Эйв Дэвидсон - Феникс и зеркало
Судя по всему, горгульи долго в неволе не живут, однако Гюнтер находился у Клеменса уже второй десяток лет. Вида он был внушительного: длинный гибкий язык, уши, как у летучей мыши, были большими и заостренными на концах, острейшие клыки наглядно свидетельствовали о том, что перегрызть любую шею не составит горгулье никакого труда. Спину существа покрывала жесткая вьющаяся шерсть, плечи были на удивление широкими, передвигалась она на задних, крепких и кривых ногах, опираясь при этом на тыльную сторону передних лап. Телохранителем Гюнтер, несомненно, был превосходным - чего стоил только один его вид.
В Мессину Вергилий добрался на каракке (маленьком каботажном суденышке) безо всяких проблем накануне дня, назначенного для свидания с Огненным Человеком. Имперские бумаги сыграли ему хорошую службу: принят он был со всем почтением и весьма радушно, однако решил, что лучше будет, если он остановится в "Большом Серале", широко известном как лучшая гостиница на всей Сицилии. Стол там был превосходен, сад - изумителен, отведенный же ему номер - чист и прекрасно обставлен. Впрочем, ночью Вергилию приснился довольно странный сон, а именно: будто мраморная плита над его кроватью отходит в сторону и оттуда появляется чья-то рука. Сквозь сон ему почудилось, будто Гюнтер выскочил из-под его кровати и, стремительно метнувшись, пропал из виду. Наутро, разумеется, все было в лучшем виде: немедленно подали таз с теплой водой для умывания, тут же появился завтрак, однако что-то снова встревожило Вергилия, он принялся оглядываться по сторонам и наконец выяснил, в чем тут дело, - горгулья издавала неясный, тревожный звук.
Гюнтер сидел на полу с весьма блаженным выражением на лице и что-то старательно сосал. Он было зарычал, когда его временный хозяин потребовал этот предмет себе, но потом протянул то, что было зажато в его лапе.
А зажат там был человеческий палец.
Словом, завтрак Вергилий заканчивал в настроении весьма задумчивом. Гюнтера, несмотря на несомненную пользу от него при различнейших обстоятельствах, следовало отправить домой. Что и было осуществлено посредством неаполитанской каракки, куда горгулью погрузили, снабдив на дорожку грудой красных апельсинов, до коих существо было превеликим охотником, употребляя их с косточками и шкуркой.
Как и было уговорено, Вергилий на маленькой лодчонке вышел в море из тартесского порта Мессины и отплыл достаточно далеко, так что город остался лишь пятном на горизонте. Лица его коснулся ветер, жаркий и пахнущий ароматом апельсиновых садов.
- Это сарацинский ветер, - пояснил тартессит - рулевой его лодки, увидев, что Вергилий обратил внимание на ветер. - Дует с Либии. Не к добру это... - Тартессит пожал плечами и не сказал более ни слова.
Вскоре на горизонте появилось черное пятнышко. Вергилий было решил, что это корабль Ан-тона, но вскоре обнаружил, что приближается лишь лодка, узкая и короткая - не длиннее двойного весла, с маленькой кабинкой, разместиться в которой могли лишь двое. И этим вторым, к немалому удивлению Вергилия, оказался его давний чернокожий знакомец Бонкар. Тартессит немедленно развернулся и, не попрощавшись, отплыл прочь, Бонкар же приветливо улыбнулся, и их маленькое суденышко стремительно заскользило по глади залива, словно крупная черная рыба, преследующая рыбешек поменьше. Корабль Огненного Человека поджидал их с невидимой для плывущих из Мессины стороны небольшого каменного островка, единственно и пригодного на то, чтобы быть укрытием.
- Здравствуйте, патрон, - приветствовал мага финикиец. И, указав на скудные пожитки Вергилия, добавил: - Что же, вы оставили своего льва на берегу?
- Льва?
