Айзек Азимов - Позитронный человек (сборник)
И опять Эндрю не знал, что сказать.
А Маленькая Мисс продолжала:
— И замечательно все, что он сказал, что он сделал для тебя. В последнее время он не больно дружелюбно относился к тебе, Эндрю, но, ты понимаешь, он был стар. И он переживал, что ты захотел стать свободным. Но он простил тебя перед смертью, так ведь?
И только тут Эндрю нашел что сказать:
— Маленькая Мисс, если бы не он, я бы никогда не стал свободным.
Глава 10
Носить одежду Эндрю стал только после смерти Сэра. Сначала он надел старые штаны, полученные им от Джорджа Чарни.
Это был дерзкий эксперимент, и он понимал это. Роботы, в их металлическом «одеянии» и по самому своему замыслу бесполые — хотя их хозяева и любили одаривать их местоимениями «он» или «она», — не нуждались в платье ни в качестве защитного средства, ни из соображений «скромности». И насколько было известно Эндрю, ни один робот никогда не носил одежды.
Но какое-то непонятное стремление последнее время не давало покоя Эндрю, и он страстно возжелал одеть свое тело точно так, как это делали люди, и не тратя времени на то, чтобы разобраться в мотивах, толкающих его на это, приступил к осуществлению возникшей вдруг потребности.
В тот день, когда он попросил брюки у Джорджа, тот был с ним в мастерской, помогал ему красить мебель, сделанную для его дома. Эндрю не так уж нуждался в его помощи: ему было бы проще, если бы Джордж не вмешивался, — но Джордж настоял на своем участии. Это была мебель для его собственной веранды, в конце-то концов. Он был теперь хозяином в своем доме: женился, стал адвокатом в старой фирме Файнголда, которая несколько лет назад сменила название на «Файнголд энд Чарни». Возглавлял ее Стэнли Файнголд, а Джордж выполнял свои обязанности со всей серьезностью взрослого человека.
К концу дня всю мебель покрасили и примерно в той же степени покрасили и Джорджа. Пятна краски были у него на руках, на ушах, на кончике носа. Даже его рыжие усы и еще более пышные бакенбарды оказались покрашенными. И, конечно, вся его одежда была в краске. Но Джордж приготовился к этому заранее: для работы он принес поношенную рубашку и совсем уже неприличные брюки, которые он носил, по всей видимости, в последних классах школы.
Когда с работой было покончено и Джордж переоделся в свой обычный костюм, он скомкал свою старую рубашку и штаны и сказал, отбросив их в сторону:
— Можешь выкинуть их на помойку, Эндрю. Они мне больше не нужны.
Что касается рубашки, Джордж был прав: она не только сильно запачкалась, но и порвалась по шву от рукава до низа, когда Джордж слишком быстрым и широким движением по-
пробовал перевернуть стол, предназначенный для его веранды. Но брюки, хотя и довольно поношенные, показались Эндрю еще пригодными. Он их поднял, встряхнул.
— Если вы не возражаете, — сказал он, — я бы взял их себе.
Джордж ухмыльнулся:
— В качестве ветоши?
Эндрю помолчал немного, потом сказал:
— Поносить.
Теперь замолчал Джордж. Эндрю заметил, что сначала он был удивлен, а потом ему стало смешно. Джордж старался не показать этого, подавляя улыбку, и он более или менее преуспел в этом, но от Эндрю его усилия не укрылись.
— По-но-сить, — протянул Джордж. — Ты хочешь поносить мои старые брюки? Я тебя правильно понял, Эндрю?
— Правильно. Мне бы хотелось поносить их, если вы не против.
— У тебя что-то случилось с гомеостатической системой, Эндрю?
— Нет. Почему вы спрашиваете об этом?
— Да я подумал, уж не мерз ли ты последние дни. А то почему бы еще ты захотел вдруг носить одежду?
— Чтобы узнать, что такое «носить одежду».
— Ага, — сказал Джордж. Помолчав немного, он повторил: — Ага. Понятно. Ты хочешь узнать, что это такое. Ну что ж, Эндрю, я могу рассказать тебе, что это такое. Ты почувствуешь, как твою прекрасную металлическую оболочку завернут в грязную, грубую, неприятную тряпку.
— Вы хотите сказать, что вам неприятно, что я надену на себя эти брюки? — спросил Эндрю.
— Я не это имел в виду.
— Вы считаете идею слишком эксцентричной.
-Ну...
— Вы так считаете.
— Ну да, именно так я и считаю. Чертовски эксцентричная идея, Эндрю, право же.
— И поэтому вы не хотите, чтобы я сделал с брюками что-либо, кроме как выбросил их на помойку?
— Нет, — сказал Джордж немного раздраженно. — Делай с ними все, что тебе вздумается, Эндрю. Какие у меня могут быть возражения? Ты — свободный робот. Можешь, если тебе так хочется, надеть на себя брюки. Не вижу причин препятствовать тебе в этом... Давай, давай, надевай их.
— Да, — сказал Эндрю. — Да, я их надену.
— Наступает исторический момент: робот впервые надевает на себя одежду. Я должен сходить за фотокамерой, Эндрю.
Эндрю приложил брюки к своей талии. Но смущенно остановился.
— Ну? — подбивал его Джордж.
— Покажите мне, пожалуйста, как это делается, — попросил Эндрю.
Широко улыбаясь, Джордж показал Эндрю, как обращаться со статическим замком, чтобы в брюки можно было влезть, чтобы они облекли нижнюю часть тела, а потом закрыл замок. Джордж дважды продемонстрировал способ обращения с замком и брюками, и Эндрю понял, что ему предстоят долгие упражнения, чтобы повторить то плавное движение, которым Джордж, слава Богу, с самого рождения делает это.
— Вот этот поворот ладони, когда вы поднимаете руку вверх, я никак не уловлю, — сказал Эндрю.
— Вот так, — сказал Джордж и повторил одевание.
— Так?
— Почти так.
— Ага, вот как, — сказал Эндрю, коснулся еще раз кнопки, и брюки развернулись, упали, поднялись и окутали его ноги. — Правильно?
— Уже лучше, — сказал Джордж.
— Немного поупражняюсь, и это, пожалуй, станет вполне естественным делом для меня, — сказал Эндрю.
— Нет, Эндрю, это никогда не станет естественным для тебя, потому что это само по себе неестественно. Какого лешего ты вздумал носить брюки?
— Но я же сказал, Джордж, из любопытства, чтобы узнать, что значит носить одежду.
— Но до того как ты их надел, ты же не был голым. Ты был просто... ты был самим собой.
— Наверное, вы правы, — уклончиво ответил Эндрю.
— Я изо всех сил стараюсь взять в толк, к чему все это, Эндрю. Твое тело так прекрасно, что стыдно прятать его, если еще учесть при этом, что тебе безразлична температура воздуха и нет необходимости соблюдать условности. Да и материя плохо прилегает к металлу.
— Но разве тело человека не прекрасно, Джордж? Тем не менее вы одеваетесь.
— Ради тепла, гигиены, для защиты и украшения. Да и в качестве уступки обычаям, царящим в обществе. К тебе все это не имеет никакого отношения.
