Владимир Михайлов - Дальней дороги
Мы не будем мешать вам. Мы будем мыслить, и только. Надеюсь, что и вы не станете беспокоить нас; это не только было бы чревато последствиями, но и просто невозможно: наша постройка достаточно надежна, она способна противостоять всему.
Мне кажется, я объяснил достаточно подробно. Мы начинаем действовать. Вы же можете смотреть на нас до тех пор, пока не признаете это занятие излишним. От имени рамаков говорю вам, люди: прощайте... Шуршание диагравионного двигателя рамака усилилось. Скользя низко над землей, он направлялся к станции. Никто не сделал попытки помешать ему. Рамак вплыл в дверь. Она закрылась за ним. Сверкнуло пламя: рамак заваривал швы.
- Я не понимаю, простите, - пробормотал Корн.
- Ну что же, - сказал Маркус. - Испытание можно полагать оконченным. Думаю, что протокол не обязателен: желающие убедиться всегда смогут найти их на этом самом месте.
- Нет, - сказал Корн. - Я не могу согласиться...
- Что от этого изменится? К ним не пробиться, они правы; разве что лишить их энергии? Но это невозможно; вы знаете это лучше меня.
- Вы, кажется, ничуть не удивлены? - заметил Корн.
Маркус помолчал, глядя, как рамак, завершив работу с дверью, устраивается в самом центре своего государства.
- Признаться, - сказал представитель Звездного флота, - я ожидал чего-то подобного.
Волгин невежливо засмеялся. Маркус взглянул на него.
- Нет, как видно, никто не снимет с нас, людей, этой тягости: завоевывать мировое пространство. И я вынужден спешить: корабль ждет меня.
15.
Они стояли там, где обычно прощаются с улетающими. Волгин мог бы пройти к самому кораблю, но не захотел.
- Ну, - сказал Маркус, - до следующего свидания.
- Бывай. Приехал, увидел, все перевернул - и убегаешь...
- Нет, я послужил, как ты знаешь, только рупором Дальней - в отношении тебя. Что же касается рамаков, они решили все сами. А ты не вини, пожалуйста, ни в чем Лену. Она мне не жаловалась.
- Я и не думаю.
- Кстати, как тебе мои цветы?
- Так это твои? Вот что, оказывается... Цветы хорошие.
- Правда? Очень рад, я ведь в них ничего не понимаю.
- Постой, постой... - пробормотал Волгин, краснея. - Лена прилетела, чтобы говорить с тобой, - значит, это ты...
- К сожалению, нет. Я ведь только Маркус, со мною лишь советуются - лично или мысленно... Ну, вон идет твой парень, а мне тоже пора.
Волгин отвернулся, чтобы встретить подходившего Витьку. Парень был грустен и весел одновременно, и старался держаться так, как, по его мнению, подобало дальнему разведчику.
- Мне, оказывается, еще год придется провести в тренировочных лагерях, - сказал он с ноткой обиды в голосе.
- Все равно, - утешил Волгин. - Это не на Земле.
- Проводили бы меня до лагерей...
- Долгие проводы - лишние слезы, - сердито ответил Волгин. - А в лагеря меня все равно не пустят. Мне, уважаемый, планету покидать запрещено.
- Ну да, - сказал Витька. - Здоровье...
- При чем тут здоровье? - возразил Волгин. - Просто я очень нужен на Земле. - Вздохнув, добавил: - Но ты-то здоровье береги.
Они помолчали, не зная, что еще нужно сказать. Потом Волгин вздрогнул, услышав позади знакомый толос; она разговаривала с Маркусом. Волгин заставил себя не прислушиваться. Еще через минуту Маркус торопливо подошел и, привстав на цыпочки, расцеловал Волгина.
- Вот теперь - окончательно, - сказал он. - Ты не умолкай. Мы и так будем видеть тебя, однако не умолкай. Это было бы просто невежливо.
- Конечно, - сказал Волгин. - Это тебя зовут?
- Да, пора. И так я тут потерял кучу времени... В общем, ты все-таки не зря живешь, разведчик.
- Утешаешь?
- Утешаю. Что же, иногда и это нужно. Работай и думай. А лучше: сначала думай, - потом... ну, дэ-дэ.
- Дэ-дэ, - откликнулся Волгин.
- Дальней дороги, Лена, - крикнул Маркус, закашлялся, схватился за горло и побежал к машине. Витька последовал за ним, на бегу он оглянулся и помахал рукой.
Лена подошла к Волгину, и он опустил голову. Но глаза его все так же оставались прикованными к машинам. К последней, к которой сейчас приближался Маркус. Потом привычный звук сирен разнесся над полем. Он пролетел трижды, затем включились двигатели.
Волгин долго стоял, глядя туда, где еще недавно возвышались корабли. Эти суденышки перевезут людей на обращающуюся вокруг Земли "Вегу", которая после этого возьмет курс туда, где, далеко, очень далеко от Солнечной системы, помещалась теперь центральная база Дальней разведки. Это будет дальняя дорога; та самая, которую принято желать друзьям.
Когда он обернулся, на опустевшей площадке не осталось никого. Только Лена стояла рядом.
- Я виноват перед тобою, - сказал Волгин. - Я обещал... а оказалось, что этого вовсе не нужно.
- Маркус счастливый, - сказала она. - Он улетел... Чем ты будешь сейчас заниматься?
- Не знаю... Но мне больно, что я не смог помочь тебе хотя бы так, как умел. А по-другому я не умею. Ты ведь знаешь, - если разобраться, то никогда не умел...
Она покачала головой: как и всегда, об этом не надо было вспоминать.
- Понимаю, - грустно усмехнулся Волгин. - Ответ все тот же... Тяжело временами, но я привык.
- Разве? - спросила она и чуть улыбнулась.
- Если нет, то начну привыкать... рано или поздно.
- И все же, ты мог бы мне помочь.
- Как? - Волгин поднял голову.
- Ты дал мне новую надежду... и я не хочу расставаться с нею так скоро. Вообще не хочу расставаться. Я согласна с Маркусом, что так, как хотел ты, нельзя; но, может быть, можно как-то по-другому? Чтобы не нарушать ничего, не уничтожать ничего, и все-таки сделать по-своему. Можно?
- Не знаю; не представляю себе.
- Но ты подумай об этом! Может быть, не обязательно проникать в мозг твоей электронной иглой... Может быть, что-то совсем другое нужно человеку, чтобы он мог найти самого себя, а найдя - никогда уже не выпустить из рук. Сумей это, Волгин. Ты же сможешь, если только захочешь. Вас много, целый институт таких умных ребят... Спроси их; до сих пор ты ведь не очень-то их спрашивал. Кто-нибудь подскажет... Ну хотя бы для меня.
Волгин очень серьезно взглянул на нее.
- Я все сделаю для тебя. При одном условии: чтобы ты была поблизости. Чтобы я не забывал, для кого делаю... - Он помолчал, глядя в небо, потом покосился на Елену. - Иди ко мне лаборанткой. Вместо Витьки. Хочешь?
- Это тебе поможет?
- Да.
- Я подумаю, - нерешительно сказала она. - Подумаю.
Волгин грустно усмехнулся и стал насвистывать какую-то протяжную мелодию.
- Ты грустишь?
- Есть основание: я, кажется, всерьез остался один. Даже Витька ушел; а тот, кого родишь ты, кто мог бы возглавить следующее поколение, поколение новых людей, - он пойдет, как видно, другой дорогой.
- Пусть, Волгин, пусть идет какой захочет, - лишь бы она была дальней.