- Ходят слухи, будто вы заявились из Неаполя с созданием, смахивающим на льва, грифона и мандрила (*18) одновременно.
- Увы, слухи, к сожалению, всегда проигрывают в своей точности своей быстроте. Нет, капитан, существо было горгульей моего приятеля Клеменса. И я отослал ее обратно, поскольку решил, что долгое путешествие не пойдет ей на пользу. А у вас, капитан, новый помощник?
- Да, как видите. Прежний сгоряча затеял драку за какую-то шлюшку с человеком, который был и моложе, и сильнее, и настойчивее его. А Бонкару, в свою очередь, поднадоели мешки с пшеницей. Видите, вот так Общий Ход Вещей и выстраивает все в надлежащем порядке. Занимайте мою каюту, я предпочитаю спать прямо на палубе. В хорошую погоду там просто приятно, в дурную же я все равно не смогу позволить себе спать внизу.
Весла были опущены в воду, и птичий нос лодки двинулся вперед. Пучины морские были тихи, и жертва, принесенная Принцу Моря, - кусок хлеба - была принята им через его эмиссара, дельфина, ради этого выскользнувшего на поверхность. Небольшой морской монстр появился в нескольких лигах от них, но не сделал попытки нарушить благословенную тишину, лишь проводил путешественников своими выпученными, похожими на удвоенную луну глазами и вновь скрылся под водой. Море сияло ляпис-лазурью, туманные, голубовато-серые, возвышались вдали горы, ближний берег был зеленым, веселым, дальний же - за белыми барашками, у самого горизонта - выглядел желтовато-коричневым и мрачноватым. Подобно отаре гигантских овец, через небосклон тянулись облака. Их темные отражения глядели на своих белоснежных, будто выкупанных, двойников из пучил морских. Начинало вечереть, и вдали, на берегу, зажигались все новые огоньки, а облачка дыма из труб лишний раз напоминали о судьбе смертного человека, которому навек суждено "в поте лица растить свой хлеб либо погибнуть".
Чуть погодя финикиец указал в сторону скалистого берега:
- Видите пещеру? Вон там? - Вергилий проследил за направлением багровой руки компаньона и, в самом деле, увидел на скалистом склоне пятно, которое вполне могло оказаться входом в пещеру. - Там обитает могущественный страж, Херуб Дис, клянусь честью! - обернулся капитан. - Если путешественники, пустившиеся в плавание с добрыми намерениями, оказываются захваченными бандитами, обитающими неподалеку - вон там, видите? - тогда Дис выходит из пещеры и с помощью своего огненного меча выручает их из беды. Но если же цели их дурные, если их намерения противоречат Верховной Воле, то Херуб им не поможет.
Вергилий слушал капитана Ан-тона и внезапно удивился тому, как тон его речей стал не похож на ту интонацию, с которой Огненный Человек рассуждал о грузах, рейсах, страховке и компенсациях. Голос сделался мягким, певучим - Вергилий понял, что очень мало знает и о самом этом человеке, и о его желаниях, тревогах и страстях.
Солнце в своем огненном корабле (используя привычный образ финикийцев) спустилось по своей равноденственной кривой (используя язык науки). Птичий нос корабля уткнулся в берег, местные жители помогли экипажу вытащить его на песок, получили вознаграждение за свою нехитрую услугу и принесли в ответ дрова и несколько горстей каперсов - все, что они могли предоставить из провизии. Путешественники вознесли молитвы Всеблагому, освятили свой нелегкий морской хлеб, обмакнули в соль и приступили к трапезе, которую составили масло, рыба, вино, пирожки с фигами и принесенные им каперсы. Один матрос из экипажа был выставлен в дозор, остальные же выкопали себе ямки в песке, обложили их со всех сторон сорванными травами, которые будут отгонять мух и иных кровососов, завернулись в одежды и мирно почили до утра, ощущая тяжесть навалившейся усталости, - как всякие опытные люди, умеющие не переоценивать свои собственные силы.
