Роберт Хайнлайн - Туннель в небе
— Не урони его в воду! А то уже нечего будет вылавливать. Я видел… — озабоченно произнес Джек.
— Сам знаю. Обойдусь без дурацких советов.
— Извини.
Наконец он пополз вверх. Страшно было и за Джима, и за себя. Род не знал, что за твари живут в реке, но он не сомневался, что сожрут их мгновенно. Когда он добрался до нависающей известняковой глыбы, пришлось совсем согнуться, чтобы попасть на каменный уступ, но даже так Род почувствовал, что его ноша цепляется за край и сползает назад.
Джек помог ему удержаться на месте, затем протолкнул дальше. Оказавшись в безопасности на каменном уступе, они повалились наземь. Род едва дышал и никак не мог унять дрожь в натруженных мышцах.
Они уложили Джимми на спину, и Джек проверил у него пульс.
— Быстрый, но слабый. Наверно, он не выкарабкается.
— Какие у тебя есть лекарства?
— Два вида неосульфатов и вердомицин. Но я не знаю, что ему давать.
— Давай все три и молись.
— А вдруг у него аллергия на какое-нибудь из них?
— У него сейчас аллергия на смерть, а это гораздо серьезнее. Температура поднялась, наверное, за сорок. Так что давай.
Род приподнял Джимми за плечи и ущипнул за мочку уха, а когда тот пришел в сознание, Джек запихал ему в рот таблетки и заставил запить водой. Теперь оставалось только ждать.
Всю ночь они дежурили около больного по очереди. К утру температура спала, Джим очнулся и попросил пить. Род снова приподнял его, а Джек поднес к пересохшим губам бурдюк. Джимми напился воды и опять уснул.
Они решили ни в коем случае не оставлять Джима одного, поэтому Джек оставался ухаживать за больным, а Род каждый день ходил на охоту, стараясь добыть что-нибудь понежнее, чтобы с мясом мог управиться и их ослабевший подопечный. Уже на вторые сутки Джим мог говорить, не засыпая посреди фразы. Во второй половине дня Род вернулся с тушкой небольшого зверька, напоминающего гибрид кошки и кролика. Джек как раз шел ему навстречу с пустым бурдюком.
— Привет.
— Привет. Я вижу, тебе повезло. Слушай, Род, будешь его свежевать, поосторожней со шкурой. Нам нужен новый бурдюк. Там не очень много порезов?
— Совсем нет. Я убил его камнем.
— Отлично!
— Как наш пациент?
— Выздоравливает не по дням, а по часам. Я сейчас вернусь.
— Давай посторожу тебя, пока ты наберешь воды.
— Не надо, я буду осторожен. Иди к Джиму.
Род поднялся наверх, положил добычу на каменный уступ и пролез в пещеру.
— Как ты тут?
— Шикарно. Думаю, что поборю тебя в двух случаях из трех.
— На следующей неделе. Джек заботится?
— Еще как! Слушай, Род, я просто не знаю, как вас благодарить! Если бы не вы…
— Не знаешь, так и не надо. И не за что меня благодарить. А Джек — мой партнер, так что все нормально.
— Джеку цены нет!
— Да, отличный парень. Лучше не бывает. Мы с ним здорово ладим.
Джим посмотрел на него с удивлением, открыл было рот и тут же закрыл.
— В чем дело? — спросил Род. — Тебя укусил кто? Или тебе опять нехорошо?
— Как ты сказал про Джека? — медленно произнес Джим.
— А? Я сказал, что лучше не бывает. Мы с ним теперь — одна команда. Отличный парень.
Джимми Трокстон посмотрел на него с сомнением и спросил:
— Род… Ты от рождения такой дурной? Или после поглупел?
— А что такое?
— Джек — девчонка.
Глава 7. «Надо было хоть пирог испечь»
Молчание тянулось долго.
— Закрой рот, — сказал наконец Джим, — а то кто-ни — будь залетит.
— Джимми, ты, похоже, еще не в себе.
— Может, я еще болен, но не настолько, чтобы не отличить девчонку от парня. Когда со мной такое случится, я буду уже не болен, а мертв.
— Но…
— Спроси ее сам. — Джимми пожал плечами.
На пол упала тень. Род обернулся и увидел, что Джек уже на каменном уступе.
— Свежая вода, Джим!
— Спасибо, — ответил Джим и посмотрел на Рода. — Давай, спроси.
Джек перевел взгляд с одного на другого.
— Что за безмолвная сцена? Что ты на меня так смотришь, Род?
— Джек, — медленно произнес Род. — Как тебя зовут?
— А? Джек Доде. Я же тебе говорил.
— Нет. Полное, настоящее имя.
Джек снова перевел взгляд с Рода на ухмыляющуюся физиономию Джимми, потом обратно.
— Мое полное имя… Жаклин Мари Доде. Если тебе это так важно. А что?
Род сделал глубокий вдох.
— Жаклин, — произнес он, словно оценивая имя на слух. — Я не знал…
— Так и было задумано.
— Я… Слушай, если я сказал что-нибудь такое… в общем, тебя обидел — так я не имел в виду ничего плохого…
— Успокойся, ты ничего обидного не говорил, медведь ты этакий. Разве что про свой нож.
— Я не хотел.
— Или ты имеешь в виду, что «все девчонки — чистая отрава»? А тебе не приходило в голову, что про парней можно сказать то же самое? Нет, конечно, не приходило. Но раз ты теперь все знаешь, то, может, оно и к лучшему. Теперь нас уже трое.
— Но, Жаклин…
— И, пожалуйста, зови меня «Джекки». — Она передернула плечами. — Теперь, когда вы оба знаете, мне не нужно будет носить этот чертов панцирь. Отвернитесь.
— Э-э-э… — Род отвернулся. Джимми перекатился на бок, лицом к стене.
— О'кей, — послышалось через минуту.
Род обернулся. В рубашке, без бронежилета, ее плечи были гораздо уже, а сама она изящнее и очень неплохо сложена. Жаклин сидела на полу и отчаянно чесала грудь и спину.
— С тех пор как я тебя встретила, Род Уокер, я даже не могла по-человечески почесаться, — сказала она с упреком. — Иногда я просто умирала.
— Никто не заставлял тебя носить эту штуковину.
— А представь, если бы я ее не носила. Ты бы захотел быть со мной в одной команде?
— Э-э-э… ну я… в общем-то… — Род умолк.
— Вот видишь. — Неожиданно на ее лице отразилось беспокойство. — Мы все еще партнеры?
— Что? Разумеется!
— Тогда давай снова пожмем друг другу руки. И Джиму тоже. Ты согласен, Джим?
— Спрашиваешь!
Три правые руки сошлись в рукопожатии, Джекки накрыла их левой рукой и торжественным тоном произнесла:
— Все за одного!
Род достал левой рукой «Полковника Боуи» и положил плашмя на сцепленные руки.
— И один за всех!
— Налоги делим на троих, — добавил Джимми. — У нотариуса заверять будем?
Глаза у Жаклин заблестели от слез.
— Джимми Трокстон, — произнесла она многообещающим тоном, — когда-нибудь я заставлю тебя воспринимать жизнь всерьез!
— Я и так воспринимаю ее всерьез, — возразил он. — Не хочется только, чтобы и она воспринимала меня так же. Когда рождаешься заново, грех не порадоваться.
