Кэсс Морган - Сотня
Если он прилетит на Землю. Уэллсу становилось все сложнее и сложнее убеждать себя, что с отцом все в порядке, что его ранение наверняка оказалось поверхностным. Сердце Уэллса замирало всякий раз, когда он думал о том, что отец, возможно, сейчас борется за жизнь на больничной койке, или, хуже того, его безжизненное тело дрейфует где-то в глубоком космосе. В ушах Уэллса все еще звучали слова отца: «Если кто-то и способен добиться успеха в этой миссии, так это ты».
Из-за деревьев донеслись какие-то странные звуки. Уэллс подобрался, все его чувства пришли в боевую готовность. Послышался хруст, потом – шорох. Шепоток у костра превратился в общее изумленное «ах!», когда из теней материализовался странный силуэт. Полузвериный, получеловеческий, он, казалось, явился прямо из древних сказаний.
Уэллс вскочил на ноги. Но тут непонятное существо вышло из-за деревьев на свет и оказалось Беллами. За ним тянулся кровавый след, а на его плечах громоздилась туша какого-то зверя.
Туша оленя. Уэллс окинул взглядом безжизненное тело животного, его мягкую короткую шерстку, тонкие ноги, узкие ушки конической формы. Беллами двинулся к костру, и голова оленя закачалась в такт шагам охотника взад-вперед, ни разу не очертив при этом полную дугу, потому что постоянно обо что-то ударялась.
О другую голову, свисавшую с другой тонкой шеи.
У оленя было две головы.
Уэллс застыл, вскочив на ноги, как и все ребята у костра. Некоторые слегка подались вперед, чтобы лучше видеть, остальные, наоборот, в ужасе подались назад.
– Это безопасно? – спросила одна из девушек.
– Совершенно безопасно,– прозвучал из темноты голос Кларк, и она шагнула в освещенный круг.– Радиация могла вызвать генные мутации, но это произошло сотни лет назад, изменения просто передались потомкам облученных животных. Сейчас тут нет ни следа радиации.
Все в молчании наблюдали, как Кларк протянула руку и дотронулась до меха оленя. Озаряемая светом полной луны, она никогда не была такой прекрасной, как сейчас. Потом она повернулась к Беллами с улыбкой, от которой у Уэллса скрутило живот.
– Теперь мы не будем голодать,– сказала она и добавила что-то, чего Уэллс не услышал.
Беллами кивнул в ответ. Стараясь справиться с ревностью, Уэллс сделал глубокий вдох, потом другой и наконец двинулся туда, где стояли Беллами и Кларк. Когда он подошел, Кларк замерла, но Уэллс заставил себя смотреть только на Беллами.
– Спасибо тебе,– сказал Уэллс.– Этим можно накормить много народу.
Беллами вопросительно смотрел, как он неловко переминается с ноги на ногу.
– Я просто хотел поблагодарить,– добавил Уэллс.
Наконец Беллами кивнул. Уэллс вернулся на свое место у огня, а Кларк и Беллами продолжали негромкий разговор, и их головы почти соприкасались.
Обзорная площадка была совершенно пуста. Глядя в невообразимо огромное звездное море, Уэллс легко мог представить, что, кроме них, во Вселенной нет ни одной живой души. Он обвил Кларк руками, а она положила голову ему на грудь и вздохнула, прижимаясь еще сильнее. Словно она была счастлива позволить ему дышать за них обоих.
– Как ты сегодня? – тихонько спросила Кларк.
– Хорошо,– ответил Уэллс, не понимая, что заставило его соврать, когда Кларк прижималась к его груди. Сейчас она могла читать его сердцебиение, словно переданный морзянкой текст.
– Что стряслось? – спросила она, и в ее больших зеленых глазах промелькнула тревога.
Его офицерские курсы включали в себя периодические поездки на Аркадию и Уолден. Их цель заключалась в том, чтобы следить за работой охранников. Сегодня он присутствовал при задержании женщины, беременной незарегистрированным ребенком. У нее не было ни одного шанса на снисхождение. До родов несчастная будет содержаться в Тюрьме, а потом ребенка отдадут органам опеки, а мать казнят. Закон суров, но соблюдать его необходимо. Система жизнеобеспечения корабля рассчитана на определенное число людей, и любой, нарушивший это хрупкое равновесие, ставит под угрозу выживание всей человеческой расы. Но паника в глазах увлекаемой стражей будущей матери до сих пор жгла Уэллса, как огнем.
Удивительно, но помог Уэллсу разобраться в своих чувствах не кто иной, как его отец. За ужином он понял, что с сыном творится что-то неладное, и Уэллс, стараясь говорить мужественно и отстраненно, обо всем ему рассказал. Протянув руку через стол, Канцлер положил ее сыну на плечо: он крайне редко позволял себе подобные жесты. «То, что мы вынуждены делать, непросто,– сказал он,– но совершенно необходимо. Мы не можем позволить себе, чтобы чувства мешали нам выполнять свой долг – заботиться о выживании рода человеческого».
– Дай угадаю,– прерывая его воспоминания, сказала Кларк.– Ты арестовал гениального преступника, который регулярно крал книги из библиотеки.
– А вот и нет. Он до сих пор гуляет на воле,– с этими словами Уэллс заправил за ухо Кларк непослушную прядку.– Так что для поимки придется сформировать специальную опергруппу – так это у нас называется.
Она улыбнулась, и золотые крапинки в ее глазах заискрились. Он не мог представить себе цвета прекраснее, чем этот.
Уэллс снова переключился на огромное панорамное окно. Облака, окутывавшие Землю, сегодня не напоминали ему погребальный саван, а казались просто одеялом. Планета не умерла, она лишь погрузилась в колдовской сон, который продлится до тех пор, пока не придет время встречать вернувшееся домой человечество.
– О чем ты думаешь? – спросила Кларк.– Снова о своей маме?
– Нет,– ответил он медленно,– не совсем.– Протянув руку, Уэллс принялся рассеянно накручивать на палец локон Кларк, а потом позволил ему снова упасть на плечо девушки.– На самом деле, я постоянно о ней думаю.– Ему было очень сложно поверить в то, что мамы действительно больше нет.– Мне просто хотелось бы быть уверенным, что она гордится мной, где бы ни была,– продолжил Уэллс. Он смотрел на звезды, и дрожь сотрясала его тело.
Кларк сжала его руку, делясь своим теплом.
– Конечно же, она тобой гордится. Любая мать гордилась бы таким сыном, как ты.
Уэллс с усмешкой повернулся к Кларк и спросил:
– Только мать?
– Нет, полагаю, дедушка с бабушкой тоже,– серьезно кивнула Кларк, но, когда Уэллс шутливо ударил ее по плечу, не удержалась и хихикнула.
– Я бы хотел, чтоб мною гордился кое-кто еще.
Кларк подняла бровь.
– Лучше бы кое-кому присматривать за своей спиной,– сказала она и потянулась, чтобы обхватить руками голову Уэллса,– потому что я не слишком-то люблю делиться.
Уэллс улыбнулся, склонился к Кларк и закрыл глаза. Его губы дразнящим поцелуем коснулись ее губ, потом заскользили к шее.
