Тимофей Печёрин - Технофобия
Некогда единый вид хомо сапиенс разделился на две линии — синтетическую и натуралистическую. Представителей последней называют «технофобами», от двух слов, «техника» и «фобия» (боязнь). Не смотря на взаимную неприязнь этих двух линий, нельзя не признать: без модулей, переработавших промышленные отходы и практически очистивших планету, жизнь «в гармонии с природой» была бы невозможна. За неимением вышеуказанной природы.
Другая точка пересечения этих двух линий — отказ от порожденных прежней цивилизацией общественных отношений. Разделению труда и товарно-денежным отношениям больше не было места. В искусственной среде все материальное производство осуществляется автоматически, без участия человека. В общинах же технофобов каждый индивид обслуживает себя сам, питается тем, что вырастил на земле и живет в доме, построенном своими руками. Взаимопомощь не исключается, но она ограничена преимущественно рамками общины.
Следом за товарно-денежными отношениями ушли понятия государства и права. В немалой степени этому поспособствовали потрясения двадцать первого века, ответственность за которые не без оснований была возложена на власть предержащих. Самодостаточность и немногочисленность населения каждой общины, хоть технофобов, хоть синтетиков, позволяла упорядочить жизнь в ней благодаря одним лишь неписанным правилам, в частности простой истине: «где живу — не гажу, где гажу — не живу». Условие стабильности (внешнее напряжение превышает внутреннее) привело к тенденции взаимной обособленности общин и оставило в прошлом еще одно достижение цивилизации. Города оказались брошенными за ненадобностью, превращались в руины, и, отчасти, заселялись представителями расы суперсолдат, которая была выведена в двадцать первом веке одной из сверхдержав, а ныне предоставлена сама себе.
В целом же разделение человечества благотворно сказалось и на самом человечестве (поскольку сняло большинство социальных проблем), и на планете в целом. Техногенная нагрузка на природную среду снизилась до минимума, следом начала сокращаться и популяционная нагрузка. Среди технофобов это, последнее, было обусловлено тяжелым трудом, недоступностью медицинской помощи, а также несоблюдением норм гигиены. К тому же собранного урожая не всем и не всегда хватало, чтобы прокормиться. Смертность возросла примерно на порядок, между общинами вспыхнула серия конфликтов, правда, кратковременных. В полном соответствии с законом естественного отбора, выжило наиболее приспособленное меньшинство. Те, кому хватало сил и трудолюбия произвести достаточно пищи и отбиться от посягательств менее успешных соседей.
Не все было гладко и среди тех, кто выбрал искусственную среду. Уже на третьем поколении (примерно конец двадцать второго — начало двадцать третьего века) эпидемия техногенных катастроф вывела из строя около шестидесяти процентов модулей, обрекая их обитателей на вымирание. Оказалось, что ни одна, даже самая совершенная и самоуправляющаяся, техника не гарантирует безаварийное функционирование. В ответ, пусть и не сразу, из относительно однородного общества искусственной среды выделилась новая социальная группа, представителей которой прозвали мастерами. Они получили право, а, вернее, обязанность в случае необходимости вмешиваться в ход работы устройств модуля для предотвращения выхода его из строя.
* * *Уф! Я стаскивал сенсоры со, свежевыбритой и опухшей от новых сведений, головы. Первое, вводное занятие было ЗАКОНЧЕНО. Кстати, я понял, причину отсутствия волос на головах мастеров. Это не какая-то пакостная мутация, и уж точно не сектантский атрибут (как у кришнаитов). Просто волосы являются дополнительным препятствием для контакта сенсоров с головным мозгом. А без подключения своей головы к техническим устройствам через эти дурацкие проводки нечего и думать об управлении вышеназванными техническими устройствами. Мыши-клавиатуры, микрофоны, рычажки-кнопочки и прочие устройства-посредники давно ушли в прошлое. А вот провода, при всем своем неудобстве, стоят насмерть. И я даже догадываюсь, почему.
Беспроводные устройства, все эти пульты и мобильные телефоны — по большому счету те же посредники, не отличающиеся принципиально от банальной клавиатуры. При их использовании нужно «работать руками», чего ужасно не любят «белые воротнички» (они же «офисный планктон»), которые, если верить только что прослушанному мной краткому курсу истории, и стали социальной основой этой цивилизации. В этих условиях единственной реальной альтернативой проводкам становится вживление беспроводного передатчика непосредственно в мозг. На это, как я понял, мои потомки так и не решились.
Есть, конечно исключение, или, точнее, переходная модель. Шлем бойца — это и энное количество крошечных устройств, и сплошной (на всю внутреннюю поверхность контакта с головой) сенсор, и беспроводной передатчик для связи с базой.
Но НИКАКИХ УСТРОЙСТВ ВНУТРИ СЕБЯ! Биологические человек (мутанты не в счет), как я понял, остался прежним. Мои современники, представлявшие себе человека далекого будущего этаким киборгом, наполовину и больше состоящим из электронных протезов, были бы очень разочарованы.
Вопросы, вопросы, ВОПРОСЫ! Глупо было думать, что с увеличением моих знаний о человечестве трехтысячного года, вопросов будет меньше… То ли Платон, то ли Аристотель, в ответ на высказанную одним своим учеником зависть к его знаниям, нарисовал два круга, один большой, другой маленький. Да, внутри большого круга места больше, но во-первых, по сравнению с окружающим его пространством эта разница почти незаметна, а во-вторых, больше становится и граница круга — то есть рубеж между знанием и незнанием, неудовлетворенный интерес, или, проще говоря, вопрос. И сказал он ученику что-то вроде: «я ЗНАЮ больше тебя, но и НЕ ЗНАЮ я из-за этого тоже больше». В этом контексте Платону (или Аристотелю) вторит некий бандит, чье имя и происхождение история не сохранила.
«Меньше знаешь — крепче спишь». А попадавшиеся мне на жизненном пути люди, спокойные и уверенные в том, что «все знают», а вернее, не имеют проблемы незнания, люди, которые не мучаются от километровой очереди вопросов, что ожидают решения — все они оказывались далеко не Эйнштейнами, Платонами, или Аристотелями.
Я, хоть и не Платон, а вопросов у меня хватает. Например, из «краткого курса» истории мастеров совершенно не понятно, как человечество докатилось до такой жизни. Я говорю об играх-«стрелялках» с живыми мишенями и бессмертием в активе. Ну, и таким следствием из бессмертия, как размежевание между полами. История ведь заканчивается двадцать третьим веком, эпидемией техногенных катастроф и появлением мастеров как профессии. С тех пор прошло почти восемь столетий — нехилый промежуток времени, даже по историческим меркам. И что?
