Станислав Лем - Человек с Марса (Сборник)
Старик наклонился, лицо у него побледнело.
— Да, я был в южном полушарии, — повторил он таким странным голосом, что мне стало не по себе.
— И что вы там, черт побери, видели?
Профессор раскрыл рот. В этот момент дверь отворилась и какое-то качающееся, трясущееся тело ввалилось в зал, сделало несколько шагов и повалилось на пол.
— Доктор! — крикнул я. — Доктор!
Он лежал без сознания. Из рассеченного лба текла кровь, рисуя темную полоску на бетоне.
Мы пытались привести его в чувство. Я вытащил у него из кармашка футляр с ампулами — все были разбиты. Он дышал очень поверхностно, хрипло. Удивительно, как ему удалось собственными силами добраться до зала.
— Где Бэрк? — спросил кто-то.
Никто не ответил.
Доктор открыл глаза и застонал. Изо рта у него вытекло немного крови.
— У него внутреннее кровоизлияние, — испуганно сказал я. — Профессор!
Старик стоял неподвижно.
— Я не всесилен, Макмур, не всесилен… Боюсь, наш друг умирает.
Дыхание доктора то и дело прерывалось. Я расстегнул ему рубашку и увидел ужасные сине-красные вздутия на груди.
— Его душили! — крикнул я. — У него сломаны ребра!
Доктор снова раскрыл глаза, проблеск сознания засветился в них. Он разжал губы, на подбородок снова вытекла струйка крови и сползла к вырезу рубашки.
— Друзья… — шепнул он и сделал такое движение, словно хотел подняться.
— Он силится что-то сказать. Вам нельзя, не напрягайтесь! — воскликнул я, но доктор взглянул на меня так, что я сам же первый приподнял его, осторожно поддерживая голову. Он начал шептать, с перерывами, вызванными все более усиливающимся кровотечением.
— Взорвать… взорвать все… — прохрипел он. — Уничтожить его, немедленно, через минуту может быть поздно…
— Что случилось? Что с вами случилось? — наперебой спрашивали мы.
— Это Финк… это Финк… я видел… видел…
Что он сказал о Финке? Я ничего не мог понять.
Голова доктора становилась все тяжелее.
— Все мины, одновременно, сразу же, взорвать.
Доктор терял сознание.
— Он бредит, — сказал Фрэйзер.
Последняя яркая искра появилась в глазах доктора. Он выплюнул огромный сгусток крови из легких, задохнулся и произнес почти нормальным голосом:
— Немедленно взорвать весь дом, иначе всем верная гибель. — И добавил тише: — Это Финк… Финк…
Голова упала набок. Я взял его запястье: пульса не было.
— Он умер.
Мы постояли над мертвым телом. Что делать?
— Надо пойти наверх, посмотреть, что творится с Финком, и попробовать его спасти, — сказал профессор. — Потом мы взорвем здание. После того, что я узнал… Я думал, не ошибаюсь ли я? Хотел понять, по-человечески объяснить ту страшную картину, но теперь вижу, что был не прав. Это не были призрачные галлюцинации, все гораздо хуже: это реальность.
Он выпрямился и прежним сильным голосом сказал:
— Господа, кто пойдет наверх?
Вызвались мы с Линдсеем.
— С вас на сегодня довольно, — сказал Уиддлтон. — Вы уже ходили за газовыми гранатами и доктором, вы уже виделись с ареантропом, хватит. Пойдете вы, инженер.
Линдсей затянул потуже ремень брюк.
— Пистолет у вас есть? — спросил профессор каким-то странным голосом.
— Зачем мне пистолет? — поразился инженер. — Ареантропа пулей не возьмешь.
— Конечно, марсианина — нет, наверняка нет… — сказал профессор, быстро подошел к одному из шкафов, немного покопался в нем и вручил Линдсею черный плоский браунинг. — Возьмите. На всякий случай.
Инженер с минуту глядел на блестящее оружие, взвесил в руке, пожал плечами и вышел, освещая себе путь фонариком. Мы стояли в дверях. Фрэйзер остался у гранатометов, Джедевани — около «адской машины», а я и профессор вышли в коридор.
Тишина стала напряженнее. Я не мог так вот просто стоять и ждать.
— Я пройду только до лестницы, — сказал я и сделал шаг.
Он остановил меня, сильно дернув за пиджак.
— Под честное слово, Макмур?
— Слово, профессор! — воскликнул я и побежал к площадке. Было видно в темноте, как слабый лучик фонарика забирается по маршам лестницы все выше и выше. Потом простучали шаги на уровне третьего этажа, я услышал, как тихо раскрылась дверь малого монтажного зала — и наступила тишина.
Кровь пульсировала у меня в висках, мышцы напряглись, я стоял в чернильно-черной тьме и считал: сорок пять, сорок шесть, сорок семь, сорок восемь, сорок девять, пятьдесят… Неожиданно громыхнул выстрел. Я вздрогнул, подскочил к лестнице, но проклятое честное слово удержало меня. Второй выстрел, третий. И вдруг впервые в жизни волосы встали у меня на голове дыбом. Раздался вопль ужаса, рев ошалевшего от страха человека. Громкий, быстрый топот ног, над самой лестничной клеткой прогремел выстрел, резкий, душераздирающий крик ударил в уши. Я ощутил порыв воздуха, и какая-то темная масса свалилась на бетон в метре от меня.
Что-то мокрое и теплое брызнуло в лицо, я прыгнул вперед — из фонарика вырвался сноп света.
В желтом круге возникло размозженное падением с третьего этажа, изуродованное, с вдавленной в плечи головой тело инженера Линдсея. Я узнал его по брюкам, а когда схватился за одежду и перевернул его навзничь, тут же отскочил, вскрикнув от ужаса. Глаза у Линдсея были вытаращены, из широко раскрытого рта торчал язык, который он откусил, падая, кровавая пена заливала лицо. Я услышал шаги — это был профессор.
— Я боялся этого, — остановившись у меня за спиной, шепнул он. — Этого я боялся.
— Что случилось, профессор? Марсианин спятил?
Профессор долго смотрел на меня.
— Милый мой мальчик, — сокрушенно сказал он наконец, — не от марсианина бежал Линдсей так, что потерял ориентацию и упал с лестницы, пролетев два этажа. И не марсианин поломал доктору ребра.
— А кто? — спросил я, чувствуя, как замирает сердце.
— Финк, — сказал профессор, развернулся и пошел во тьму. Я — за ним. В зале профессор объяснил Фрэйзеру и Джедевани, что произошло.
— Финк? Не может быть! Он обезумел?
— Нет, он не сошел с ума. С ума может сойти человек. Мальчики мои дорогие, — не сердитесь, что так называю вас, — Финк уже не человек. Давайте устанавливать взрывные капсюли, добавим газовые гранаты, пусть все разнесет в клочья. Так надо.
— Значит, сдаемся, профессор?
— Не думайте, что из-за потери друзей. Нет. Только потому, что я уже знаю это существо на третьем этаже. Оно и ему подобные не имеют права на существование. Не нужна нам ни их мудрость и знания, ни их холодное, страшное совершенство.
— Я не понимаю, профессор.
— Сейчас не время для разъяснений, Макмур. Подсоединяйте провода.
