Александр Соколов - Эпоха покаяния
Горы постепенно уменьшались в размерах. Электролёт опустился пониже, чтобы максимально экономно расходовать энергию. Вскоре от величавых цепей остались небольшие предгорья, которые, впрочем, тоже довольно быстро растворились за горизонтом. Теперь под брюхом винтокрылой машины простиралась равнина. Друг друга плавно сменяли сцементированные снегом лесные массивы, поля и луга, кое-где разделённые руслами замёрзших рек.
Спустя час Ляховский плавно посадил чудо-птичку на границе луга и леса. Не открывая дверцы, он посмотрел на приборы, после чего выбрался наружу. Аюн последовал его примеру.
Увязая по колено в снегу, пришелец подошёл к необычному для юноши дереву, которое росло неподалёку. У дерева была белая с чёрными пятнами кора, необычно длинные, спускающиеся вниз тонкие голые ветви. Дмитрий вздохнул, выпустив облако пара, провёл рукой по шершавой коре, прижался к ней лбом и губами.
— Вот уж не думал, что мы когда-нибудь встретимся, — пробормотал он, стараясь держаться спиной к своему спутнику.
— А что такого в этом дереве?
— Для тебя, может, и ничего. А для меня оно значит многое. Это один из символов моего народа, воспетое в легендах, песнях и сказаниях. Ладно, поехали дальше.
— Поехали.
Они забрались в кабину. Машина, разметав вокруг белую пыль, взмыла ввысь. Дмитрий посмотрел на дисплей, нахмурился. Впереди была очередная жёлто-чёрная точка. Электролёт взял влево, по широкой дуге облетел препятствие, после чего вернулся на маршрут. Аюн уже было начал клевать носом, как вдруг услышал глухой голос Дмитрия:
— Эти точки на карте когда-то давно были городами. Ну, то есть такими большими деревнями, в которых жили тысячи, сотни тысяч, а иногда — и миллионы людей.
Аюн уже знал, что миллионы — это очень много. Это больше, чем звёзд на небе. Он замер и превратился в слух. Наконец-то можно было хоть что-то выдавить из обычно молчаливого Ляховского. Дмитрий и сам понимал, что когда-нибудь всё равно наступил бы такой момент, когда ему пришлось начать говорить. Так почему не сейчас? Он уменьшил масштаб карты, покрутил её.
— Эти города, эта земля образовывали страну, то есть, территорию, на которой длительное время жили люди, говорившие на одном языке, а также имевшие единую культуру. Стран тоже было много. В каждой из них жил свой народ, и у каждой был свой вождь.
Аюн увидел на дисплее страны, обведённые границами. А потом он увидел всю Землю целиком. Хрупкий голубой шарик, колыбель жизни, уникальный и неповторимый.
— Иногда страны враждовали между собой, воевали. С каждой новой войной количество погибших только возрастало. Причиной тому стало постоянно совершенствующееся оружие. Да ты уже и сам прекрасно об этом знаешь. Оружие стало настолько разрушительным, что могло с лёгкостью уничтожить целые города, страны и даже континенты. В конечном итоге так оно и произошло. Была война, в которой не было победителей. Города давно мертвы и заражены. Сейчас там находиться нельзя: там для людей смерть. Наша новая одежда может нас защитить, но только временно.
Аюн молчал, почти на автомате провожая взглядом лесные массивы, нитки рек, блюдца озёр и поля. Даже бездушная машина, казалось, прислушалась к рассказу, стараясь не мешать шумом винтов. Дмитрий продолжил:
— Я думал, что разумное человечество погибло, но, к великому счастью, ошибся. А цель, ради которой я живу, очень простая: я хочу узнать, кто первым начал эту войну и почему он решился на это. Ради чего? Ради жизни. Ради покаяния. И если на первый вопрос я уже получил ответ, то на второй — ещё нет. Проблема в том, что я не знаю, где его искать. Узнаю только тогда, когда мы прилетим к тому месту, где был самый главный, самый большой город нашей страны. Там, надеюсь, я найду подсказку.
Электролёт по-прежнему разрывал воздух парой трёхлопастных винтов, которые в бешеном танго кружились вокруг собственной оси. Чем дальше машина уплывала вглубь равнины, тем теплее становилось за бортом. Количество незнакомых Аюну голых деревьев увеличивалось с каждой минутой. Иногда они росли поодиночке прямо посредине очередного заснеженного луга, иногда объединялись в группы, иногда образовывали целые лесные массивы. Они были совсем не похожи на тот убийственный лес, через который путешественники бежали, сломя голову. Нет, они казались безобидными и даже дружелюбными.
