Шантель Шоу - Не называй меня Афродитой
Лука погладил прозрачные кружевные трусики и чуть не забыл свои благие намерения, почувствовав влажное доказательство ее страсти.
– Мы не будем спешить, – пообещал он не только Афине, но и себе. – Ты дрожишь, – заметил он и нахмурился. – Ведь ты не боишься меня, carissima?
Лука допускал, что ей не сразу удастся расслабиться.
– Нет, – заверила его Афина. – Просто для меня все это внове…
Он наклонил голову и лизнул ее пупок. Негромкий стон удовольствия стал для Луки разрешением спуститься ниже, но тут до него дошел смысл ее слов.
– Что значит – внове?
Афина изнемогала. Ей хотелось, чтобы Лука продолжил, чтобы он коснулся того местечка, которое жаждало его ласк. Но Лука приподнялся и взглянул на нее с выражением, которое она не смогла разгадать.
– Ты имеешь в виду, что Чарли занимался с тобой любовью без прелюдии?
– Я не спала с Чарли. Я… вообще никогда ни с кем не спала. – Афина слабо улыбнулась при виде недоверия, появившегося на его лице. – Я девственница.
– Но ведь тебе…
– Двадцать пять. Да, я диковинное явление для современного мира, – тихо сказала Афина.
– Ты была обручена с Чарли целый год.
– Он был готов подождать до свадьбы. – Она прикусила губу.
– У него терпение святого. – Неожиданная мысль пришла Луке в голову. – Ты в день свадьбы узнала, что Чарли тебе неверен. Он давно переключил свое внимание на другую женщину и поэтому согласился подождать до первой брачной ночи?
– В некотором роде.
Афине стало неловко от своей наготы. Было очевидно, что ее неопытность охладила страсть Луки. Она села и закуталась в пурпурную атласную простыню, жалея, что не может где-нибудь спрятаться.
– Чарли никогда меня не хотел, – глухо призналась она. – В то утро, когда должна была состояться наша свадьба, я застала жениха в постели с его шафером Домиником. Чарли предложил мне выйти за него замуж, чтобы скрыть тот факт, что он гей.
– Почему же ты позволила Чарли свалить на тебя всю вину?
– Я не могла выдать его тайну. Лорд Ферфакс – бывший морской пехотинец. Чарли всю жизнь старался оправдать ожидания своего отца. Это у нас с ним общее. Я постоянно разочаровывала своих родителей, – с грустью закончила Афина.
– Святая матерь божья, ну и неразбериха!
Лука перекатился на спину и уставился в зеркальный потолок, в котором отражались они с Афиной, лежащие на круглой кровати. Желание болезненной вспышкой отозвалось в паху. Но, Dio, она девственница! А это значит, что он на опасной территории.
– На что ты надеялась, решив сделать меня своим первым любовником? – Он прищурился при виде ее заалевших щек. – Если ты рассчитывала, что я ошалею от счастья и влюблюсь в тебя, ты выбрала не того мужчину.
Румянец на щеках Афины стал гуще.
– Я не…
– В Вегасе ты сказала, что для тебя занятия любовью ассоциируются с самой любовью.
– Из-за Питера Фитча я стала считать, что секс – нечто грязное и постыдное. И решила, что буду спать только с тем мужчиной, которого полюблю. Но теперь я понимаю, как сильно повлияло на меня мое прошлое. Ты говорил, что нет ничего плохого, если мужчина и женщина, испытывающие друг к другу влечение, получат удовольствие от секса. Я не люблю тебя, – сказала Афина. – Я выбрала тебя для первого урока секса, потому что доверяю тебе и потому что… думаю, что ты благородный человек.
Благородный человек! Лука слышал много хвалебных отзывов о себе. Его называли потрясающим любовником, талантливым дизайнером, блестящим бизнесменом. Но Афина ценит его не за это. Она считает, что он благородный человек. Для Луки это стало наивысшей похвалой.
Он погрузился в свои мысли, и молчание затягивалось. Афина вспомнила насмешку Чарли. Действительно, кому нужна двадцатипятилетняя девственница?
– Полагаю, моя неопытность тебя отталкивает, – пробормотала она.
Лука бросил на нее пронзительный взгляд.
– Ты меня не отталкиваешь. Ты заслуживаешь большего: влюбиться в мужчину, который полюбит тебя и предложит тебе руку и сердце. Это станет возможным через год, когда мы разведемся.
Ее лицо исказила гримаса.
– После побега с великосветской свадьбы и поспешного брака в Лас-Вегасе я не стану торопиться с замужеством.
Ее взгляд возвращался к зеркалам на потолке и к отражению в них Луки, который выглядел сексуальным до безумия, наводя на греховные мысли. Не жалеет ли он о том, что вместо искушенной и опытной любовницы оказался в комнате из «Тысячи и одной ночи» с ней? Наверняка так оно и есть.
– Ты слишком длинный для дивана, так что на нем могу поспать я, – предложила Афина и, придерживая простыню, начала двигаться к краю кровати.
Лука развеселился, наблюдая за ее нелепыми телодвижениями.
– Ты похожа на гусеницу, – заметил он.
– Да, я так же сексуально привлекательна, как она, – стараясь справиться с обидой, согласилась Афина.
Дрожь в ее голосе нашла отклик в его сердце.
– Я не это имел в виду.
Он поймал край простыни, которую она прижимала к себе, и с силой дернул. Афина не смогла сдержать удивленное восклицание, когда гладкий атлас выскользнул у нее из рук.
– Ты же знаешь, что я считаю тебя необыкновенно сексуальной, – со страстью в голосе произнес Лука, опрокидывая Афину на спину и склоняясь над ней.
Голос разума твердил, что это плохая мысль и что ему следует оставить Афину в покое. Пусть подарит свою девственность мужчине, которого когда-нибудь полюбит. Но Лука заметил слезы в сапфировых глазах и возненавидел себя за то, что больно ранил ее.
Афине пришлось собрать все свои силы, чтобы попросить его заняться с ней любовью, и теперь она раздавлена, потому что считает, что он отверг ее. Но это не так.
Лука лег рядом с ней и погладил ее живот и грудь.
– Посмотри, как ты красива, – прошептал он, указывая на зеркало.
Контраст ее молочно-белой кожи и пурпурных простыней был необыкновенно эротичен. Афина напоминала ему картину, принадлежавшую кисти какого-нибудь великого мастера эпохи Ренессанса. У нее были прекрасные волосы, рассыпавшиеся по плечам, и роскошное тело. Перед ней не устоял бы даже святой.
А он не святой.
В зеркале он видел, как его смуглые пальцы гладят ее белые груди с розовыми сосками. Он видел, как потемнели глаза Афины, когда он принялся теребить соски большим и указательным пальцами до тех пор, пока каждый пик не превратился в твердый камешек.
– Лука… – прошептала она.
Ее дыхание стало учащенным. Он склонил голову и стал покрывать сосок легкими, как крылья бабочки, поцелуями, а затем втянул его в рот и стал посасывать. Афина издала протяжный стон, после чего он перенес свое внимание на другой сосок.
