Клиффорд Саймак - Мастодония
– Но, Бен, – протестовал я, – у тебя же есть свои заботы. Тебе надо строить мотель и следить за банком. И у тебя нет прямого интереса в этом деле.
– То, что ты занял у меня в банке кучу денег, уже представляет интерес, – отвечал он мне. – Ты дал мне возможность заложить мотель и, кроме того, я сделал массу других вещей. Скажем, я купил здесь вокруг все земли, которые были свободными. Купил ту ферму к востоку от тебя как раз накануне. Старина Джек Колд получил от меня больше, чем надеялся, и решил, что я простак, раз купил ее на таких условиях. Он не знал, что я заплатил бы за нее вдесятеро больше без всяких задержек. И ты взял меня на ту охотничью прогулку за динозаврами. Я бы не променял ее на целый мир. Я бы заплатил тебе, чтобы ты только взял меня туда. А ты говоришь, что у меня здесь нет прямых интересов! К тому же, я не забыл, что ты пообещал мне некоторый процент с этого дела.
– Это-то и есть самый слабый пункт, – сказал я. – Ведь дело все еще висит на волоске.
– Что за черт!? Не понимаю, отчего бы это. От такого кто угодно свихнется. Ты полностью освобожден. Ты присматриваешь за всем. Если тебе нужна помощь, только позвони. Говорю тебе, парень, мы вдвоем должны это осилить.
Я сидел на кухне, разговаривал с Хайрамом и попивал пиво. Впервые с тех пор, как все завертелось, мне удалось присесть. Я сидел, пил пиво и чувствовал себя чуть ли не виновным в том, что ничего не делаю, хотя и не представлял себе, что еще должен делать.
– Кошарик, – сказал Хайрам, – обеспокоен тем, что происходит. Он спрашивал, зачем нужен забор, и я попытался ему объяснить. Я сказал ему, что как только забор закончат, он может делать массу дыр во времени, и он был этим доволен. Он спрашивает, когда начинать.
– Но он мог бы делать дыры во времени, когда бы ни захотел. Он мог бы заполнить ими все вокруг, и ничто не могло бы его остановить.
– Кажется, мистер Стил, он не может делать дыры во времени просто так, смеху ради. Ими нужно пользоваться, иначе они ни к чему. Он сделал несколько для Боусера, но не получил удовлетворения.
– Откуда бы оно? Хотя Боусеру это доставляло массу радости. Например, когда через одну такую дыру он притащил домой кости динозавра.
Я пошел к холодильнику за другой банкой.
– Хочешь? – спросил я Хайрама.
– Нет, благодарю вас, мистер Стил. А в самом-то деле пиво мне не нравится. Я выпил только за компанию.
– Я просил тебя разузнать у Кошарика насколько велики могут быть дыры во времени, которые он сможет сделать. Люди из Сафари возможно захотят взять несколько автомашин.
– Он говорит, что это просто. Дыры будут такими, что пропустят все, что угодно.
– А он закрыл ту, которой мы пользовались? Страшно подумать, что через нее полезут динозавры.
– Он ее закрыл, как только мы вернулись. С тех пор она так и закрыта.
– Ну и прекрасно, – сказал я и приступил к пиву. Очень хорошо было сидеть просто так, ничего не делая.
За дверью прозвучали шаги, послышался стук в дверь.
– Войдите! – крикнул я.
Это был Херб Ливингстон.
– Хватай стул, я достану тебе пиво.
Хайрам поднялся.
– Мы с Боусером побродим в окрестностях.
– Хорошо, но далеко не уходи. Попозже ты мне понадобишься.
Боусер поднялся в своем углу и вышел за Хайрамом. Херб открыл банку пива, а спустя немного бросил ее в мусорную корзину.
– Эйса, – начал он, – ты что-то от меня скрываешь.
– Не от тебя одного. Я скрываю это ото всех.
– Что-то происходит, – продолжал Херб, – и я хочу об этом знать. Уиллоу-бендский «Рекорд» – не самая важная газета в мире, но здесь единственная, и пятнадцать лет я рассказывал людям, что здесь происходит.
