Алексей Смирнов - Ядерный Вий (сборник)
Папкин и Мамкин сжались, как севшие носки.
— Я не похваляюсь, — методист заговорил в сочувственной, снисходительной манере. — Я просто стараюсь до вас донести, что современная наука способна проследить душевное расстройство до Адама — в буквальном смысле. Мы восстановим исходное положение, сделаем статус кво. Эта рука… мы выясним, чья она, и чего хочет. Впрочем, скорее всего, разбираться в этом не придется. Она просто исчезнет — втянется, отсохнет, развалится, что угодно. Год — пустяк перед лицом тысячелетий.
— Я вот и думаю — год, — Папкин неуверенно почесал лоснящийся нос. — Может, не стоит до Адама?
— Как получится, — пожал плечами методист. — Не волнуйтесь: это, естественно, стоит денег, но цена разумная.
Мамкин помялась.
— Какая? — спросила она подозрительно и в то же время обреченно.
Методист назвал. Папкин ошеломленно свистнул.
— Не надо здесь свистеть, — мягко предупредил тот.
— Простите… Я просто… не ожидал.
— А вы чего хотели? — методист положил руки на стол и подался вперед. — Между прочим, мои действия не вполне законны.
— Это как же?
— А вот как: вашего ребенка нужно сначала обследовать. В государственном учреждении. Улавливаете? Это — если работать по правилам. Официально. Что, если у него и вправду серьезная патология? Меня могут поджарить на медленном огне за то, что влез, не разбираясь.
Заметив смятение на лицах Папкина и Мамкин, методист понял, что перегнул палку.
— Но я-то, конечно, разберусь. По-своему. Эти дипломы и бумажки хороши там! — методист с горечью сделал неопределенный жест. — А в нашей стране они пока еще не имеют достаточного веса. Однако это не значит, что мои методы неэффективны. Как вы думаете, например, сколько нужно времени, чтобы установить с вашим Толиком контакт?
— Откуда же нам знать, — в ответе Папкина слышалось сомнение.
— Я вам подскажу: очень много. Вы сами видели, как он на меня отреагировал. Но я спокоен, потому что у меня есть нечто такое, чего вы, разумеется, не сыщете ни в одном психдиспансере. Вот эта, скажем, дудочка.
И он извлек из ящика письменного стола черную с красным дудочку.
— Стоит мне взять несколько нот, и полдела сделано. Вы слышали о Крысолове, который увел всех детей из города? Эта сказка основана на реальном факте.
— Можно посмотреть? — заинтересовался Папкин. — Пожалуйста, смотрите.
Папкин осторожно погладил дудочку и передал ее Мамкин. Та взяла ее, как змею.
— А это не опасно? — Ни капельки. Сродни гипнозу, но гипноз я применить не могу. При всех моих сомнениях я не могу окончательно исключить у Толика тяжелое психическое расстройство. Гипноз в этом случае категорически противопоказан. Он может решить, что некие силы воздействуют на него извне… выстроит бредовую, и в то же время вполне логичную легенду, которая обрастет всяким разным — и готово. Ваш сын — законченный инвалид. Но слушание дудочки пока еще никому не повредило.
Мамкин решительно вздохнула:
— Мы в этом ничего не понимаем, доктор. Поступайте, как знаете.
— Я не доктор, — покачал головой методист. — Я — фасилитатор.
— Простите?
— Это английское слово. Своего рода универсальный помощник, облегчитель и развиватель.
— Ах, так.
— Именно. Это в порядке вещей. Раз нет докторов, способных хорошенько дать по красным рукам, за дело берется фасилитатор.
3Толик жевал невероятный бутерброд и смотрел спортивную передачу.
Мамкин вошла на цыпочках. Оценив обстановку, вернулась в кухню; Папкин положил папиросу и нетерпеливо дернул подбородком.
— Смотрит телевизор, — прошептала сияющая Мамкин.
Не говоря ни слова, Папкин снова схватил папиросу и вытянул добрую треть в одну затяжку.
— Подождем. Подождем, — пробормотал он упрямо.
— В садике сказали, что он играл, — Мамкин уже поверила в свершившееся чудо.
— Ты уже говорила.
— И снова скажу. А знаешь, во что? Давай, говорит, играть, будто мне три года, а тебя еще вообще нет.
Не выдержав, Папкин вышел в коридор, подкрался к двери, заглянул.
— Четыре минуты до конца второго раунда, — сказали в комнате.
— Свин! — позвал Папкин.
— Чего? — Толик сердито повернулся.
— Тебе хоккей нравится? — Ничего, — Толик погладил себя по животу и развалился на диване.
Папкин не нашелся, что бы еще у него спросить, попятился, вернулся к Мамкин.
— Он отвечает, — молвил он деревянным голосом. — Он на меня реагирует.
— Уй! — Мамкин тихо взвизгнула и бросилась ему на шею.
Папкин взволнованно налил себе полную кружку крепчайшего кофе, тут же про нее забыл и стал расхаживать по кухне, бесцельно подбирая и ставя на место разные предметы.
Мамкин схватила телефонную трубку, набрала номер. Прозрачные кнопочки светились подводным светом.
— Я вас слушаю, — послышался голос методиста.
— Добрый вечер, — сказала Мамкин и взволнованно назвалась. — Мы вам звоним… Мы хотим просто сказать, что… Что все у нас лучше и лучше!
— Так и должно быть, — уверенно ответил методист. — Все было проще, чем я ожидал.
Мамкин, хотя она уже звонила методисту и подробно рассказывала о радостных сдвигах в состоянии Толика, сбивчиво повторила сегодняшнюю сводку.
— Все замечательно, — терпеливо ответил тот. — Он что-то положил в свою красную руку… когда с ней встретился… Не знаю, что, это его личный секрет. И вот она убралась. Извините. Ко мне пришел посетитель. Позвоните утром, если возникнут какие-нибудь вопросы.
Последнее условие он подчеркнул.
— Спасибо! — Мамкин уже отключилась, но все продолжала благодарить: — Спасибо… спасибо…
— Пап! Мам! — до них донесся капризный призыв Толика. — Почините кнопку!
Папкин и Мамкин бросились в комнату. Экран был заполнен шуршащим «снегом», а Толик с досадой вертел в руках пульт.
— Дай-ка мне, Свин, — Папкин отобрал штуковину и вернул изображение на место. Толик, облегченно вздохнув, оседлал подушку и начал впитывать рекламу «имодиума».
Охотник целился в огромного медведя, но тот лишь громко хохотал и доставал откуда-то из-за спины пластинку таблеток. "Медвежья болезнь? Забудьте! Примите имодиум!"
Толик восторженно захохотал и задрыгал ногами.
— А-а-а! — вопил он, показывая пальцем на экран. — У него живот прошел — правда, Папкин?
Вместо Папкина улыбнулась Мамкин.
— Ты только сейчас понял? Этого мишку уже месяц показывают.
— Ты что! Я его никогда не видел!
— Да не мог ты не видеть. Сидел в углу, телевизор работал, и мишка через каждые полчаса.
— Нет, не видел!
