклы.
- Ты потише, Аська, - нахмурился Почкин, - еще разозлятся с горя.
- Иначе мы ничего никогда не узнаем, господин Блюститель, - нехотя оправдалась спутница.
- Девушка права. Загвоздка в одной комплектующей детали. Но разве трудно поменять свечу зажигания в двигателе внутреннего сгорания?
Удачное сравнение привела передовая фигура. Ее лицо посветлело, стало доступно обозрению, оно просто лучилось. Петров, тот самый. Но на глазах физиономия текла, как глиняный холмик в проливной дождь. Она видоизменялась, она силилась стать на что-то похожей. Получалось плохо. Лицо расплывалось в какую-то лужу. Однако не слишком удачливый оборотень, собрав остатки душевных сил, все-таки привел свою физиономию в порядок. Она явно теперь подражала, и носом, и ушами, и особенно усами, Министру Экологии, вернее Владыке Чистоты, каким тот был в более юные годы.
