Зиновий Юрьев - Повелитель эллов
Я заметил, что при одном и том же усилии я взлетаю то выше, то ниже. Летучие мыши по-прежнему пищали и носились над моей головой, и я заметил, что писк их то усиливался, то затихал, и что он как-то связан с высотой моих прыжков. Чем пронзительнее был писк, тем выше я взлетал в плавных своих прыжках.
Уж не маленькие ли эти твари регулируют здесь силу тяжести? Или, наоборот, они чувствуют ее изменение?
Но вот птички замолчали и пристально уставились на меня круглыми, как бусинки, глазами.
— Не бойтесь, пичужки, — сказал я.
Я забыл о страхе. Любопытство мое вибрировало, клочьями всплывали в памяти сцены из читанных когда-то фантастических романов: рассыпающиеся от прикосновения неведомые приборы, таинственные формулы, начертанные на стенах, потерянные тайны древних цивилизаций.
Я попробовал еще раз подпрыгнуть. Мои восемьдесят килограммов исправно тянули меня вниз, и я скорее дернулся, чем подпрыгнул.
Птички молча смотрели на меня, и я снова протянул к ним щупальца своего мозга, но ответа не было. Щупальца как бы упирались на этот раз в стенку, и я не слышал маленьких тварей. Не было даже сигнала опасности.
Странно. Впечатление было такое, что передо мной не живые существа, а некие механические сооружения. Снова и снова я пытался настроиться на них, но с таким же успехом я мог пытаться установить контакт с камнями или кусками труб в этих развалинах.
Наверное, в этом здании можно было найти еще что-нибудь столь же волнующе загадочное, но корров здесь явно не было. Я вздохнул и вышел наружу.
Прямо у пролома стоял корр и смотрел на меня. Стоя, он казался больше и выше, чем тот, что лежал под балкой. Глаза у него были совершенно круглые, и он смотрел не моргая. Руки (мысленно я решил за неимением лучшего слова назвать эти две странные конечности именно так) были опущены и прижаты к передним ногам. Светло-коричневая короткая шерсть лоснилась.
— Здравствуй, — сказал я мысленно и тут же почувствовал, что корр так же коснулся моего мозга, как я — его.
— Здравствуй, — ответил он.
— Я не несу с собой опасности.
— Да.
— Ты знаешь?
— Да.
— Как?
— Я видел, ты склонился над Дивом.
— Дивом?
— Это имя корра, который дошел до конца пути около гладких стен.
Слава тебе господи, наконец я услышал имя. Нет, товарищи эллы, они вовсе не такие дикие животные, как вы пытались меня убедить.
— Ему нельзя было помочь, — сказал я.
— Я видел. Ты дотронулся до головы Дива. Зачем?
— Зачем? Не знаю. Я чувствовал, ему было больно.
— Ему было больно. Но зачем ты тронул его?
— Не знаю. Я хотел облегчить его боль.
— Ты говоришь неясно. Куда ты идешь?
— Не знаю.
— Ты ничего не знаешь.
— Я действительно почти ничего не знаю. Но я хочу знать. Я и нахожусь здесь для того, чтобы узнать. Прежде всего я хотел найти корров.
— Для чего?
— Эллы попросили меня узнать, почему вы стали нападать на них.
— Ты ведь не элл.
— Нет. Ты видишь. Я пришел издалека.
— Чтобы помочь эллам?
— Да.
— Ты хочешь помочь эллам?
— Да. Они просили меня.
— А ты знаешь, как помочь им?
— Нет, только узнать, почему вы нападаете на них.
— Мы не нападаем на них.
— Но вы же уводили или уносили эллов.
— Да.
— Для чего?
— Чтобы помочь им.
Моя бедная голова не выдерживала перегрузок. Предохранительные пробки с фейерверкным треском лопались в ней одна за другой. Я хочу помочь эллам, корры хотят помочь эллам, эллы хотят… фу, чертовщина какая-то.
— Но как вы помогаете эллам?
— Мы не умеем помогать им.
— Прости меня… Могу я спросить, как тебя зовут?
— Варда.
— А я Юрий.
— У нас есть похожее имя Юуран.
— Варда, прости меня, я не понимаю. Ты говоришь, что вы хотите помочь эллам, и ты же говоришь, что вы не умеете помогать им. Кто же им помогает?
— Неживые.
Все. Я прикрыл на мгновение глаза. Это было уже слишком. Если я хотел хоть как-то действовать на Элинии, надо перестать удивляться, изумляться, поражаться, разевать рот и хлопать глазами. Мое бедное воображение вдруг нарисовало мне картину: будущие поколения эллов, есть ли у них поколения или нет, все равно, будущие поколения воздвигнут памятник бескорыстному идиоту Юрию Шухмину, который в безумном своем невежестве пытался помочь им. Я буду наверняка изображен с открытым ртом и выпученными глазами. Самое забавное, если можно было говорить в моих обстоятельствах о забаве, заключалось в том, что проект памятника казался мне в тот момент гораздо реальнее, материальное, что ли, легче влезающим в оцепеневшее сознание, чем беседа о помощи эллам и добрых неживых с шерстяным кентавром.
— Неживые? — пробормотал я. — Как же неживые могут помогать?
Варда посмотрел на меня, и мне почудилось, что в круглых его тюленьих глазках мелькнула жалость, — что за непонятливое существо стоит перед ним.
— Они умные и добрые.
— Но почему ты называешь их неживыми?
— Они не такие, как мы.
— Они не корры?
— Нет-нет. Они… у них нет ног.
— Как же они двигаются?
— Они катятся. Но только утром и то медленно.
— На чем же они катятся?
— Как на чем? Они… катятся. Но только утром, а потом они постепенно останавливаются, пока не станут совсем неподвижными.
— Они круглые?
— Что такое круглые?
Я представил мысленно большой шар, и Варда радостно воскликнул:
— Да, круглые. Но только снизу. А сверху у них руки. Но ты сам увидишь их. Ты пойдешь со мной?
— Да, Варда, конечно. Мы ведь все хотим помочь эллам.
Корр побежал, и я побежал за ним. Не успел я подумать о том, сколько я выдержу, как Варда уже был далеко впереди. Я и на Земле отнюдь не марафонец, а здесь в разреженном воздухе, да еще обессиленный от нокдаунов, в которые меня посылали то эллы без "я", то коричневые кентавры, убивающие трехглазых, чтобы помочь им, я явно был не в лучшей спортивной форме. Да и корр, похоже, имел совсем другой разряд: он мчался легко, и движения его длинного тела были текучими, он словно переливался из одной точки пространства в другую. Вот он исчез за оранжевым кустарником. Нет, мне за ним не угнаться, подумал я, хватая жиденький воздух широко раскрытым ртом. Но как раз в этот момент Варда снова показался из-за кустарника. Он подбежал ко мне, и я с облегчением остановился.
— Тебе тяжело? — спросил он.
— Да.
— Конечно, у тебя только две ноги, как у эллов. Может быть, ты умеешь летать, как они, когда они недалеко от своих гладких стен?
— Нет, Варда, я совсем не умею летать.
— Тогда я понесу тебя. Див, когда он еще не дошел до конца пути, рассказывал мне, что он вот так нес одного элла, которого подкараулил около гладких стен. Подойди ко мне, Юуран, можно я буду так звать тебя, это наше имя?