— Признаюсь честно, я не знаю, что с тобой делать. Мне было бы намного проще слинять от тебя при первой же встрече. Но вмешались известные тебе обстоятельства, которые, при желании, можно назвать судьбой. Кстати, ты веришь в судьбу? По глазам вижу, что веришь. Я больше тебе скажу, я к тебе привязался, чёрт побери. Ты стал для меня другом. Не думал, что это вообще может быть, но факт — вещь упрямая. Если бы не твоя помощь, я давно мариновался бы в болоте.
Аюн фыркнул, подняв левую половинку губы, но опять промолчал, разглядывая необычно широкую реку, скованную льдами, которая тянулась наперерез машине.
— В тебе есть одна проблема, — продолжал Ляховский. — Как ты будешь пользоваться своими знаниями. Куда отправишься, после того, как всё это закончится? Уничтожишь жизнь окончательно, или попытаешься возродить? И вообще, что тобой движет?
— Я не знаю… — вдруг прошептал юноша, глядя куда-то в пустоту.
— Вот и я тоже.
На этом разговор закончился. Пришелец замолчал, задумался о чём-то своём, обглодал очередной ноготь на пальце, а потом резко повернул рукоять управления, так как, заболтавшись, забыл сделать это раньше. Электролёт, сделав крутой крен влево, хотел было облететь очередное препятствие — маленький, забытый всеми городишко, примостившийся на высоком берегу тихой речки. Но, поскольку приборы, сигнализирующие об опасности, молчали, Дмитрий изменил своё решение. Ему стало любопытно, поэтому он направил геликоптер вперёд.
Впереди вертолёта постепенно, во всей своей красе, выросло высокое здание. Машина замерла в непосредственной близости от старинного сооружения. Датчики бесстрастно считали высоту: целых сто шесть метров. Четырёхъярусное, с высоким, наклонившимся от времени шпилем, который до сих пор был увенчан крестом, оно сиротливо возвышалось над всеми остальными зданиями. Как немой укор. Как символ давно минувшей эпохи. Рядом располагался собор. Когда-то многоглавый, белоснежный, обнесённый кованым забором. А сейчас от него остались только развалины, в которых гулял ветер на пару со снегом.
— Я не знаю, соврал ты мне, или нет тогда, в бане, но, если говорил правду, то попробуй увидеть это место в прошлом. И тогда, возможно, ты поймешь, что движет мной в этом странствии.
Под непрерывный рокот винтов Аюн закрыл глаза, сосредоточился. Сначала он ничего не видел, только темноту с расплывавшимися хаотичными разводами. Но желание было столь велико, что у него перед глазами появился белый мужчина с длинной бородой в чёрном одеянии, который дёргал за верёвки. Эти верёвки были привязаны к языкам конусообразных металлических предметов, каждый из которых издавал свой неповторимый звук. Сочетаясь друг с другом, они образовывали сложнейший перезвон, который невыразимой благодатью отозвался в самом сердце мальчишки. Он мысленно опустил взор вниз. Увидел, как к храму стекаются люди, одетые в странные наряды. И вдруг картинка исчезла, испарилась, словно её и не было.
Аюн распахнул свои миндалевидные глаза. Посмотрел вокруг, но ничего не сказал. А Дмитрию вовсе и не нужно было спрашивать. Он понял всё без слов, а потому направил электролёт сквозь городишко. Пустынный, заметённый снегом, с провалившимися внутрь крышами, заросший тополями, репейником, акацией. Брошенный всеми. И, хотя на него не упала ни одна ракета, он был мёртв. Просто потому, что невозможно было выжить маленькому органу, когда весь организм погиб.
Геликоптер подлетел к двойному мосту. Юноша схватил за руку Дмитрия, принуждая того отпустить рукоятку управления. Потому что у него было новое видение. Смутное, расплывчатое, каким видит подводный мир ныряльщик без маски.
Здание с вывеской. Три белые заглавные буквы и такого же цвета яйцо на красном фоне. Картинка ожила, зашевелилась. Внутри здания юноша увидел людей, одетых в красную форму с такой же символикой на левой стороне груди. Двое из них, парень и девушка, сидели рядом около светившегося экрана. Над ними склонился мужчина, который что-то показывал, что-то объяснял. Внезапно картинка поменялась. И вот уже эти двое оживлённо обучают вновь пришедших — молодого парня и высокую светловолосую девушку.
Картинка перед глазами Аюна снова изменилась. Теперь он видел, как эти четверо людей сидят на своих рабочих местах. Как к ним приходят посетители. Некоторые из них, побагровев от злости, ожесточённо спорят, иногда срываясь на крик.
Картинка улетучилась, испарилась без следа. Аюн вздохнул, плотно сжал губы. Дмитрий, словно угадав желание юноши, заставил машину улететь прочь. Вертолёт, стремительно набрав скорость, вырвался из погибшего городка, а потом, взяв крутой крен вправо, облетел намного более крупное поселение, страшно фонившее, судя по показаниям приборов.
