Эрик Флинт - Путь империи
— Я ищу ветеранов Завоевания, — твердо повторил он. — Сегодня, поздним солнцем, они должны ответить на вопросы Субкоменданта.
— Мы двое сможем поговорить с Субкомендантом, — широкогрудый оглянулся. — Что еще вы можете сказать?
— Пока двоих будет достаточно, но позже Субкомендант может потребовать других, — произнес Яут, слегка поворачиваясь и делая несколько шагов к выходу. — Вам надлежит явиться на завод по реконструкции.
Он намеревался позволить своему подопечному изучить их позицию и посмотреть, как юноша будет действовать. В конце концов, это должен быть весьма интересный и ценный опыт.
Однако что это были за звуки? Дверной проем был все еще открыт, но теперь Яут стоял чуть иначе и мог заглянуть внутрь. К своему неслыханному удивлению, он увидел человека, который работал за какой-то огромной установкой, а несколько джао сидели неподалеку и наблюдали. В следующий момент Яут понял, что именно установка и издает странные звуки.
Его удивление было слишком велико, чтобы забыть о вежливости.
— Что это? Я думал, людям не позволено здесь находиться. Ветераны обернулись. Яут встретился с ними взглядом и обратил внимание на их позу — небрежно исполненная «тре-вога-и-вызов».
— Это называется «фортепиано», — объяснила Эммет.
— А то, что делает человек, называется «музыка», — добавил другой ветеран. Теперь элемент «вызова» в его позе принял открытый вид. — Нам это нравится.
Еще не успев выйти наружу, Яут понял, что так и не получил вразумительного объяснения по поводу присутствия человека в Доме кочена. Но это и неудивительно. По словам Эйлле, нечто подобное и предсказывали эксперты коченаты. Нарво терял контроль над ситуацией на этой планете. Все шло вкривь и вкось. Правительство громко объявляло о безграничной власти джао — типичная позиция Нарво, — но повсюду можно было наблюдать вопиющие противоречия. Толстый канат распадался на волокна и терял прочность.
Ни на одной из завоеванных планет, где довелось побывать Яуту, не происходило ничего подобного. Это было не укрепление связей. Это было потворство безумию.
Глава 8
Обычно, оказываясь по своим делам в кампусе, Кэтлин Стокуэлл избегала людей. За редким исключением, это были просто случайные знакомые — а еще чаще люди, которые общались с ней только из-за высокого положения ее отца и семьи. Люди, которые попросту хотели ее использовать.
Конечно, думала Кэтлин, шагая вдоль извилистой речки по дороге в общежитие, джао тоже ее используют. Но они хотя бы этого не скрывают. Потому что, согласно их философии, польза должна быть от всего и от всех.
Она оглянулась через плечо. Банле ненадолго отстала — в буквальном смысле этого слова: она остановилась в тени, футах в двадцати позади Кэтлин. Вероятно, от яркого солнца у нее устали глаза. Как все-таки хорошо, что сейчас август! Кампус почти опустел, здесь остались лишь кое-кто из выпускников и профессора, которые заканчивали свою летнюю работу или готовились к следующему семестру. Все, у кого есть приличный дом, давно разъехались.
У Кэтлин тоже был приличный дом — особняк ее отца в Сент-Луисе, нынешней столице Северной Америки… хотя правильнее сказать «административный центр». Столица — место, где сосредоточена реальная власть — это Дом кочена Нарво в Оклахоме. Отец Кэтлин сделал все, чтобы человеческая столица находилась на безопасном расстоянии от столицы джао — как можно дальше, хотя и не настолько, чтобы это выглядело очевидным оскорблением.
Здесь, в кампусе, расположенном в центре бывшего штата Мичиган, общество Кэтлин ограничивалось ее верной тюремщицей. Впрочем, ее семья в Сент-Луисе тоже находится под неусыпным наблюдением. Оппак позволил отцу Кэтлин поселиться за пределами Оклахомы потому, что не любил иметь дело с людьми, которые не желают стелиться перед джао. Это с лихвой компенсировалось толпой инопланетян, которые постоянно находились в Сент-Луисе.
В отличие от людей, джао являли собой образец поразительного простодушия, когда дело касалось шпионажа и поддержания внутренней безопасности. У них было мало общего с ФБР и еще меньше — с всепроникающей секретной полицией вроде старинного КГБ или его предшественницы, царской охранки. Лишь изредка они прибегали к услугам людей-доносчиков. Благодаря своему военному превосходству и продвинутой электронике в них не было необходимости. Именно благодаря этому сочетанию самоуверенности и наивности джао многочисленные отряды Сопротивления действовали по всей территории Северной Америки, успешно скрываясь во всевозможных дырах и щелях. Но если бы чиновники человеческой администрации попытались что-то предпринять, эта попытка была бы мгновенно раскрыта и пресечена.
— Эй, Кэтлин!
Она обернулась и увидела Алекса Брека, который бежал к ней через лужайку. Он был высоким и стройным, а кое-как остриженные черные волосы постоянно спадали ему на глаза. В течение всей прошлой недели Алекс упорно приглашал ее на свидание, а Кэтлин столь же упорно отбивалась, чтобы избежать проблем. В данном случае проблема заключалась в том, что она хотела пойти на свидание. Алекс был одним из немногих, кому она нравилась сама по себе. По крайней мере, в этом Кэтлин не сомневалась.
— Подожди, Кэтлин!
Она остановилась и прижала портфель к груди, словно пытаясь защититься непонятно от чего.
— Я тебе целыми днями названиваю!
Алекс тоже остановился, тяжело дыша, и смотрел в лицо Кэтлин своими карими глазами, словно снайпер на цель.
— Я… не прослушивала автоответчик, — соврала она. И поняла, что Алекс это заметил.
— И вообще у меня работы невпроворот. Надо подобрать материалы для профессора Кинси, пока занятия не начались, — она вздернула подбородок. — Он пишет книгу по истории джао.
— Знаю, знаю. Но зачем? Мы изо дня в день только и слышим: «джао, джао»… Не хватало еще писать о них книги.
В душе Кэтлин была с ним согласна.
— Это нужно профессору Кинси, — ответила она так громко, чтобы услышала Банле. — И мне за это платят.
— Ага, — и Алекс коснулся ее руки.
Кэтлин попыталась ответить рукопожатием, но выронила портфель, и его содержимое рассыпалось по траве. Через секунду оба стояли на коленях и собирали книги, ручки и бумагу. Алекс смеялся, и Кэтлин, сидя на корточках, смеялась вместе с ним, а ветер играл ее волосами.
— Ну же, — сказал он, заправляя ей за ухо выбившийся локон. — Что ты от меня шарахаешься? Давай поужинаем вместе сегодня вечером.
Его лицо излучало искренность. Кэтлин вздохнула.
— Я бы с удовольствием, — сказала она. — Но ты не понимаешь, чего просишь. У меня… нет личной жизни. И никогда не было.
