Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Ракетный корабль «Галилей» (сборник)
— Ну добро пожаловать, сынок! Как я рад нашей встрече!
Дон не понял, лицо его вытянулось. Мужчина между тем продолжал:
— Полагаю, мне нужно представиться. Стэнли Бэнкфилд, к твоим услугам. Офицер первого класса, политическая полиция, Международное бюро расследований. В данный момент — специальный советник его превосходительства губернатора.
При упоминании МБР Дон весь напрягся. Толстяк это заметил — его маленькие глазки, спрятанные за складками жира, замечали все. Он сказал:
— Не волнуйся, сынок. Я не хочу тебе ничего плохого; я просто рад тебя видеть. Но побегать мне за тобой пришлось ой-ей-ей сколько — полсистемы объехал. Был момент, я даже решил, что ты погиб на «Дороге Славы» — мир праху ее, — и горькими слезами оплакал твою кончину. Да-да, сэр! Я проливал слезы. Но теперь все позади, и все хорошо, что хорошо кончается. Так что давай его.
— «Что» давать?
— Ну-ну, я же все о тебе знаю — чуть не каждое слово, которое ты говорил, начиная с детских пеленок. Я даже кормил сахаром Лодыря, твоего пони. Ну, давай его сюда.
— Что давать-то?
— Кольцо, кольцо! — Бэнкфилд протянул к Дону свою мясистую ладонь.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
Бэнкфилд энергично повел плечами.
— Я говорю о кольце из пластика, с буквой «эйч», которое тебе передал покойный доктор Джефферсон. Видишь, я прекрасно знаю, о чем говорю. Я знаю, что оно у тебя, и намерен его забрать. Мой подчиненный оказался настолько глуп, что отпустил тебя вместе с кольцом, — и он за это наказан. Надеюсь, ты не хочешь, чтобы со мной случилось нечто подобное? Так что давай его сюда.
— Теперь я знаю, о чем вы говорите, — сказал Дон, — но у меня его нет.
— Как? Что ты несешь? Тогда где оно?
Мозг Дона лихорадочно работал. Если он им скажет про Изобел, МБР сразу же бросится по ее следу. Нет, он этого не допустит, даже если ему придется откусить собственный язык.
— Думаю, что оно сгорело, — сказал он.
Бэнкфилд наклонил голову.
— Дональд, мальчик мой! Похоже, ты меня хочешь обмануть — ведь хочешь, я в этом уверен! Прежде чем ответить, ты колебался — я же заметил. Такие занудные стариканы, вроде меня, все замечают.
— Но это правда, — уверял Дон. — Во всяком случае, мне так кажется. Один из ваших орангутангов сжег дом, как только я из него вышел. Думаю, вместе с домом сгорело и кольцо. А может, и не сгорело.
На лице Бэнкфилда появилось сомнение.
— Что за дом?
— «Обеденный павильон Двух миров». Райский переулок, в начале улицы Бьюкенена.
Бэнкфилд ринулся к двери, на ходу отдавая распоряжения.
— Возьмите столько людей, сколько потребуется, и просейте пепел до последней пылинки. Выполняйте!
Он вернулся обратно и вздохнул.
— Я не имею права упускать ни одного шанса, — сказал он. — Ну, а мы покамест поразмышляем над другой возможностью: а что, если ты солгал? Скажи, зачем ты снимал кольцо в ресторане?
— Я мыл тарелки.
— Как это?
— Я там работал и получал за это стол и ночлег. Мне не хотелось портить кольцо горячей водой, поэтому я хранил его в комнате.
Бэнкфилд поджал губы.
— Ты меня почти убедил. Звучит правдоподобно. И все же давай помолимся за то, что ты сейчас не врешь. Если ты наведешь меня на кольцо, я сумею очень щедро отблагодарить тебя. Ты мог бы вернуться на Землю, причем со всеми удобствами, и я могу даже обещать скромную ежегодную выплату — у нас для этого есть специальные фонды.
— Похоже, не видать мне награды, разве что ваши люди найдут кольцо.
— Господи упаси! Боюсь, в этом случае ни ты, ни я не вернемся на Землю. Нет, сэр! В таком случае мне придется остаться здесь и посвятить остаток жизни тому, чтобы сделать твое существование как можно более неприятным, — он усмехнулся. — Я шучу. Наверняка с твоей помощью мы его найдем. А теперь расскажи мне, что ты с ним сделал. — Бэнкфилд по-отечески положил руку на плечо Дону.
Дон попытался сбросить его ладонь, но понял, что ничего не получится. Бэнкфилд продолжал:
— Будь у меня кой-какое оборудование, мы могли бы уже сейчас все выяснить. Впрочем, можно сделать и так… — Рука, обнимавшая плечо Дона, резко дернулась книзу; Бэнкфилд схватил левый мизинец Дона и вывернул. Дон вскрикнул от боли.
— Прости! Такие методы не по мне. Бывает, специалист так поусердствует над клиентом, что из того фиг уже что вытянешь. Уж лучше мы подождем пару минут, пока я свяжусь с медиками — полагаю, в нашем случае пентотал натрия будет в самый раз. Это средство сделает тебя более сговорчивым, а? — Бэнкфилд снова подошел к двери. — Дежурный! Отведите мальчишку в карцер и давайте сюда Мэтьюсона!
Дона вывели из караулки и впихнули в загон, огороженный колючей проволокой. Площадка имела в длину футов сто и в ширину — тридцать; одной стороной — большей — «карцер» граничил с забором, который опоясывал лагерь, другая — отделяла его от внешнего мира. Войти сюда можно было только через караульное помещение.
Сейчас тут сидело несколько десятков человек, большинство из них — мужчины в гражданском. Но было здесь и несколько женщин, а также офицеров Воздушных сил и Наземных войск — все еще одетых по форме, но без оружия.
Дон сразу же стал приглядываться к женщинам, но Изобел среди них не было. Он и не ожидал ее здесь увидеть, и все-таки почувствовал как тоскливо заныло в сердце. Времени почти не оставалось: Дон со страхом понял, что его вот-вот схватят, введут ему в вену препарат, и станет он болтливым младенцем, у которого что на уме, то и на языке. Его ни разу не допрашивали при помощи «сыворотки правды», но он прекрасно знал о том, как действует пентотал. Даже глубокий гипноз не поможет человеку, попавшему в руки опытного специалиста.
А он был уверен, что Бэнкфилду опыта не занимать.
Дон отошел в дальнюю часть загона — инстинктивно, без цели, так перепуганное животное забивается в угол клетки, — и стоял там, приглядываясь к верху забора в нескольких футах над головой. Плотная, прочная ограда могла выдержать какой угодно напор, ну разве что здесь случится дракон, но за сетку вполне можно было уцепиться и взобраться наверх. Взобраться-то было можно, только там, наверху, тянулись еще три ряда проволоки; на нижнем примерно через каждые десять футов висели маленькие красные таблички: череп со скрещенными костями и надпись — «ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ».
Дон оглянулся. Туман сделался гуще из-за поднимающегося над горящим городом дыма, он совсем скрыл из виду караульное помещение. Ветер поменял направление и дыма еще прибавилось. Дон понял, что кроме пленников его никто не увидит.
Он попробовал взобраться, но обнаружил, что ему мешают ботинки. Сбросив их, он вновь полез на забор.
