Николай Гомолкo - Шестой океан
Чуть левей смотрятся в реку купола Новодевичьего монастыря. Чудесная старинная архитектура, вековые могучие стены… А там, вдали, заслоняя горизонт, стоит многоэтажный дворец-красавец. Это — гостиница «Украина». Справа, по берегу реки, широко раскинулось густолистое море деревьев. Это парк культуры и отдыха имени Горького.
Всюду, куда ни кинешь взгляд, — просторные улицы, зеленые бульвары и скверы, легкие арки мостов, переброшенных над красавицей рекой, строгие ряды белокаменных дворцов… С каждым годом город молодеет, хоть и лет ему за восемьсот.
Москва!.. Что есть красивее этого огромного города? Трудно передать словами ее величие, красоту, молодость, ее мудрость, титаническую силу.
Вечно живая, шумная, говорливая Москва. Двадцатый век сделал ее столицей счастья и радости, а она в свою очередь сделает будущие века веками мира. Самые горячие чувства зажигает она в сердцах людей, дарит им свои наилучшие пожелания.
Какая же ты красивая, Москва! Особенно сегодня. В пять часов пошли поезда метро, начали работать троллейбусы и автобусы. Бесконечными потоками по улицам и площадям хлынули автомашины.
У всех один маршрут, одна дорога — к Галактике, астрономическому городку. Там — крупнейший в мире ракетопорт. Оттуда должна сегодня стартовать ракета «Россия» с экспедицией ученых на Малую Луну. Всюду — на улицах, в купе вагонов, в домах, в метро только и было разговоров, что об этом необычайном событии.
День выдался прекрасный. По небу плыли одинокие облака. Было жарко, но время от времени налетал откуда-то ветерок, радовал дыханием лесов, живительной прохладой. Легче дышалось, исчезала дурманящая размеренность.
Над ракетопортом в разных направлениях пролетали воздушные автомобили, самолеты, стремительно проносились ракетопланы.
Приближалась торжественная минута.
В центре ракетодрома возвышалась, уходя под облака, ребристая башня. В середине ее нацелилась в небо ракета «Россия» — трехступенчатая, сигарообразная.
Участники экспедиции были уже в сборе. Иван Иванович Денисов был одет скромно — в китель военного покроя, брюки галифе. Голову прикрывала обыкновенная кепка с длинным козырьком. Он не спеша прогуливался по бетонированной площадке, время от времени останавливаясь, чтобы ответить служащим ракетопорта, обращавшимся к нему с вопросами.
Бросалась в глаза могучая фигура ботаника Рыбкина. Он был чем-то озабочен, ходил, погрузившись в свои мысли. Денисов заметил это, спросил:
— Григорий Антонович, да вы ли это?
— Представьте себе, я! — сдержанно ответил ботаник.
— Если вы, почему грустите? Может, что случилось?
— Э, — махнул рукой Рыбкин. — И рассказывать неудобно.
— A что такое?
— Помните, я хвалился вам атомной яблонькой, одним-единственным плодом ее?
— Ну и что?
— Пропало яблоко, — с грустью проговорил Рыбкин. — Сегодня ночью.
— Да ну? — удивился Иван Иванович и сочувственно посмотрел на ботаника. — Кто же это мог сделать? Ай-яй-яй…
— По-видимому, дети, — ответил тихо Рыбкин, отвернулся и принялся озабоченно оглядывать дали.
В такой день и вдруг — неприятность. Считай, целый год пропал. Теперь жди, пока созреет новый плод…
С большой сумкой в руках у стартовой площадки стояла Надежда Николаевна Хлебникова. Денисов сначала удивился, что соседку назначают в его экспедицию — очень уж молода! Но, прочитав в научном журнале ее статью о работе гелиоустановок в космосе, успокоился. Статья была написана смело, убедительно, и ему очень понравилась. Что ж, девушка имеет право на полет! А вчера сам президент Академии наук напомнил о ней: на Хлебникову возлагались большие надежды.
Одета она была по-дорожному: в шерстяном жакете, спортивных брюках. На голове — беретка, из-под которой выбиваются курчавые каштановые волосы. Щеки девушки пылают огнем, в глазах — задор, вдохновение.
В ожидании посадки на зеленой скамье сидел Виктор Сергеевич Дрозд. Здесь было тихо, прохладно: от ракеты и башни падала большая тень. Открыв чемоданчик, Виктор Сергеевич просматривал свои дорожные вещи. Его красивое лицо спокойно, задумчиво.
Особняком держался геолог Бобров. С деловитой озабоченностью прохаживался он по площадке, не выпуская из рук желтого чемоданчика. На широких плечах макинтош, шляпа снята и на время служит веером. Посмотришь со стороны — солидный, авторитетный человек!
Участники экспедиции уже распрощались со своими близкими и родными и ждали команды на посадку.
Вдруг на площадку ракетодрома, неподалеку от ребристой башни, опустился воздушный автомобиль. Из него поспешно вышло двое высоких молодых мужчин, одетых в белые костюмы. Бобров, увидев их, натянул на голову шляпу и подошел к тележке с сельтерской водой.
— Два стакана с сиропом, — попросил он и, незаметно поводя глазами, стал наблюдать за незнакомыми.
— Мы хотим видеть Ивана Ивановича Денисова, — сказал Хлебниковой один из прилетевших — смуглолицый, загорелый мужчина.
Надежда Николаевна позвала начальника экспедиции.
— Я вас слушаю, товарищи, — сказал он, подходя.
— Сколько летит с вами человек? — спросил смуглолицый.
— Пятеро! — ответил Денисов, удивляясь неуместности вопроса.
— А не шестеро?
— Позвольте, вы же сами хорошо знаете…
Мужчины переглянулись. Смуглолицый достал из кармана книжечку, сказал:
— Вот в чем дело, товарищ Денисов. Радистами космодрома перехвачен разговор в эфире. Нам стало известно — летит шесть человек. Шестой вроде бы из посторонних…
— Поверьте, ничего не понимаю, — пожал плечами Денисов. — Кто посторонний? Где?
— Надо проверить ракету, — сказал смуглолицый Другу. — Пошли!
Денисов заволновался. К нему подошли Бобров, Хлебникова, Рыбкин, Дрозд. Вот беда-то еще! Могут отложить полет. Ученые строили различные догадки. Бобров, притихший, настороженный, все посматривал на небо.
В тревожном ожидании прошло несколько минут.
Вдруг на верхней площадке башни, перед пассажирской кабиной, показались три фигуры. Две высокие и третья — щуплая, низенькая. Денисов толкнул в бок Рыбкина.
— Григорий Антонович, вы ничего не видите?
— Как же! Три человека, — ответил тот, не сводя глаз с ракеты. — Батюшки, что делается…
— Неужели шпион? — вздохнул в отчаянии Денисов. — Вот не повезло. Теперь начнется. Проверки, допросы…
Наконец натужно запел электромотор и меж стальных ферм башни побежала кабина лифта. Минута — лифт остановился! Открылись двери, и все увидели какого-то мальчика. Он шел по площадке, понурив голову.