– Постой-ка, Херб. Я не собираюсь тебе ничего рассказывать, хоть ори на меня или стучи кулаком по столу.
– Но почему? – требовательно спросил он. – Мальчишками мы росли вместе. Мы годы знаем друг друга. Мы с тобой, и Бен, и Ларри, и остальные. Но Бен знает. Ты что-то сказал Бену.
– Тогда спроси Бена.
– Он мне ничего не скажет. Он говорит, что любые сведения должны исходить от тебя. Он выдавил это, отправившись к забору, о котором он говорит, что ставит его для кого-то, кто собирается начать разведение норок. Но я-то знаю, что ты не собираешься их разводить. Здесь что-то другое. Поговаривают, что ты нашел разбитый космический корабль в том старом колодце. Корабль, который потерпел крушение тысячу лет назад. Есть ли в этом смысл?
– Ты сейчас продолжаешь вынюхивать, – сказал я, – и это не очень хорошо с твоей стороны. У меня есть тайный проект, это верно, но любая публикация может поднять вокруг него адский шум и повредить ему. Когда придет время, я тебе скажу.
– Когда тебе будет нужна известность, ты хочешь сказать?
– Пожалуй, что так.
– Послушай, Эйса, я не хочу, чтобы газеты больших городов опередили меня. Я не хочу, чтобы они напечатали эту историю раньше меня. Я не хочу, чтобы меня обошли у меня же во дворе.
– Черт, да тебя же обходят все время, во всех важных делах. Чего еще может ожидать еженедельная газета? Новости за неделю перестают быть новостями. Твоих силенок для таких дел маловато. Большие дела случаются нечасто. Люди читают твой «Рекорд» потому, что ты пишешь об их маленьких делах, о том, что они делают, и о мелких событиях, которые тут с ними происходят. Погляди на это дело с моей точки зрения. Удастся ли мне сделать то, что я начал – тогда Уиллоу-Бенд попадет на карту. Тогда всем нам будет лучше. Бизнес здесь расцветет, ты сможешь рекламировать товары, к тебе потекут доллары. Тебе же будет лучше. Неужели ты хочешь уничтожить свой шанс, да и мой тоже, кинувшись публиковать мои сведения, если эта публикация может загубить все дело?
– Но мне же нужна какая-нибудь история, мне нужно о чем-нибудь писать.
– Отлично. Рассказывай о заборе, о мотеле Бена, обо всем, что видишь. Можешь поспекулировать разными предположениями. Я не могу остановить тебя, да и не собираюсь. Скажи, что разговаривал со мной, а я тебе ничего не сообщил. Извини, Херб. Это – самое большее, что я могу для тебя сделать.
– Наверное ты прав, не говоря мне ничего. Но я должен был спросить. Ты понимаешь, не так ли?
– Понимаю, конечно. Еще пива?
– Нет, благодарю. Нет времени. Ночью мы выпускаем газету. Я должен успеть написать статью.
Когда Херб ушел, я еще немного посидел, чувствуя себя неуютно, что так обошелся с ним. Но дать ему сведения я не мог. Было понятно, как он себя чувствует, как должен чувствовать себя газетчик. Проклятие было в том, что его обойдут. Прежде чем он соберется печатать на следующей неделе очередной номер, сведения уже просочатся. Но тут я ничем не мог помочь своему давнему другу.
Я встал и выкинул пустую жестянку из-под пива в мусорную корзину, затем вышел из дома. Бригады еще работали, и я был поражен, увидев, насколько продвинулось дело с забором. Я поглядел вокруг, ища Кошарика. Если бы он уставился на меня с одной из яблонь, я бы не удивился. В последние дни так бывало. Вместо того, чтобы прятаться от нас, как это было у него в обычае, он держался поблизости. Но в эту минуту ни его, ни Хайрама с Боусером тут не было. Я прошел вдоль всего забора, пока не подошел к работающим людям. Постоял в стороне, наблюдая за ними, а потом вернулся в дом.
