Свой в своей стране (СИ) - Котов Сергей

Он вздохнул. Как странно всё получается в научном мире. Ядовитая гадина, выросшая на западе, создала внутри себя научный кокон, напитала его ошибочной, но такой привлекательной идеологией — и люди пошли за ней. Создали то, что казалось невозможным.

И ушлые американцы прекрасно понимали, что люди могут быть важнее машин и чертежей. У них теперь есть Фон Браун, верный прислужник, легко сменивший павшего хозяина. Впрочем, павшего ли? Многие считают, что зло просто сменило личину, избегая полного разгрома, чтобы зализать раны и взять реванш…

Но ведь и среди полной черноты находятся люди, способные видеть свет истины. Ему было прекрасно известно происхождение материалов, которые в разы ускорили реализацию проекта. Он не знал, кем они были, но проникся героикой их поступка.

Он не имел права проиграть. Хотя положение было, прямо скажем, безнадёжным.

Готовилась большая ядерная война. Единственное, чего не хватало для его начала — это числа зарядов, которые давали гарантированную победу той стороне. Но они спокойно и методично продолжали их накапливать, справедливо рассчитав, что Советы не успеют развернуть достаточные производственные мощности. Что мы отстаём на десятилетия.

Им казалось, что надо всего лишь подождать.

И вот тут он придумал то, что дало шанс новой жизни. Способ обойти все ограничения на работу реакторов.

Потому что он знал, что такое сибирские реки, знал их мощь… а ещё потому, что ему помогали.

Потому что у него был свой Чёрный Монах. И так же, как когда-то он смертельно боялся его появления — так же теперь он его ждал.

И предчувствие его не обмануло.

— Любуешься плодами трудов своих? — знакомый голос за спиной.

— Чтобы любоваться, надо это видеть, — возразил он. — А что отсюда разглядишь?

И действительно: перед его взором была только покрытая лесом гора, или сопка, как это было принято говорить у них. А ещё уходящие вдаль среди леса электрифицированные пути.

— Но ведь так и задумано, верно?

— Верно. Совершенно верно. — Он кивнул и улыбнулся.

Он оглянулся. Чёрный Монах был похож на него самого. Тот же костюм, который ему сшили в ателье при ЦК по специальной брони. Шляпа с узкими полями. Кажется, такое сейчас не модно, но ему было плевать. Это было и той жизни, когда он хотел стать спортсменом.

— Ты ведь сделал так, как я сказал? — Чёрный Монах сверкнул очками.

— Ты же знаешь.

— Верно. Знаю.

— Поделишься со мной, зачем это было надо?

— Сам не понимаешь?

— Нет.

Он был честен. Врать не имело никакого смысла.

— Хорошо. И не нужно. Пока.

— Главное, что всё работает как надо, — вздохнул он, смирившись, что Чёрный Монах ему ничего не расскажет.

— Это да. Пойдём на платформу. Поезд будет через две минуты. Нам нужно туда.

— В самый круг?

— В самый круг.

«Значит, пора», — подумал он.

Они прошли тропинкой и вышли к новенькой бетонной платформе. Народу не было: подъездной путь только проектировался. На поезд можно было сесть на центральном вокзале, но он предупредил, что сядет здесь. Машина довезла его до зоны оцепления, а дальше он шёл пешком по лесу. Прихоть, но он мог себе её позволить.

— Если бы ты не справился, вам оставалось года два. Не больше.

— Гибель цивилизации?

Чёрный Монах засмеялся.

— Людям свойственно переоценивать свою значимость. Почти всем. Кроме, разве что, буддистов.

— Я не религиозен.

— К счастью. Но, если будет возможность, обязательно посети Иволгинский Дацан в Улан-Удэ.

— Что было бы, если бы мы не справились? — он продолжал настаивать на ответе на свой вопрос.

— Сотни миллионов жертв. Последующая колонизация. Потом, лет через пятьдесят, откат. Попытка возродить культуру, которую даже назовут успешной. Только это будете совсем не вы. Впрочем, в истории ведь так уже бывало.

— Я боюсь большого временного масштаба. Теряется смысл.

— Смысл не теряется никогда. Просто нужно дорасти, чтобы увидеть…

Поезд, скрипя тормозами, остановился у платформы. У него была необычная окраска: над привычным зелёным шла жёлтая полоса. Будто у ядовитого насекомого.

