Марта Уэллс - Стихия огня (Иль-Рьен - 1)
Томас опустился на колено возле кресла Равенны так, чтобы видеть ее лицо:
— Не делайте этого.
Отвернувшись от него, Равенна долго разглядывала Каде. Голубые глаза вдовствующей королевы не выдавали никаких эмоций, наконец она молвила:
— Я принимаю ваше предложение, моя дорогая.
— Нет! — вскрикнул Роланд дрожащим голосом. — Я запрещаю. — Равенна уставилась на своего сына, как василиск. Тот задрожал, впрочем, трудно было судить, от страха или от гнева, но сказал: — Я не потерплю ее здесь.
Какое-то мгновение в исходе схватки можно было усомниться. В комнате притихли, словно вдруг посреди нее внезапно разверзлась пропасть. Даже с лица Дензиля сбежало пренебрежение, и теперь он увлеченно ожидал исхода поединка.
Тут терпение Роланда лопнуло. Ударив ладонью по подлокотнику, он взревел:
— Я не хочу видеть ее здесь! Проклятие, почему ты не можешь послушать меня?
Это было уже отступление. На лицо Дензиля набежала тень, способная сойти за разочарование. Равенна хотела заговорить, но Каде опередила ее:
— Прекрасно, Роланд! — Кудесница улыбнулась. — У тебя есть более веские причины для беспокойства, чем мое присутствие.
Король испуганно уставился на нее:
— Что ты имеешь в виду?
Та ответила:
— Дворцовые ограждения не на месте. Войдя, я ощутила это. — Каде нахмурилась и положила ладонь на кирпичную облицовку камина. Потом, сложив пальцы щепоткой, извлекла из камня извивающееся серое существо.
Оно появилось, сопровождаемое градом каменной крошки, но дыры за собой не оставило. Подобно мальчишке, ухватившему крысу за хвост, Каде держала двумя пальцами — указательным и большим — нечто членистое и бескостное, отчаянно сопротивлявшееся, извивающееся так, что его трудно было разглядеть.
— Это фрид, он безвредный. Живет в камне и питается тем, что упало на пол. Однако здесь его быть не должно. — Она разжала пальцы, существо смачно плюхнулось на пол, разом прыгнуло в сторону камина и исчезло под серым дырчатым камнем, словно рыба в воде. — Я бы сказала, что обереги теперь не слишком-то надежны против фейри. Так что у вас неприятности, мачеха. Поклонившись сразу всем находившимся в комнате, Каде закрыла за собой дверь, прежде чем на это успели отреагировать.
Роланд вскочил и стал напротив кресла Равенны.
— На этот раз, мамаша, ты превысила собственные права! — выкрикнул король, лицо его побагровело, однако он упустил шанс настоять на своем.
— Неужели? А как бы хотел поступить ты, Роланд? — спросила Равенна, словно бы нисколько не озабоченная сыновним гневом.
— Арестовал бы ее!
— А если бы она не захотела последовать за стражей? Могущество — вещь относительная, государь. — Равенна масленым голосом добавила: — И я полагала, что уж хоть этому научила вас. Скажите, вы поняли меня?
Она смотрела на него, король отвечал ей пристальным взглядом.
Откинувшись в кресле, Дензиль проговорил улыбаясь:
— Кузен, такие пустяки не достойны твоего внимания.
Роланд повернулся к нему и спустя какое-то мгновение кивнул. Потом он обратился к Равенне и, презрительно искривив губы, бросил:
— Делайте что угодно, матушка; меня это не касается.
С этими словами король направился к двери. Паж бросился вперед открывать, рыцари привычно сомкнулись вокруг короля.
Поднявшись, Дензиль с иронической улыбкой поклонился Равенне:
— Поздравляю, миледи. Отлично разыграно.
Равенна испытующе посмотрела на него.
— Сколько вам лет, Дензиль?
— Двадцать шесть, миледи.
— И вы намереваетесь дожить до двадцати семи?
Улыбка Дензиля расплылась:
— Рассчитываю на это. — Еще раз поклонившись, он направился следом за уходящими сторонниками Роланда.
— Какая удачная выходка, — обратилась Равенна ко всем присутствующим. — Почему бы всем остальным не последовать его примеру?
Когда Равенна облекала приказ в форму вопроса, это свидетельствовало о том, что она готова взорваться. Фалаиса хотела было заговорить, но передумала и встала, чтобы Гидеон проводил ее отсюда. Помощники и охрана самой Равенны отправились ждать снаружи.
Томас тоже направился к двери, но Равенна остановила его:
— Останьтесь здесь, капитан.
Он, недовольный, стоял у двери спиной к ней и повернулся, только когда все остальные вышли из комнаты.
Оставив шитье, Равенна сидела, спрятав лицо в ладони. Огонь в очаге бросал ржавые блики на ее волосы и металлические нити в расшитом платье. Не поднимая головы, она произнесла:
— Не смотри на меня так.
Он сложил руки на груди.
— Я вообще никак на тебя не смотрю.
— Черта с два не смотришь. — Она потерла виски. — Будь она моей дочерью, я бы выдала ее за Божественного Царя Парсции. В лучшем случае он отделался бы только гражданской войной.
Оставив все претензии, Томас дал волю гневу, прислонившись к одному из хрупких столиков розового дерева, столь неуместных здесь, рядом с кровожадными сценами охоты на картинах, заполнивших помещение.
— Это тебя теперь ждет в лучшем случае гражданская война, после того как ты впустила ее сюда. До сих пор она ограничивала свою месть малыми дозами, и можно считать, что нам чертовски везло. Теперь она захотела большего.
Усевшись поудобнее в кресле, Равенна сказала:
— Каде вполне может добиться желаемого, чего бы она ни хотела. Разве ты не видел, как она справилась со мной? И я думаю, что Роланд на миг даже забыл о присутствии Дензиля. Она превосходный соперник.
— Она может оказаться смертельным врагом. Каде выросла и более не желает детской мести, — ответил Томас.
Целеустремленность и безжалостность Равенны могли бы привести к ужасающим последствиям, если бы не полное отсутствие садизма в ее характере. Она была прирожденной правительницей, как некоторые рождаются для того, чтобы сочинять стихи или писать музыку. Она хотела воспользоваться Каде, направить силы и таланты кудесницы к собственной выгоде, хотя и не понимала до конца горечь ее неисцелившихся ран.
— Детская месть, — проговорила Равенна, глядя в огонь. — Мне тоже хотелось бы отомстить даже по-детски. Фулстан искалечил их обоих. Когда я обнаружила, что… но я ни о чем не догадывалась, пока не узнала, что он сделал из моего сына труса.
Хуже всего Фулстан обращался с Каде и Роландом, когда ей было четырнадцать, а ему двенадцать… когда Равенна пребывала на театре военных действий во время последней войны с Бишрой. Томас был тогда лейтенантом, одним из сопровождавших Равенну гвардейцев. Во дворце ни у кого не нашлось смелости известить королеву о том, что, пока она обеспечивает снабжение и лупит по головам своих генералов, добиваясь от них повиновения, Фулстан губит будущее Иль-Рьена в лице наследника престола. Томас давно гадал, отдавал ли Фулстан себе полный отчет в собственных поступках… не наносил ли он ответного удара Равенне единственным доступным ему способом. Господь ведает, она была безразлична ко всем прочим его поступкам.
