Роберт Силверберг - Волшебники Маджипура
А рядом с нею Санибак-Тастимун рассказывал Престимиону о своих провидениях, с поистине невероятной скоростью изобретая их на ходу. Впрочем, он излагал их в обычной для его ремесла туманной манере, что-то невнятно повествовал о ретроградном движении звезд, о медных змеях, пожирающих собственные хвосты; одни случаи и конфигурации подразумевают возможность таких-то и таких-то событий, а иные неизбежно будут иметь такие-то и такие-то последствия, которых, правда, все же можно надеяться избежать, опираясь на знамения противоположного содержания, подразумевающие то-то и то-то... и так далее, и тому подобное. Ни одной фразе из всего этого словоизлияния нельзя было придать однозначного и ясного толкования.
Вскоре стало ясно, что Престимиону надоело слушать бредни мага. Воспользовавшись очередной паузой в повествовании, он очень любезно поблагодарил су-сухириса и даже попросил прощения за то, что не имеет возможности выслушать все до конца. Затем, повернувшись к Тизмет, он на прощание одарил ее короткой ослепительной улыбкой и на удивление дружелюбным взглядом, от которых принцесса почувствовала себя польщенной и одновременно пришла в ярость.
Престимион отошел, а с противоположной стороны зала к Тизмет уже приближался Фаркванор. Нервы принцессы были напряжены до такой степени, что у нее застучало в висках и разболелась голова.
- Ну? - отчаянным шепотом спросила она.
Казалось, за эти минуты Фаркванор еще сильнее похудел и поник, словно растение, слишком долго находившееся под палящими лучами солнца. Тизмет никогда еще не видела его таким взволнованным. Молча подняв руку ладонью вперед, он попросил ее воздержаться от немедленных расспросов, схватил с подноса проходившего мимо слуги бокал вина и выпил его залпом. Принцесса заставила себя набраться терпения и лишь наблюдала, как он восстанавливал силы и душевное равновесие, пока не стал вновь тем бесстрашным и находчивым Фаркванором, которого она хорошо знала.
- Да, задача оказалась далеко не из легких, - наконец проговорил он. Но я думаю, что начало положено.
Тизмет нетерпеливо схватила его за запястье:
- Быстро! Расскажите мне все!
Однако последовала еще одна немыслимо длинная пауза.
- Я обратил его внимание, - наконец заговорил Фаркванор, - на то, что все поголовно обсуждают замечание прокуратора о том, что, мол, ваш брат испытывает враждебные чувства к Престимиону и любой идее, которая могла бы исходить от него. На это, госпожа, ваш брат ответил следующее: если прокуратор имел в виду, что он, ваш брат, жаждет стать короналем вместо Престимиона, то, значит, он обвинил его в измене, не осмелившись сказать об этом прямо, и он, ваш брат, это подлое обвинение решительно отвергает.
- Ну конечно! - чуть слышно воскликнула Тизмет, почувствовав, как у нее перехватило дыхание. - Измена! Он произнес это слово. А вы сказали ему?..
- Я сказал ему, что, хотя сам он, возможно, придерживается иного мнения, многие из присутствующих здесь - в том числе, с гордостью должен признаться, и я - считают его более достойным короны, нежели Престимион. Однако он заявил, что это тоже измена, и очень рассердился.
- И только? И ничем не показал, как ему приятно слышать о том, что знатные люди считают его достойным трона?
- Не тогда, - многозначительно сказал Фаркванор.
- Ах вот как? Не тогда?
- Далее я сказал, что прошу у него прощения в том случае, если невольно оскорбил его, - продолжал Фаркванор, - и заверил, что у меня не было ни малейшего желания ни учинить мятеж, ни поддержать предположение прокуратора, ни тем более приписать изменнические мысли самому принцу. Но я попросил вашего брата подумать о том, что измена - это по сути своей концепция, которая видоизменяется вместе с обстоятельствами. Никто не посмел бы назвать поступок изменой, сказал я, зная заранее, что у поступка будет достойное завершение. Но это рассердило его еще сильнее, госпожа. Я даже подумал, что он может ударить меня. Я как мог успокоил его и вновь повторил, что очень многие убеждены в его праве занять трон и считают закон престолонаследия несправедливым. Я напомнил ему об известных принцах прошлого, лишившихся из-за этого закона звания короналя, и назвал несколько весьма знаменитых имен, красноречиво превознося их достоинства и сравнивая его с ними. И он начал постепенно проникаться этой идеей. Вернее, если позволено будет так выразиться, заигрывать с нею. Он снова и снова мысленно возвращался к обозначенной мною проблеме, как если бы слышал о ней впервые, и наконец сказал: "Да, Фаркванор, многие выдающиеся принцы вынуждены были отступить в сторону из-за этой нашей традиции".
- Значит, он заглотил наживку, и крючок уже сидит в нем!
- Возможно и так, госпожа.
- И на чем же вы расстались?
- А вы не видели, как закончился разговор?
- Как раз в это время я была занята беседой с принцем Престимионом.
Худая щека Фаркванора задергалась, а в глазах мелькнул болезненный отблеск
- Возможно, я в тот момент поторопился и слишком быстро погнал скакунов, - медленно произнес он. - Я сказал ему, что рад достигнутому между нами согласию и что мы могли бы с пользой поговорить на эту тему еще. И добавил, что кое-кто с удовольствием встретился бы с ним сегодня же во второй половине дня, чтобы обсудить действия, способные привести к реальному достижению цели.
Тизмет нетерпеливо подалась вперед, и от близости ее ароматного дыхания ноздри Фаркванора затрепетали.
- Реакция принца была просто ужасной, - признался он. - Да, думаю, что я очень, очень поспешил со своим заключительным предложением. Глаза вашего брата вспыхнули яростью, он наклонился и обхватил пальцами мою шею, примерно так, госпожа. - Он положил ладонь себе на горло. - Со стороны можно было подумать, что это дружеское прикосновение. Но я-то чувствовал силу его руки и знал, что стоит ему повернуть запястье, как он сломает мне позвоночник с такой же легкостью, как вы сломали бы рыбий хребет. Он сказал, что не станет принимать участие ни в каком заговоре против Престимиона и что я никогда впредь не должен говорить с ним о таких вещах, а потом велел мне уйти прочь.
- И это вы считаете хорошим началом?
- Думаю, что я прав, госпожа.
- Мне лично оно кажется очень плохим.
- Да, он был возмущен в конце разговора и в начале тоже сердился. Но все же время от времени он серьезно задумывался. Я видел это по его лицу. Он размышляет и просчитывает варианты, госпожа, таков его характер.
- Да. Я знаю характер моего брата.
- Зерно посеяно. Принц будет стремиться преодолеть искушение, поскольку - все мы знаем вашего брата - он не из тех, кто способен с легкостью восстать против существующего порядка. Но в глубине души ему нравится и то, что другие видят в нем короля. Он, возможно, не позволил бы себе думать о таких вещах; но когда предложение исходит со стороны, это меняет дело. Его можно уговорить, госпожа. Я уверен в этом. Вы без труда могли бы сами убедиться в моей правоте. Достаточно подойти к нему, восхититься присущим ему королевским достоинством и понаблюдать за ним в это время. Когда я заговорил об этом, его щеки зарделись. О да, госпожа, да, да. Его можно склонить в эту сторону.
