Георгий Мартынов - Спираль времени. Гость из бездны
Он держал в руке небольшой прибор, от которого отходил тонкий гибкий шланг с шариком на конце.
– Сейчас узнаем, – сказал он, прикасаясь шариком к поверхности шара. – Вот! Его температура точно такая же, как и окружающей воды.
– Странно, что он так быстро остыл, – сказал Карелин.
– Почему «остыл»? Вполне возможно, что он и не был нагрет. Свет мог быть холодным.
И только он успел это сказать, шар снова вспыхнул.
Дмитревский и Карелин отшатнулись. Яркость света подействовала на них, как внезапный физический удар.
Николай Тихонович рассердился.
– Неужели у нас не хватает силы воли? – сказал он. – Кто зажег свет?
– Похоже, что я, – смущенно ответил Горелик.
– Думайте о чем-нибудь другом.
– Будет, пожалуй, лучше всего, – сказал Дмитревский, – если все вернутся на крейсер. Пусть останутся двое или трое, чтобы взять шар и перенести к нам.
– Да, вы правы. Останусь я.
– Обещаю, что не буду думать ни о чем, – сказал Купцов, – кроме вашей защиты от нападения какой-нибудь «змеи». Оставьте меня, как охраняющего.
– Третьим буду я, – решил Дмитревский. – Остальным вернуться на крейсер!
Приказание было выполнено.
– Необходимо, чтобы он погас, – сказал Карелин, когда они остались втроем.
И только сказал – шар погас!
– Какая поразительная чувствительность! – воскликнул Дмитревский. – Правда, когда вы это сказали, мне захотелось, чтобы он погас.
– И мне тоже, – после секундного колебания сказал Купцов.
Карелин засмеялся.
– Первое нарушение обещания, – насмешливо заметил он.
– И последнее!
Анатолий тут же отвернулся от шара, показывая этим, что приступил к обязанностям охраняющего.
– Попробую его взять, – сказал Николай Тихонович.
– Лучше я. – Дмитревский отстранил Карелина. – Кто его знает, вдруг он рванется вверх. Я сильнее вас.
– Тогда возьмем его вместе.
Но шар не устремился вверх и не проявил намерения опуститься; им показалось, что он невесом.
– Вода уравновешивает, – сказал Дмитревский.
– Скорей всего так, но все же странно!
– Согласен с вами. Отпустите! Одному удобнее нести.
Николай Тихонович с неудовольствием повиновался. Ему хотелось самому нести шар, но спорить казалось ребячеством.
– Пошли!
Карелин пошел впереди, за ним Дмитревский, замыкал «торжественное» шествие Анатолий Купцов, часто оборачивавшийся назад.
Но ни «змеи», ни спруты не показывались.
Больше всего Дмитревский опасался, что кто-нибудь из его спутников вызовет вспышку шара. Сам старался думать только о темноте, но чувствовал, что в любую секунду может, против воли, пожелать света, особенно когда приходилось преодолевать неровности дна. Он понимал, что шар никуда не денется; даже если выпустить его из рук, он не улетит и не упадет. И все же боялся, что шар вспыхнет. Он нес его, как носят люди хрупкую стеклянную вазу.
«Интересно, – думал он, – может ли вызвать вспышку шара кто-нибудь из тех, кто находится на крейсере и наблюдает за нами по экрану? Металлические стенки корабля должны как будто экранировать биотоки. Но было бы крайне важно проверить».
Он мог сказать об этом вслух, и его услышали бы на крейсере. Но Дмитревский не решился на такой опыт. Успеется! Самое главное – благополучно доставить шар на базу, а оттуда на континент. Всяческие опыты – дело ученых.
В выходную камеру крейсера вошли без происшествий.
Прежде чем отдать приказ – выкачивать воду, Дмитревский спросил Карелина:
– А не причинит шару вред изменение давления?
– Уверен, что нет, – ответил Николай Тихонович. – Он же был на поверхности Земли и уже испытал один раз изменение давления. И ничего с ним не произошло.
Дмитревский сказал дежурному на пульте, что камеру можно осушить, и на всякий случай сел на пол. Он опасался, что шар настолько потяжелеет на воздухе, что его не удержать в руках. Может быть, в Атлантиде его несли к океану несколько человек? Колени ему пришлось согнуть под острым углом, так как исчезновение воды немедленно приведет к «прилипанию» подошв к полу.
Вода исчезла, камера наполнилась воздухом, а Дмитревский не почувствовал никакого изменения веса шара, – по-прежнему он казался невесомым.
– Совсем уже непонятно, – сказал Карелин, когда Дмитревский сообщил ему об этом. – Попробуйте выпустить шар из рук.
Дмитревский отвел руки.
Шар не шевельнулся. Он не упал и не поднялся, а остался висеть в воздухе выходной камеры совершенно так же, как висел недавно в воде над дном Атлантического океана.
– Наконец-то! – с глубоким вздохом облегчения сказал Николай Тихонович. – Наконец-то этот шар в наших руках и мы сможем узнать заключенные в нем тайны иного мира!
ТРЕТЬЯ ЗАГАДКА
Город Пришельцев появился и вырос, можно сказать, на глазах у Николая Тихоновича Карелина. В течение шестидесяти пяти лет, не менее двух раз в год, приезжал он сюда. И на его же глазах изменялось место, где стоял цилиндр. Сперва это была простая площадка, потом построили павильон. Через несколько лет павильон сменил небольшой дом, в котором жили наблюдающие за цилиндром люди. А сейчас на этом месте находился филиал Института космогонии – огромное здание оригинальной «космической» архитектуры, напоминавшее своим видом сверхгигантский памятник.
В центре здание было увенчано коническим куполом, Под ним помещался круглый зал, и на его середине, на том же месте, где он был когда-то найден, стоял на той же самой мраморной плите загадочный цилиндр.
Его внешний вид нисколько не изменился за шестьдесят пять лет.
Первые годы за цилиндром непрерывно наблюдали люди. Потом эти функции были переданы электронной машине. Ее также меняли несколько раз, по мере усовершенствования электронной техники и развития кибернетики. Сейчас круглый стеклянный глаз современного кибернета следил за малейшим изменением в положении цилиндра, за его дверью, готовый не только немедленно сообщить, если что-нибудь будет замечено, но и передать тем, кто выйдет из цилиндра, с помощью мысленных импульсов, приветствие Земли.
Никто не сомневался, что пришельцы, в Древней Атлантиде и затем на Руси, говорили с людьми с помощью мысленных образов и представлений. Такой «язык» им понятен, и, «услышав» приветствие, они поймут, что их прихода ждут, что они попали наконец в эпоху высокого уровня науки и техники.
Пришельцы должны были стремиться к этой эпохе, иначе для них не было никакого смысла оставаться на Земле.
