Жюль Верн - Гектор Сервадак
— И я думаю, — добавил Сервадак, — что лорд верховный комиссар, чья резиденция там находилась и которому вы подчинены, едва ли в восторге от последствий катастрофы.
— Верховный комиссар, которому мы подчинены? — в полном недоумении переспросил Мэрфи.
— Впрочем, вы тоже едва ли в восторге от того, что вам осталось от Корфу.
— Корфу? — переспросил майор Олифент.
— Да, да! Кор-фу! — повторил Сервадак.
Оба англичанина в неподдельном изумлении молчали, не понимая, что собственно хотел сказать французский офицер, но их недоумение еще усилилось, когда граф Тимашев спросил, каким образом они получали за последнее время известия из Англии, — с отечественными судами или по подводному кабелю.
— Нет, граф, кабель поврежден, — ответил бригадир Мэрфи.
— Позвольте, господа, разве вы не поддерживаете связь с материком по итальянскому телеграфу?
— Итальянскому? — сказал майор Олифент. — Вы, конечно, хотели сказать — по испанскому телеграфу?
— По итальянскому или испанскому, — не все ли равно, — вмешался капитан Сервадак, — главное, получали ли вы какие-нибудь известия из метрополии?
— Никаких, — ответил бригадир Мэрфи, — но мы не беспокоимся — известия будут непременно…
— Если только не погибла и метрополия, — сказал Сервадак, и лицо его стало серьезным.
— Погибла метрополия?!
— Я хочу сказать, — если не погибла Англия!
— Англия погибла?!
Бригадир Мэрфи и майор Олифент вскочили, как ужаленные.
— Мне кажется, — сказал бригадир Мэрфи, — что раньше Англии сама Франция…
— Местоположение Франции более надежно, она на континенте! — ответил Сервадак, начиная уже горячиться.
— Более надежно, чем Англии?
— Что ж, в конце концов Англия только остров и уже довольно ветхий, поэтому она вполне могла рассыпаться!
Ссора была неминуема. Англичане уже не владели собой, и Сервадак решил ни в чем им не уступать.
Граф попробовал было примирить противников, в которых говорила лишь национальная неприязнь, но ему это не удалось.
— Господа, — сухо сказал капитан Сервадак, — мне думается, наш спор удобнее вести под открытым небом. Здесь вы все-таки у себя дома. Может быть, вы соблаговолите выйти?
Гектор Сервадак вышел из комнаты; граф Тимашев и англичане тотчас же последовали за ним. Все собрались на площадке перед высоким валом; место это, как полагал капитан Сервадак, должно было служить чем-то вроде нейтральной почвы.
— Господа, — снова заговорил Сервадак, обращаясь к англичанам, — хоть Франция и стала беднее, утратив Алжир, но она не оскудела людьми настолько, чтобы уклониться от вызова, кто бы его ни бросил! И я, офицер французской армии, имею честь представлять здесь Францию с тем же правом, как и вы, представляете Англию!
— Прекрасно, — ответил бригадир Мэрфи.
— Я не потерплю…
— Я тоже, — сказал майор Олифент.
— И так как мы сейчас на нейтральной земле…
— Как на нейтральной? — вскричал бригадир Мэрфи.» — Милостивый государь, вы на английской земле!
— Английской?
— Да, на земле, которая находится под защитой британского флага!
И бригадир указал на флаг Соединенного королевства, развевавшийся на вершине острова.
— Еще бы! — насмешливо заметил капитан Сервадак. — Если вам угодно было водрузить этот флаг после катастрофы…
— Он был здесь и раньше.
— Флаг государства, осуществляющего протекторат, но не флаг, охраняющий британские владения!
— Протекторат? — одновременно воскликнули английские офицеры.
— Господа, — заявил Гектор Сервадак, топнув ногой, — этот островок представляет собой все, что осталось от территории республики, над которой Англия никогда не имела иных прав, кроме права протектората!
— Республики?! — повторил бригадир Мерфи, широко раскрыв глаза.
— Кроме того, — продолжал Сервадак, — весьма сомнительно, сохранили ли вы еще права, которые десятки раз теряли и присваивали снова, ваши права на Ионические острова!
— Ионические острова? — возопил майор Олифент.
— И здесь, на Корфу…
— На Корфу?
Англичане были так ошеломлены, что даже сдержанный граф Тимашев, при всем своем сочувствии к французскому офицеру, все же нашел нужным вмешаться. Он хотел было образумить бригадира Мэрфи, но тот сам заговорил уже более спокойно, обращаясь к Сервадаку:
— Сударь, я обязан рассеять ваше заблуждение, причину которого не могу разгадать. Вы находитесь на земле, принадлежащей Англии по праву завоевания и являющейся ее фактическим владением с тысяча семьсот четвертого года по праву, узаконенному Утрехтским договором. Эти права действительно не раз пытались оспаривать Франция и Испания, в тысяча семьсот двадцать седьмом, в тысяча семьсот семьдесят девятом и в тысяча семьсот восемьдесят втором году, но безуспешно. И как «и мал этот остров, вы здесь находитесь в Британии, совершенно так же, как на Трафальгарской площади в Лондоне.
— Разве мы не в Корфу, столице Ионических островов? — спросил изумленный граф.
— Нет, господа, нет, — отвечал бригадир Мэрфи. — Вы в Гибралтаре.
Гибралтар! Это слово как громом поразило графа Тимашева и французского офицера. Они думали, что прибыли на Корфу, на крайний восток Средиземноморья, а оказались в самой западной его точке — в Гибралтаре, хотя их шкуна не поворачивала назад.
Это совершенно по новому освещало события, и надо было обдумать их последствия. Едва граф собрался с мыслями, как услышал крики. Он обернулся и, к своему великому удивлению, увидел, что экипаж «Добрыми» затеял драку с английскими солдатами.
Что за причина вызвала это столкновение? Да просто матрос Пановко поспорил с капралом Пимом. А из-за чего возник спор? Из-за того, что пушечный выстрел, разбив в щепы рею шкуны, раздробил трубку Пановко и слегка повредил ему нос, который действительно был несколько длинноват для русского носа.
Итак, в то время как граф Тимашев и капитан Сервадак не без труда наладили отношения с английскими офицерами, экипаж «Добрыни» успел вступить в рукопашную с гарнизоном островка.
Разумеется, Сервадак вступился за Пановко, а майор Олифент возразил, что Англия не несет ответственности за свои снаряды, что виноват во всем русский матрос, раз он находился в неположенном месте во время полета снаряда, и что, кроме того, будь у Пановко нос покороче, несчастный случай не произошел бы, и т. д. и т. п.
Тут, при всей своей сдержанности, рассердился и граф и, обменявшись с англичанами несколькими резкими словами, отдал приказ немедленно отчаливать.
