Пол Андерсон - Ради славы Вселенной
Вален сложил руки на груди и слегка откинулся назад.
— Давайте не будем ссориться, — негромко сказал он. — Просто скажите, что вас не устраивает?
— Я уже сказала. Достаточно того, что вы не доверяете остальным членам экспедиции. Разве вы не знаете, как важен моральный дух в любой исследовательской экспедиции? Вы показали свое отношение к другим участникам полета, унизив их. Я могу стерпеть такое ради сохранения мира. Меня оскорбление не затронуло, Эскер же — очень гордый человек. Он не заслуживает подобного обращения.
— Гордый? Скорее, надменный и заносчивый. И у него нет достоинств, которые искупали бы его заносчивость. Он слишком мелочен и не выносит, когда его главенство ставится под сомнение. Больше всего он разъярился из-за того, что вы, непрофессионал, докопались до истины раньше, чем он.
«Ты видишь его насквозь, — подумала Лисса. — Но ты слишком прямолинеен».
— Вы не понимаете. И это неудивительно. Эскеру всю жизнь приходилось чего-то добиваться, что-то кому-то доказывать. Его родители были не просто бедны — они принадлежали к самому низшему слою общества, у них не было покровителя-сюзерена. В детстве Эскеру пришлось стать дерзким и напористым: сперва для того, чтобы просто выжить, потом — чтобы обратить на себя внимание высокопоставленных и могущественных людей, которые могли бы ему помочь. И хотя его приняли в Дом, хотя он получил образование и многого добился на научном поприще, над ним все равно продолжали насмехаться, продолжали ущемлять его достоинство. Он не состоялся как физик, потому что опоздал родиться на несколько столетий, чтобы стать великим. Только наше путешествие может ему помочь… То была одна из причин, почему я взяла его в экспедицию, Гервард. Не губите его мечту!
— Вы считаете, все должны его прощать? — возразил Вален. — Разве только у него есть личные проблемы? Нормальные люди разбираются с ними, осознают свои ошибки — и продолжают жить.
— Как поступили вы? — вырвалось у Лиссы.
— Что вы имеете в виду? — воскликнул Вален.
Он вскочил и навис над Лиссой. Ей тоже пришлось встать. Вален был смертельно бледен.
— Н-не надо быть таким категоричным, — запинаясь, сказала она. — Вы тоже с-совершали ошибки. Каждый может ошибиться.
— Я? — сдавленно спросил он.
«Зачем я об этом заговорила? Боже, я не знала, что он такой ранимый, что ему до сих пор может причинить боль воспоминание о прошлом…»
— Ваш… ваш послужной список свидетельствует о том, что когда-то вы занимали довольно высокое положение. Если потом вы его потеряли, значит, на то были веские причины.
Вален опустил голову и отвернулся. Его рука безвольно упала на панель управления.
— Значит, вам все известно, — глухо сказал он.
«Ну почему я распустила язык? — подумала Лисса. — И, может, так будет лучше, если недосказанность между нами исчезнет, и я пойму, насколько он надежен и достоин доверия? Если смогу. Если сумею. Папа, будь со мной, поделись со мной своей мудростью и силой».
— Да, мне известно о том, что случилось на Найе, — проговорила она.
Вален смотрел в никуда.
— И все-таки вы взяли меня в экспедицию?
— Это выяснилось почти перед самым отлетом, а Медноруд считал, что время дорого. Вот почему возможная задержка меня не устраивала. Но я… я все равно взяла бы вас в экспедицию, Гервард Мы уже немного узнали друг друга, хотя познакомились и не очень близко. И теперь мне хотелось бы услышать ваш рассказ о том, что случилось на Найе.
— До сих пор меня никто не спрашивал об этом… — Он рассмеялся каркающим смехом. — Я сейчас похож на Эскера — мне тоже жалко себя. Нет! У меня нет и не было никаких оправданий. Я сбежал, потому что оказался слабаком. Не смог этого выдержать. Сколько еще сил у меня осталось?
Лисса потянулась к его плечу, потом задержала руку.
— Я уверена, это было ужасно.
— Почерневшая земля, ветер разносит повсюду едкий пепел. Везде кратеры, вокруг них — поваленные деревья, словно примятая солома, на сотни и сотни километров. Остатки стен, руины, выжженные города. И тысячи мертвых — нет, миллионы — животные, люди… раздувшиеся, гниющие, зловонные трупы… разложившиеся до такой степени, что на костях почти не осталось плоти… — Голос капитана задрожал и прервался.
Несколько мгновений спустя Вален справился с собой и продолжал:
— Все шло гладко, когда мы спасали уцелевших. И наземный, и воздушный транспорт собирал людей и доставлял к космическим кораблям. Среди выживших было очень много оборванных, грязных, изголодавшихся, больных — но они были живы. Я отвозил на луну тех, которых сажали на мой корабль, и возвращался за новой партией беженцев.
Вален снова замолчал. Когда Лиссе показалось, что он молчит слишком долго, она тихонько тронула его за руку и прошептала:
— А что случилось потом?
Вален повернулся к ней. Она внимательно смотрела ему в глаза.
— Началась очередная бомбардировка обломками кометы, — хрипло сказал он. — Камни летели вдоль всей орбиты, так что ночью было видно множество падающих звезд, кроме тех мест, где небо застилали тучи и пыль. Почти каждый день планета подвергалась массированным ударам. Но основная часть метеоритов все-таки летела плотной группой, и, когда настал черед этой группы, начался настоящий огненный шторм. Орбита скопления метеоритов менялась из-за вращения планеты, поэтому при каждом новом заходе камни обрушивались на нее в новом месте. На этот раз основной удар пришелся на Ранц — большой, прекрасный, плотно заселенный остров посреди океана, который сверху выглядел как лужа голубоватого серебра. Мне велели отправиться в один из тамошних городов, который еще не пострадал. Я приземлился ночью. Там уже находился другой корабль — неуклюжая посудина, не автоматизированная, зато размерами гораздо больше моего судна: она могла забрать сотню человек за раз. Люди устремились к тому кораблю. Царил настоящий хаос. Не то чтобы обезумевшая толпа, нет — беженцы храбрились, старались сохранять порядок. Но все равно толпа бурлила, люди толкались, кричали и стонали, матери старались передать маленьких детей через головы тех, кто стоял впереди… Знаете, спасательные операции часто проходят очень сумбурно. Жителей ни о чем не оповестили, и вдруг появились корабли спасателей-добровольцев вроде меня — как будто вообще без предупреждения, понимаете? На острове никто не знал о том, что я прилечу. По крайней мере, мне показалось, что никто не знал. Они как будто даже не заметили моего приземления. Естественно, я опустился на некотором удалении от толпы, вышел из корабля, надеясь, что смогу что-нибудь сделать, чтобы навести порядок. Меня трясло и подташнивало от того, что я видел раньше, но я все-таки вышел. Я махал руками и кричал: «Эй! Сюда! Идите сюда!»
