И Крупеникова - Предел бесконечности
Глеб улыбнулся.
- Ага. Ну а гады на мотоциклах? Я б их с навозом смешал, будь моя воля. Таких бы... Ладно. А ты что думаешь?
Ответа не потребовалось, все было написано на лице.
- Во-о, - Борис Сергеевич удовлетворенно закивал. - И где, скажи, между нами разница?
- Вы старше.
Батяня расхохотался.
- Ох, уморил! Понял теперь, что я тебе говорю? Да? Ну и хорошо. Сегодня баньку натопим, настой из травок у меня для такого дела есть. Что б всю хворь твою под зад коленкой!
На дворе навстречу Глебу вышла Тамара.
- Твой цветок родился, - сказала она, на этот раз грустно. - Ты нашел свой горизонт. И мы никуда не пойдем вдвоем?
Он подхватил девочку на руки и прижал к себе. Ответ запутался в мыслях. Капсула сброшена навсегда. Стремительная генная мутация, подготовленная годами сознательных и несознательных усилий, изменила физиологию организма, приведя его к единому биологическому ритму земли. "Ты стремишься к пределу бесконечности", - вспомнились слова Антона. У бесконечности нет предела, любая величина при любых условиях лишь приближается к нему и... сама обретает свойства бесконечности.
- Тома, - начал Глеб тихо, - мой горизонт по-прежнему далеко-далеко. Идти к нему нужно всю жизнь. И я пойду, потому что теперь я знаю дорогу. Я пойду для того, чтобы ты нашла свой дом. Свой дивный дом. Мы вместе его найдем. Ты хочешь этого, кнопка?
Она широко улыбнулась.
- Хочу. Мы пойдем искать наш дом!
___________________
- Филипп Алексеевич!... Филипп Алексеевич!
Его настойчиво трясли за плечо. Он поднял отяжелевшую от бессонных ночей голову: заснул прямо за столом в химической лаборатории.
- Филипп Алексеевич, в саркофаге началось движение! - главный генетик стоял над доктором Жулавским с электронным блокнотом в руках.
- А? Когда?
- Три минуты назад. Необычное движение, мы такого еще не наблюдали... теперь Генрих Васильевич общался с взъерошенным затылком, поскольку Филипп уже опрометью мчался по коридору.
- Параметры процесса?... Диагностика среды?...
Генетик не успел ответить. Филипп ворвался в свой кабинет и кинулся к дверям в опытный полигон.
Саркофаг стоял на месте, подсвеченный мощными лампами. Никаких видимых изменений.
- Сюда смотрите, вот здесь, - Генрих Васильевич спешно развернул к Филиппу один из мониторов.
Тот уткнулся в экран.
Мутный силуэт внутри саркофага двигался. Конечности вздрагивали, импульсивно колебалось тело. Голову и лицо рассмотреть не удавалось. Филипп метнулся к другому монитору, к третьему, четвертому.
- Он живет, - доктор Жулавский попятился. - Смотрите, он живет!!
Щелкнул код замка и на пороге показался заспанный Стас в махровом халате поверх пижамы.
- Стас, он живет! - Филипп схватил друга за плечи.
- Слушай, ты погоди, не шуми. Это может значить, что угодно...
И тут в помещении раздался отчетливый звук удара. Саркофаг дрогнул. Люди застыли в нелепых позах.
Второй удар. Крышка треснула.
Он взялся руками за края капсулы, поднялся на колени. Плечи напряглись. Рывок.
Черные прямые волосы, крутой гладкий лоб, идеальные линии лица. Карие глаза. Он стоял перед людьми в полный рост. Прекрасный атлет на пьедестале.
- Мой Орион, - пробормотал Филипп и разрыдался.
Индивид перевел на создателя безучастный взгляд. С обнаженного тела стекала вода.
Стас опомнился и подбежал к разбитой капсуле.
- Иди к нам, - он протянул ему руку. - Мы тебя ждали.
Мгновение непонимания. Затем сильная ладонь медленно сомкнулась с рукой человека.
- Холодновато тут, да? - тихо произнес Стас. - Ничего, привыкнешь, малыш.
Он снял халат и бережно накинул на плечи индивида.
Глава 8
Корни
К осени жизнь в Белкове вошла в прежнюю колею. Хлев Кожемятовых всем миром отстроили заново, подладили избу Воеводиных, кое-как восстановили запасы сена, убрали урожай. Грузовик пыжился и удовлетворенно урчал, возвращаясь с полей в родной гараж. Глеб починил оба трофейных мотоцикла, и теперь у сельчан в распоряжении появился новый транспорт. Глухонемой Андрей с удовольствием катал братишку по округе под надежным присмотром наставника, и был, кажется, на седьмом небе от счастья.
А вот Семеновы деревню покинули. Как только мать оправилась, Елена заявила - уходим. Навсегда. Мол, вы все тут зло сеете, и Господь гневается. Собрали спасенные из пожара пожитки, и пошли. Глеб предложил хотя бы до шоссе подвезти - отказались наотрез.
- Не по-христиански думают, - возмущалась Кожемятова. - Ее с того света вернули, а они обвинили нас во всех бедах, да еще и божий гнев приплели.
Кожемятова имела полное право обижаться. Лишь ее искусство травницы вытащило несчастную женщину из могилы.
- Они земли боятся, - заявила Тамара, игравшая на завалинке с котиком. - А Елена ребеночка Вовкиного ждет, и тоже боится. И нас боится, и матери боится, и бога своего боится. Пусть идут с миром. Земля их стерпит.
Девочке не ответили, но у женщин появился новый повод для перетолков.
Пока разгребали пепелище и ладили новые стены, пока бушевала уборочная страда, Глебу некогда было заниматься собой. На практике он установил только одно: выносливости и физических сил в обновленном организме не убавилось. Эпизод с выброшенным через забор мотоциклом он в расчет не брал: в экстремальной ситуации и человек способен был на чудеса.
Зарядили дожди и потянулись промозглые осенние дни. У Глеба появилось время для экспериментов. Более всего его беспокоил вопрос иммунитета. Испробовав все доступные способы создания неблагоприятных для организма условий, он пришел к выводу, что свалить его с ног довольно сложно. В мальчишеском порыве он на радостях полчаса проплавал в студеной реке. И добился "положительной реакции": к вечеру голова налилась горячим свинцом. Стыдясь своей выходки, Глеб уединился на сеновале и принялся разбираться в себе. Во всех предыдущих ситуациях он шел на риск и при этом подсознательно выстраивал защиту, а теперь, как говорится, бесшабашно отпустил тормоза. Получалось, незримый контроль управлял и человеческим телом. Но исходил он не от аналитического модуля, а от целого комплекса скрытых источников, напрямую связанных с землей. "Спутник" в рассудке перестал быть спутником, и превратился в часть собственного "я".
Исправление ошибки заняло несколько часов. Глеб сосредоточился внутри себя и методично расставил по местам каждую частичку организма. Научные знания, сохранные в памяти, не потребовались. Он открылся земле и доверился своим ощущениям.
Следующим шагом стало исследование регенеративных процессов. Оседлав Гнедого, Глеб ускакал по первому снегу через поле в лес, подальше от деревни и Тамары, которая проявляла излишнее беспокойство, хотя и не знала о его рискованных самопроверках. Усевшись на поваленном дереве, он достал нож. Остановить кровь оказалось значительно сложнее, чем справиться с лихорадкой, поскольку сделать это необходимо было в течение одной-двух минут. Решив, что для подобных действий нужна основательная тренировка, Глеб замотал порезанную руку платком.