Он поморщился непрошенной ассоциации и вошёл в вагон.

Народу было немного, человек пять. Его, конечно, узнали — но не подали виду, как это было принято среди своих.

Он занял свободное место у окна.

Поезд тронулся. Гора нависала над рельсами. Солнечные лучи мелькали меж мощных стволов вековых сосен. В глубине души он порадовался, что их удалось сохранить.

За поворотом он успел увидеть портал с названием комбината над ним. Несколько секунд — и солнце вместе с безмятежным летним лесом осталось снаружи. За окно мелькали провода коммуникации, закреплённые на кронштейнах, и скальная порода.

Горы тут основательные. Не то, что Кавказ с его известняком: тут основной породой был гранит. Поэтому строить внутри горы было адски трудно. Он прикрыл глаза, вспоминая бессонные ночи на объекте. Совещания со взрывняками. Расчёты, пробы, испытания, снова расчёты…

Боялся ли он не справится? В тот момент, наверно, уже нет. С момента появления Чёрного Монаха он перестал бояться таких мелочей. Даже на совещаниях с участием Сыщика больше не тушевался. Говорил всё, как есть. Не стеснялся просить. И, кажется, тот начал его по-настоящему ценить…

Он вдруг понял, что будет скучать по той эпохе. Ему не нравилось, что произошло на съезде, пускай многие и считали, что это к лучшему.

Как бы то ни было, жизнь в закрытом городе на Енисее в сорока километрах от Красноярска шла своим чередом. Строились красивые дома. Магазины ломились от товаров. Сотрудники были довольны жизнью и политикой партии… казалось, такой уклад надёжен, как сама гранитная скала, внутри которой они ехали.

— Ничто не вечно. Тут будет серо и страшно через какие-то сорок лет. Проигрыш в войне без единого выстрела соберёт свою жертву, — прошептал ему в ухо Чёрных Монах.

Что-то у него внутри возмутилось.

— Ещё одно вероятное будущее? — спросил он с иронией.

— Почти наверняка определённое.

Он закрыл глаза. Представил себе, как будет выглядеть комбинат через сорок лет. Стало неприятно и даже страшновато. В Магадане он как-то остановился в квартире, которую ведомство забронировало для командировочных. Там была старая сантехника, ещё имперских времён. Ржавчина, грязь…

На платформе пахло так же, как в Московском метро. «Ну что за бред, в самом деле?» — подумал он, вдыхая этот запах. Тут заложен такой потенциал для развития… даже когда Штаты падут, нужно будет горючее для межпланетных кораблей. Мы точно не останемся не у дел.

— Оптимист. Это хорошо, — одобрил Чёрный Монах.

Его встречали.

Начальник участка подошёл с докладом. Потом поздоровался за руку.

— Сегодня? — уточнил он в самом конце.

Все ждали команды на запуск.

— Возможно, — ответил он. — Я к себе.

У него был свой кабинет рядом с главным пультом. Да что там кабинет: целые апартаменты — спальня, кухня, душ.

Сюда вёл коридор с того уровня, о существовании которых знали только рабочие особой бригады, которые точно никогда и никому ничего не расскажут.

Основной научно-производственный коллектив был не в курсе, разумеется. А после съезда не осталось тех, кто был в курсе вообще. Кроме него самого и Чёрного Монаха.

Дверь была замаскирована под деревянную стенную панель. Он откинул пульт управления, вмонтированный в стол, набрал нужную комбинацию. Панель с электрическим гудением отъехала в сторону.

Тоннель был узким, двум людям средней комплекции едва-едва разминуться. Вдоль побеленных стен шли провода, на которых крепились лампы освещения. Спуск шёл по спирали и был довольно долгим.

Наконец, он оказался в большом зале со сводчатым потолком, в центре которого была установлена конструкция, похожая на пятилучевую звезду. В конце каждого луча находился блок соленоидов в криогенной «рубашке», а в центре — сгусток силовых кабелей, проводов и шлангов, перед которым блестело нечто вроде выгнутого зеркала. Конструкция была довольно большой: в высоту метров пять. Верхний соленоид упирался в центр свода.