В Никольский - Через тысячу лет
Тем временем мы вошли в круглое здание. Внутренность его ничем не выдавала тайны скрытого под ним бездонного колодца. Я тщетно прикидывал в уме, сколько же времени потребуется, чтобы, упав туда, достигнуть дна этой чудовищной шахты в 2000 километров. Выходило что-то совсем несуразное: считая для простоты, что сила тяжести остается неизменной, надо было лететь до дна целых одиннадцать минут, ударившись о него с чисто космической скоростью около 6400 метров в секунду… Страшно было даже подумать… Инженер, которому я сообщил свои выкладки, только рассмеялся в ответ.
— Ну, этого можете не опасаться. Шахта разделена через каждые пять километров прочными герметически закрывающимися перегородками, так что такой воображаемый полет был бы значительно меньше… Только сбоку устроена сплошная металлическая труба диаметром в один метр, идущая до самого дна и служащая для разного рода научных наблюдений. Рассказывают, впрочем, что когда-то один из работавших там ученых, в припадке внезапного умопомешательства бросился в это отверстие и…
Я не стал расспрашивать о подробностях.
ГЛАВА VII
Мы опускаемся в бездну. На глубине 20.090 метров. Железное ядро земли. Мы продолжаем наше воздушное путешествие. Трубчатые электро-вакуумные дороги. Аллея домов-великанов. Новый Париж. 3600 километров в час. Мы обгоняем солнце и настигаем ушедшую ночь. Разговор с отсутствующим профессором Антеем. Мы вырываемся из плена земной тяжести. Урания — искусственная планета. Обсерватория за пределами атмосферы. Я обнаруживаю изменения в карте земного шара. Плавучие острова и центральное море Сахары. Механополис — Город Мира. Собрание центрального Совета. Я вновь слышу гимн Нового Человечества.
Шахта, глубиною в 2000 километров, влекла меня к себе, как магнит тянет стальные опилки. Я засыпал своих спутников сотней вопросов: каково давление воздуха на дне этой шахты? Как борются с атмосферным давлением, которое должно быть весьма значительным на такой глубине, как производится подъем руды на поверхность земли и т. д. и т. д.
Рени и инженер, похожий на репинского казака, едва успевали удовлетворять мое любопытство. Оказалось, что давление воздуха на дне шахты достигало бы нескольких сот атмосфер, если бы не герметические перегородки, устроенные по всей длине. Подъем руды производился не с помощью канатов — вес их был бы чересчур велик даже для новых материалов XXX века, так как стальной канат в один квадратный сантиметр сечения весил бы не менее 1500 тонн. Для подъема и опускания грузов здесь была применена настолько же смелая, насколько и оригинальная идея электромагнитной дороги. Весь путь на всем своем протяжении представлял собою как бы развернутый статор электрической машины с тысячами электромагнитов, по которым пускался ток, создававший быстро перемещавшееся магнитное поле, которое увлекало за собою вагонетки с рудой. Только поднявшись на вершину надстройки над шахтой, мы заметили сплошную струю черно-бурой железной руды с кусками неокисленного металла, непрерывно выбрасываемую из глубины земных недр. Я хотел взять в руки один из таких кусков, чтобы рассмотреть его поближе, но тотчас же бросил его обратно: кусок был еще горяч и обжег мои пальцы.
Мы вошли в железную прочную кабину, дверки наглухо захлопнулись вслед за нами, и только по легкому головокружению я понял, что мы стремительно падаем. Падение все ускорялось. Мелькала тревожная мысль: а что, если… В сознании на одно мгновение представлялась картина падения несчастного ученого… Механик, держа руку на рычаге управления, пристально следил за скоростью падения клети по особому указателю, — я взглянул и едва поверил своим глазам: 410 метров в секунду. Счетчик пройденного пути методично отщелкивал один десяток километров за другим: 100, 150, 200… Несмотря на толстую предохранительную обивку клети, внутри становилось все жарче, и термометр показывал уже около 25°.
— Мы проходим сейчас самую горячую зону, — пояснил сопровождавший нас инженер. — Дальше температура будет повышаться не так быстро.
400, 500, 1000, 1600 километров…
— Здесь уже начинается область богатых железом пластов. Мы проходим мимо первых штолен наших подземных рудников. Отсюда же добыта та руда, обработку которой вы видели на заводе.
1800, 2000… Ноги стали точно свинцовыми, и моя попытка сдвинуться с места окончилась неудачей. Я понял, что наша кабина начинает замедлять свой головокружительный бег. Легкий, почти неощутимый толчок — мы на дне.
Перед нами уходила вдаль широкая светлая галерея. Несколько тонких и толстых труб тянулись под потолком. Несмотря на непрерывное охлаждение жидким воздухом, от духоты было трудно дышать. Давило сознание, что над нашими головами лежит чудовищный слой земли в 2000 километров толщиной. По обеим сторонам галереи копошились человеческие фигуры, раздетые до пояса — здесь не было нужды в защитных металлических кирасах, так как окружающие слои железа надежно охраняли работающих от губительного влияния электрических излучений. То там, то сям у стен, точно молнии, вспыхивали яркие огни. Мы подошли ближе. Работающий держал в руках длинный шланг и электрической вольтовой дугой, загоравшейся при касании к железной окружающей массе — резал ее на куски, точно масло. Тут же бесшумно скользили вагонетки с электромагнитными кранами, забиравшими и отвозившими к шахте нарезанные глыбы металла.
— Это еще не самая большая и не самая глубокая шахта, — услышал я объяснение инженера: — таких шахт во всем мире насчитывается восемь, причем самая большая достигла глубины 2900 километров. Температурные условия в ней настолько благоприятны, что некоторыми учеными кругами в настоящее время поднят вопрос попытаться продолжить ее до самого центра земли, а в случае удачи вывести ее сквозь весь земной шар, что, помимо огромного количества ценных металлов, дало бы нам много ценных сведений о внутреннем строении нашей планеты…
Что же, я мог поверить всему, глядя на то, что было перед моими глазами! Эту ночь я спал очень плохо. Обилие впечатлений не давало возможности успокоиться. То мелькали гигантские руки, то громоздились чудовищные машины, то я стремглав летел в какую-то бездну…
К моему сожалению, у нас не было времени, чтобы остаться на заводе подольше, но я утешал себя мыслью, что вернусь сюда при первой возможности. Наши новые знакомые радушно предлагали нам свое гостеприимство и были, как кажется, не меньше моего огорчены тем, что нам не удалось осмотреть всех чудес этого промышленного гиганта.
Яркое солнечное утро посылало улыбку нашему аэронефу, когда он, оставив за собою серые громады заводских зданий, понесся на запад, обгоняя редкие тучки, закрывавшие солнце. Я жадно глядел на развертывавшуюся внизу панораму. Рея, мягко опустив руку на мое плечо, сидела тут же, рядом со мною. Мы пролетали все над той же зеленой скатертью полей и лесов, среди которых прятались небольшие коттеджи. Время от времени легкими стрекозами над ними взлетали небольшие аэронефы, блестя на солнце своими крыльями и тонкими корпусами. Я оглянулся кругом — в воздухе по всем направлениям неслись целые сотни воздушных судов. Напряженная, полнокровная жизнь чувствовалась внизу под этим зеленым покровом…
