Пол Андерсон - Выбор смерти
Лоррейн всхлипнула и замолчала.
— Я смиренно прошу у тебя прощения, Лори, — сказал Фрэзер.
Когда она не ответила, он спросил:
— Каково сейчас положение в городе?
— Странное, — ответила она озадаченно. — Я и не представляла себе, как странно это может быть. Ты думаешь, что оккупация — это так, будто все в тюрьме. Но нет, жизнь продолжается, хотя все вкривь и вкось. Люди должны выполнять свою работу. Они также возвращаются домой в конце дня, готовят обед, играют в карты, разговаривают… да что угодно. Охраняются только некоторые жизненно важные точки. А охранники, — ну, они совсем не похожи на тюремщиков. Людям удается поговорить с ними, слово, за слово, и вот уже выясняется, что этот парень с Иова и, ты спрашиваешь, не знаком ли он с твоим кузеном Джо, и как выглядит новый ракетный порт Де-Муэн. Или выглядел. Может, он тоже разрушен сражение — ни ты, ни он не знаете… Некоторые, оказавшие открытое неподчинение, находятся под арестом, но с ними хорошо обращаются, и в определенные часы их можно навещать. Даже у самых отъявленных коллаборационистов есть нечто человеческое. Они остаются теми людьми, с кем ты привык работать, болтать, кого приглашал на вечеринки. Ты ищешь, что в них изменилось? — и ничего не находишь. Только то, что вокруг них стена, она невидима и звукопроницаема, но что-то натянуто между вами… — Она издала потерянный смешок. — Я так говорю, будто сама — обычная колонистка. На самом деле я, конечно, сама являюсь коллаборационисткой.
— Кто-нибудь еще притворяется, как ты? — спросил Фрэзер.
— Не знаю. Я не осмеливаюсь приблизиться к ним. Может они не смеют подойти ко мне. И все же, я сомневаюсь. Почти все здешние жители так давно не были на Земле, что стали политически наивными. Здесь не привыкли, думая о чем-то другом, беседовать на официальном жаргоне. Думаю, большинство из вас, пытаясь притвориться спящими, скоро словом или жестом обнаружат правду. И сразу попадет под подозрение, и в карцер — к другим.
— Как это, спящими?
— Бот я о чем. Бы не знаете того, что дома известно и ребенку. Спящий — это кто-то вроде меня. Нет, я думаю, что другие сотрудничают от чистого сердца — некоторые искренне, другие из страха или оппортунизма. Конечно, если бы нам удалось уничтожить Свейна, они тут же заявили бы, что были пятой колонной Сэма Холла!
«Как ты, Лори?» — но вслух Фрэзер спросила сделав над собой усилие:
— Сколько их там?
— Примерно две сотни. И чуть меньше космолетчиков, за кем приходится наблюдать на борту «Веги». Это — реальная угроза. Без нее — о, я не могу говорить об этом корабле «она»! — мы могли бы за минуту скрутить экипаж, даже если они вооружены огнеметами. Но, если она способна взорвать город… что ж, лояльные люди тянут время, надеясь, что что-то изменится. Это тоже делает их своего рода коллаборационистами, не так ли?
— С сегодняшнего дня и нас, людей Хоши, точно также, — вздохнул Фрэзер. — Как продвигается строительство боеголовок?
— Мы все еще на этапе организации. Я вынуждена говорить «мы», так как часть моей работы — проверка персонала. По большей части производство можно автоматизировать, но понадобится несколько инженеров и техников, чтобы наладить завод, и еще несколько, чтобы управлять им, плюс другие, которые будут добывать руду, привозить, очищать и извлекать изотопы. Каждый колонист будет неусыпно охраняться каждую минуту работы, но все-таки нам следует набрать предсказуемый штат, я бы так выразилась. Необязательно преданный делу, но покорный. Мы можем сделать это и при помощи психозаписей в медицинских файлах. Однако на это потребно время, и, конечно, я действую настолько неэффективно, насколько осмеливаюсь.
— А вот интересно… мне тут пришло в голову… каждый ли человек на корабле надежен?
— Да. Персонал, делающий военную карьеру, всегда время от времени проходит проверку, ты сам знаешь, особенно в такой чуткой организации, как космофлот. Свейн сказал, что был вынужден отправить за входной люк всего троих. «Всего»!
— Что ж… — Фрэзер подыскивал слова. Молчание так давило на него, что ему некогда было выразиться поделикатнее. — О’кей. Чего ты хочешь от меня?
— Ты единственный, кому я могу верить, и ты единственный, кто может нам помочь.
— Да? Как?
— Ты — хороший космолетчик.
— Ты имеешь в виду, что сможешь провести меня на космолет? Это бесполезно.
— И еще более бесполезно, чем ты думаешь. Из всех этих кораблей выпущен воздух и вынуты регуляторы реакторов. Все это восстановят только в случае крайней необходимости в отправке лунолета, и тогда первыми туда войдут двое часовых. На других лунах свободных кораблей также не осталось. Еще до прихода твоей армии Свейн разослал все свои боты для поиска других кораблей. Записи Управления движением подсказали ему, где искать. Они сбросили по маленькой ракете на каждый запаркованный корабль. Отчасти — это предупреждение всем, кто предпримет самоубийственную попытку проникнуть на «Вегу»: хотя ее бластеры мгновенно и без проблем остановят любое нападение. В основном он предпринял это, чтобы покрепче взять нас за горло. Если мы не подчинимся, другим людям на Ио и Каллисто останется только умереть от голода. Или их перестреляют — вокруг каждой станции на орбите крутится с этой целью патрульная лодка.
— Понятно. — Фрэзер сглотнул. У него дрожали руки. — Что ты задумала?
— Он проглядел один корабль. И этот корабль способен развить нужное ускорение, чтобы вы успели предупредить Землю об угрозе.
— Что-что?
— «Олимпия».
— Но…
— Я знаю. Ее миссия была отложена из-за проблем на Юпитере, и она еще не заправлена пищей, водой, всем остальным для поддержания жизни. Но сама она готова лететь!
— Имея все это в голове, а корабль под дулами «Веги» — Да! — Пульс оглушительно стучал в ушах Фрэзера, а сердце чуть не выпрыгивало. — Если бы можно было как-то провести на борт экипаж…
— Я не знаю, как. У меня самой не было достаточно времени, чтобы все обдумать. Но, может, мы вместе придумаем, как. И ты ведь сможешь вести корабль, правда?
— Но как я вообще попаду на борт? Люди Хоши уедут до заката солнца.
— Пойдем со мной в город. Вход безопасен, особенно в той суматохе, которой будет сопровождаться отъезд желающих. Их не так много, на самом деле; важным специалистам уехать не позволят, но все же они есть. Ты спрячешься у меня, и мы в свободное время составим план. Мы немного потеряем в весе, деля один паек на двоих, но я — не против. Рискуем мы ужасно, я знаю. Нисколько не упрекну тебя, если ты откажешься. У тебя семья, а я — одна, это совсем другое. Но это — единственное, что, по-моему, мы можем сделать.
