Владимир Журавлев - Опьяненные свободой
Малолетки, однако, труханули. Полезли из кустов, заозирались, штаны начали в порядок приводить. Сколько же их!
И тут жертва сделала неверный жест. Раздался смачный удар, и из кустов вынесло кого-то спиной вперед. Детки, конечно, возбудились и озверели. У них появилось оправдание — она же первая начала!
— Орлы, старт! — заорал я.
Зря орал, конечно. Они и сами сориентировались. Десять секунд, пятнадцать… и у кустов рухнула черная тень. И другая! И еще одна! Сюрприз, ребятки! Экспериментальные дельтапланы-катапульты с меняемой геометрией крыла! «Горные орлы» теперь могут оказываться в самых неожиданных местах — и оперативно убывать оттуда при необходимости.
Малолеткам не повезло. Дежурная пятерка оказалась сплошь из новичков. Силы они соразмерять еще не научились.
— Красавца не жалеть! — подсказал я. — Он за главного — и командиров не уважает.
Командир пятерки, очевидно, понял по ситуации, что главарь под суд может не попасть. Ну, а раз так…
Наверно, «казак» был отчаянным бойцом. Стойку он принял просто замечательную. А толку? Его сбили ударом развернутого крыла — и добавили…
— Покалечите, — заметил Эдик.
— Или убьем, — согласился я.
— Но ведь это самосуд? Беззаконие?
— А у нас свой закон. Закон справедливости командирского корпуса.
— И ты берешься вершить суд по своему усмотрению? — неуступчиво возразил Эдик. — Ну и чем ты в этом случае от них отличаешься?
— Я вырос в кланах, Эдуард. У нас там очень строгие законы…
— Здесь не ваши дикие кланы!
— …Очень строгие, Эдуард. Но есть кланы богатые — и не очень богатые. Очень уважаемые… за богатство, естественно… и так себе… Ну вот, тогда я мечтал об одной девушке. Она была скромницей и умницей — чего еще желать? Но она была красива и приглянулась другому …джигиту. Из очень уважаемого клана. Он изнасиловал ее в присутствии своих друзей. Так у нас принято. Я до сих пор часто слышу, как она кричала… хотя она и не кричала вовсе… это я кричал. Так что да, я беру на себя право вершить суд. И… вот что, Эдуард. Не повторяй всеобщих глупостей. Мы отличаемся от бандитов. Они насилуют. А мы их за это убиваем. И это очень легко различить.
Эдик кашлянул.
— Твоя девушка погибла?
— Она не была моей девушкой. Она даже не знала о моих чувствах… и планах. И она не погибла. Зачем? Она вышла замуж за того джигита. Так у нас принято. Чтобы не было мести. Чтобы жил клан.
— Жуть! — высказался Эдик. — Как же ее заставили?!
— Зачем? Ее даже не уговаривали. Обычное в наших краях дело. Она была довольна своей судьбой… скорее всего. И ее клан тоже. Всем было хорошо, плохо было только мне. И я ушел. Вы знаете меня очень хорошо как Володю Чученова, только это не мое имя, не моя фамилия и не моя жизнь…
— Занятно живут в ваших национальных общинах, — протянул Эдик озадаченно. — Как в бандах, честное слово.
— В ваших тоже, господин Кветковский, — хладнокровно заметил я. — Все национальные общины связаны с бандами, уж такое у нас государство.
— Откуда узнал про меня? — помолчав, спросил Эдик.
Кажется, ему не понравилась моя осведомленность. Ну, поляк он, и что?
— По манере говорить.
— Я правильно говорю!
— И это тоже. Поляки говорят очень правильно. Но фонетика оригинальная, хотя это тонкости, специалист только и заметит.
— Все акценты различаешь, да?
А вот это уже секрет, принадлежащий не мне, так что я промолчал и уставился в монитор. Малолеток уже утащили. «Казака» тоже. А вот его следовало бы бросить в канаву. Мягкосердечные у нас «горные орлы». Из кустов выбралась несостоявшаяся, кажется, жертва. Крепенькая такая девочка, с копешкой соломенных волос. Пуговицы-кнопки ей успели оборвать, но и только. Разбитые губы — это мелочь. Повезло. Могли бы искалечить… в лучшем случае.
Девчушка подняла голову, и я вздрогнул от ее пронзительной красоты. Причем не во внешности дело… не столько во внешности. Такими стали наши девушки из командирского корпуса. Наши арты.
— Так! — озадаченно протянул Эдик. — А она ведь даже не испугана. И не из Города, что-то я не припоминаю такую, а должен бы… Володя, а куда вы ее сейчас?
— Да в Город же, куда еще? К врачу на предмет переломов-ушибов, потом к Золотым воротам на дознание, потом… наверно, Женя Гафаров ее в гостевой блок определит. А что?
Цветков хмыкнул:
— Да ничего. Просто подумалось, что вот перед нами еще один способ нелегального проникновения в Город. Хотя вряд ли, ее и убить там могли запросто…
Он внезапно нахмурился и ушел без объяснений. Наверно, очередная творческая мысль посетила, вот и помчался ее воплощать. А я подумал, что Эдик вообще-то очень подходит, чтоб стать командиром. Предан Городу, не мыслит себя без него — это само собой. Но он же и подготовлен соответственно. Я встречал его и на командирских маршрутах, и на наших тренировках. Я даже в деле его видел неоднократно — правда, с камерой в руках. И при всем этом он не командир. Как-то нашел свое место в Городе вне корпуса.
Я еще немного подумал над его последними словами. И решил, что это нереально. Ее бы наверняка убили, если б не «горные орлы». А про возможности «горных орлов» мало кто знает даже в Городе. И мало кто знает про наши порядки. Ее бы вернули на Сортировочную сразу же — если б электричка не была последней. Хотя — вот что она делала в лесу около Города, в темноте? Грибы собирала, что ли? Или больная на голову?
Я поискал ее на всякий случай по системе слежения. Надо же, нашел! Оп-па…
Это следовало обдумать. Золотоволосая девочка висела на шее у некоего мужчины и радостно дрыгала ногами. Мужчина этот, естественно, звался Иваном Алексеевичем.
Но я переключил монитор. И переключил мысли. Завтра — игра. И лишь затем — все остальное. Но сначала — Игра.
24Сколько лет прожил, все повидал, ко всему привык, а перед игрой все равно ладони потные и сердце не бьется. Я даже разминаться не могу, всего в комок сводит. Иное дело профессионалы. Игроки Рудника небрежно работали с мячами. Вот Клячин хлестко бьет, партнер принимает удар играючи и отправляет мяч обратно, точно под следующий удар. Клячин опять бьет, и опять к нему возвращают мяч идеальным пасом… Никто из них даже шага лишнего не сделал в сторону! Зачем, собственно? Если мяч летит куда надо — а у Рудника он только так и летит — тянуться за мячом не надо. У нас так не получается. И никогда не получится. Но на нас они и не смотрят. Презирают. На игру вышли в тренировочных костюмах, типа на разминку. Ну, так оно и есть — с их точки зрения. Как они вообще согласились на игру?! Вижу только одну причину — от великой злобы на командирский корпус.
