Анри Рюэллан - Ортог во власти тьмы
- Итак, я жду вас. Предупредите, когда прибудет корабль.
- Можете рассчитывать на меня.
Дал еще раз окинул взглядом равнину, затем подошел к стоящему на страже солдату. Согласно инструкции, тот мысленно спросил: - Что ты хочешь?
- Проводи меня к Ифлизе. Мне необходимо поговорить с ней.
Какое-то мгновение посланец колебался, затем: - Хорошо. Я провожу тебя.
* * *
У входа в апартаменты Ифлизы пришлось вступить в переговоры. Ифлиза не принимала никого, и прежде всего чужестранцев, которые освободили отверженных. Она не понимала своего отца - на его месте она сразу же отдала бы навигаторов под суд. Дал попросил передать, что он собирается найти Гараля. Это вызвало бурный взрыв гнева, затем, без промедления, ему предложили войти.
От ее поразительного сходства с Каллой у Ортога снова перехватило горло. Совершенно абсурдное сходство, как во сне, когда видишь два различных предмета, но они поражают чем-то общим, и эта иллюзия исчезает при пробуждении. Сохранится ли это при возвращении назад? Если только удастся вернуться...
Далу с трудом удавалось формулировать свои мысли. У него было одно желание: в отчаянии сжать в объятиях это чужое существо, чтобы обнаружить присутствие Каллы. Но смерть протягивала ему приманку, некое подобие Каллы, чужое тело, которое присвоило себе ее черты. Дал очнулся: - Мне известны твои отношения с Гаралем. Я знаю также, какие события заставили вас разлучиться.
- Ты ведешь себя, как шпион. Твое сходство с ним только усиливает мое презрение.
Но несмотря не это оскорбление, в мыслях Ифлизы уже чувствовалась сдержанность, она стала более мягкой и слегка меланхоличной. Это уже не была та властная амазонка, которую он увидел в первый раз, теперь это была просто покинутая женщина.
- Горе и досада заполняют твои мысли. Я не сержусь, потому что понимаю тебя, ведь я ищу в тебе ту, которую потерял.
- Мне не нужна твоя жалость; прекрати свои безумные речи, иначе я велю выгнать тебя отсюда.
- Хорошо, больше ни слова об этом. Мне бы хотелось, чтобы ты объяснила воздействие вашего солнца на организм. В чем заключается его опасность?
Какое-то время Ифлиза молчала, ее мысли невозможно было прочитать.
- Солнце - это одновременно и жизнь, и смерть,- наконец заговорила она.- Жизнь - когда лучи падают наклонно, смерть - когда солнце в зените и его лучи падают вертикально.
- Но ведь оно бывает в зените каждый день!
- И каждый день в это время под роковым воздействием солнца мы делаем еще один шаг к собственному распаду.
- Что-то вроде старения?
- Возможно. В конце концов приходит день, когда мы становимся мудрее и богаче. Мы становимся взрослыми, и этот день празднуют все. Это зрелость.
Дал задумался. Ему показалось, что эти слова давали ключ к разгадке тайны. Но он не мог понять, какую дверь открывал этот ключ. Внезапно его осенила мысль:
- А ты взрослая?
- Совсем недавно.
Для Дала как будто забрезжил луч света в потемках.
- А Гараль?
- Еще нет.
Пелена разорвалась, и мысли Дала понеслись с головокружительной быстротой.
- Теперь я знаю все. В нашем мире в древних суевериях говорилось о том, что, когда мы умираем, наше сознание улетает в страну, где мы становимся тенью. А ведь все происходит наоборот. Мы являемся тенями во время жизни. Вашими тенями. Лучи вашего солнца отбрасывают эти тени в наш мир, который вам показался бы плоским, как кажемся мы. Наше солнце отбрасывает на землю наши тени. Но это - тени в двух измерениях, лишенные жизни.
- Что это за бред?
- Это правда. Под лучами вашего солнца вы постепенно становитесь прозрачными вследствие воздействия каких-то неизвестных частиц. Это старение для ваших теней. И вот настает день, когда вы уже не даете тени в нашем мире. Это наша смерть. Она соответствует вашему состоянию зрелости. Ваша зрелость - интеграция вашей тени в ваше тело. И тогда мы приходим в вашу страну.
- Значит, ты - тень Гараля?
- Разумеется, раз я на него похож. А Калла - твоя тень, и это ты убила ее, подвергая себя риску облучения. Теперь она в тебе. Ты была Ифлиза, чужая мне. Теперь ты Ифлиза и Калла одновременно.- Глубокое отчаяние охватило его.- Если это так, то я потерял Каллу навсегда. Что сделано, того не вернешь.
Дал чувствовал, как от Ифлизы исходит горячее сочувствие.
Может быть, ему удалось пробудить то, что в ней было от Каллы, или, может быть, призрак Каллы сумел поймать обрывки воспоминаний, которые унесла смерть? Нет, просто это была мимолетная растроганность совершенно чужого человека.
- Во мне что-то происходит,- сказал вдруг Ифлиза,- что-то борется против безразличного отношения к тебе.- Пошли помехи, затем: - Это подтверждает твои слова, и все же это - безумие; я не могу в это поверить.
Ортог погружался в мрачное уныние. Снова появилась мысль: если Калла недосягаема, ему остается только умереть. После смерти он растворится в личности Гараля. Если Гараль добьется любви Ифлизы, Дал снова обретет Каллу. Они соединятся через посредников... Слабое утешение: ведь он больше не будет самим собой, все воспоминания уйдут в небытие... Дал с трудом взял себя в руки.
Не стоит поддаваться отчаянию, так как еще ничто не доказывает, что все эти теории соответствуют истине. Прежде всего надо разыскать Гараля.
- Мне разрешат отправиться к колодцу, где спит исследователь?
- Разрешение ты получишь вне всякого сомнения, но я не хочу больше слышать его имя.
- А если он вернется к тебе, ты его оттолкнешь?
- Он вне закона. Он не подчинился моему отцу. Он отверженный, он лишен всех прав.
- И этого достаточно для тебя, чтобы потерять к нему интерес?
Снова тишина, как барьер, затем:
- Какая разница?
- Если я связан с ним, а Калла - с тобой, то ваши проблемы касаются также и меня. Но прежде всего необходимо прекратить войну между посланцами и отверженными. Если моя теория верна, многие ваши воины, участвующие в ней, еще не достигли зрелости. Многие из них погибнут и повлекут за собой преждевременную смерть такого же количества людей в моем мире. Я единственный, кто может повлиять на этот фатальный механизм смерти.
- Как ты сможешь это сделать?
- Мне должен помочь Гараль. То, что Калла принадлежит отныне этой стране, не должно помешать мне выполнить свою миссию и защитить нашу расу. Моя ответственность повышается еще из-за того, что столкновение произошло по моей вине. О своей судьбе я буду раздумывать потом.
- Такие мысли делают тебе честь, но отверженные должны вернуться в свою тюрьму, а их вожди должны понести такую же кару, как они.
- Я - один из их вождей. Гараль - второй. В чем же предосудительны поступки отверженных, если их идеи правильны, а исследования заслуживают всяческого уважения?
