Владимир Михайлов - Стебелек и два листика
Может быть, Юниор ждал, что в ответ ему бросятся на шею и будут долго и прочувственно благодарить; ничего подобного, однако, не случилось. Напротив, Зоя даже немного отодвинулась от него.
- Вы приносите мне жертву, Юниор?
- К чему такие выражения?
- По-моему, это точное обозначение вашего поступка. Но за мной остается право: принять жертву - или отвергнуть.
- И вы, конечно, ее не примете? Будем играть в благородство?
- При чем тут благородство? Вы просто не подумали, Юниор. Попытайтесь понять.- Зоя говорила холодно, почти резко.- По сути дела, вы приносите в жертву себя. Свое прошлое, настоящее, будущее. Это очень большая жертва. Самая большая. Не просто услуга. Но поймите же: как раз мелкую услугу можно оказать каждому и можно принять ее от каждого, но чем она больше, тем серьезней вы думаете: а можно ли позволить этому человеку оказать тебе такую услугу, принести жертву? Да, не требовать от него услуги, а именно - позволить. Потому что всякая услуга ставит вас в зависимость, а уж жертва - тем более. Но разве я не вправе решать - хочу я или не хочу зависеть от вас, хотя бы и чисто морально?
Юниор вскочил. Такого он не ожидал.
- И я признан недостойным, не так ли?
- Да постойте же, дайте договорить!
- А чего тут договаривать?! Все ясно. - Юниор!
Он опомнился.
- Простите. Но лучше не продолжайте. Обидно, и вообще… все то, что вы сказали, несерьезно и к нам отношения не имеет.
- Это я могу обидеться всерьез, Юниор. Разве то, что я сказала - ерунда?
- От первого до последнего слова. Какая жертва? Кто говорил о жертве? Я о себе забочусь прежде всего, а не о вас. Я собираюсь прожить еще достаточно долго. И не хочу жить с сознанием того, что я убил человека. Это во-первых. А во-вторых, мне вообще здесь нравится. Этот мир по мне. И я хочу жить здесь. Кстати, я об этом думал еще тогда, когда вас тут и не было.
- Когда меня не было, вы вольны были принимать любые решения. Тогда они касались только вас. Но раз уж тут оказалась я, то вряд ли следует столь категорично решать за обоих, даже не спросив моего мнения. Простая вежливость требует…
- Увы, я крайне невежлив от природы. Жаль, что не успел предупредить вас об этом.
- Не надо так, Юниор: в вас говорят обида и раздражение. Но задумайтесь немного и поймите меня. Вы уже объяснили мне, что я тут не вольна не только в своей жизни, но даже в смерти. Поэтому-то я и не могу так, очертя голову, согласиться на все, что бы вы ни предложили. Потому что мы с вами все-таки люди, а значит - не всякая жизнь имеет для нас цену. Три недели - это одно. Долгая жизнь - другое. И я не могу решиться сразу.
- На что тут решаться, не понимаю. Вам и пальцем пошевелить не нужно. Жить, и все.
- Как все просто! Но вряд ли вы сможете долго просуществовать здесь - без серьезного дела, без тех людей, для которых вы в конечном итоге все делали - если даже при этом не думали о них, все равно они незримо стояли за вами. Нет, вернее всего - пройдет очень немного времени, и вы начнете тосковать, жалеть, отчаиваться. Каково будет при этом мне? Я ведь не привыкла, чтобы мною тяготились. И ведь пока я говорю только о вас. А я сама? Думаете, я привыкла к такой жизни? Вокруг меня всегда были люди, у меня было достаточно дела, с моей точки зрения важного, пусть оно и не было столь значительным и трудным, как то, которым занимались вы. А кроме того…
Зоя тоже успела вскочить на ноги и стояла лицом к лицу с Юниором, чуть подняв лицо, чтобы смотреть ему прямо в глаза. Сейчас она отвернулась, вздохнула.
- А кроме того… Юниор, мы же взрослые люди, мы отлично понимаем, к чему приведет жизнь вдвоем на этой земле. Да, сейчас это, безусловно, кажется вам не лишенным интереса, знаю. Но кто скажет, как это может обернуться? Наверное, вам легче: у вас на Земле не осталось ничего определенного - по вашим же словам. Но у меня ведь иначе, понимаете? Я любила Георга и, наверное, продолжаю любить сейчас - хотя он поступил со мной непорядочно и хотя он там сейчас не один. Я тоже во многом виновата, теперь я, кажется, понимаю: ему бывало очень нелегко со мной, с моими капризами, с моим кокетством… Вы ведь не хотите, чтобы между нами что-нибудь происходило по необходимости, а не по зову чувства - или хотя бы не наперекор ему? Вы успели подумать об этом, Юниор?
Он медленно покачал головой. Ну конечно же, не успел. Главным ему казалось - решиться самому, окончательно и бесповоротно. Все обернулось сложнее. Конечно же, она права. Но разве не прав он? В чем-то - наверное…
- Хорошо, Зоя,- проговорил он, медленно выталкивая слова, как бы через силу.- Не будем решать сейчас. Пусть будет так, как вы хотите. Я соглашусь. Но не думайте… не думайте, что я так легко, так легкомысленно… нет.
Зоя снова взглянула ему в глаза, кивнула. Нагнувшись, подняла свою пляжную сумку. Юниор протянул было руку, но Зоя отрицательно покачала головой. Повернулась и пошла по той самой тропке, по которой шли они утром, по которой пришли сюда после обеда. Юниор, опустив голову, исподлобья смотрел ей вслед.
* * *
Женщины катастрофически не понимают нас - вот к такому выводу пришел Юниор, стоя на смотровой площадке и разглядывая окружающий мир. Похоже, что Зоя сочла его предложение, продиктованное лучшими чувствами, просто попыткой поскорее залезть в ее постель. В то время, как ничего подобного у него и в мыслях не было, и уж во всяком случае не такие соображения руководили им. Он совершенно согласен жить здесь, даже не видя ее - просто зная, что с ней не случилось по его вине ничего плохого. Спокойная совесть, вот чего он добивался. И так он и сделает. Она же пусть живет так, как ей нравится. Пусть проводит время в воспоминаниях о Георге, о Земле или занимается чем угодно; Юниор ни в чем не станет ни мешать ей, ни противоречить.
Ну хорошо, об этом пока достаточно. Пора поинтересоваться тем, что происходит вокруг. Под куполом все как будто в порядке. Комбинатор работает образцово. Дом, в котором живет Зоя, отсюда не виден, деревья скрывают его, но Юниор знает, что дом никуда не делся. Итак, внутри все ладно.
Ну а там, в большом мире? Трудно сказать. По-прежнему почти никакой видимости. Слабо просматривается гряда. Выросла она? Может быть… Тут нельзя доверять чувствам, нужны беспристрастные показания приборов. Сейчас этим и займемся. Если приборы покажут что-то угрожающее - выведем агроплан, слетаем туда и посмотрим, как это выглядит в натуре. Собственно говоря, сделать это даже необходимо. Но не сию минуту. Такой полет, естественно, связан с выходом за пределы купола. И прежде чем окончательно решиться на это, надо взвесить все «за» и «против», подумать, как может хотя бы кратковременная разгерметизация купола отразиться на благополучии внутреннего мира.
