Сергей Галихин - Русская фантастика 2009
Господи…
Они же все время держали ситуацию под контролем, не давая конфликту ни затухнуть, ни разрастись.
— Вот что, господин Олланд, — сказал Ефремов, меняя у ружья аккумулятор. — Давайте-ка мы поступим следующим образом. Вы с моими ребятами двигаетесь вот сюда, — майор достал карту и показал на место, помеченное как сгоревший жилой квартал. — Это в полутора километрах. Сигнал об экстренной эвакуации я дам сам. Что-то не нравится мне, как вам организовали проводы. Ваш разговор по видеофону наверняка перехватили. Не исключено, что на радиосигнал маяка вместо вертолета прилетит ракета. Да и в вертолете может быть кто угодно. Здесь неподалеку должны быть два ракетных крейсера и авианосец «Путин» из второй средиземноморской эскадры_ Вертолетчиков я знаю в лицо. Если все будет в порядке, мы погрузим убитых и заберем вас.
— Жаль, что не удалось спасти документы, — сказал Олланд и посмотрел на догоравший микроавтобус.
— А может, оно и к лучшему. Доказать вы все равно ничего не сможете, вас же убить могут запросто. А без документов вы не так опасны. Болтайте на здоровье. Мало ли на свете болтунов.
Через двадцать минут в компании взвода морской пехоты Герхард Олланд улетал из Пешковеца на русском вертолете, а у его ног лежали два десантника, которые погибли, защищая его от наемных убийц. Именно убийц. Потому что солдат имеет право отказаться от выполнения заведомо преступного приказа. Герхард Олланд был не солдатом вражеской армии, а наблюдателем. Наблюдателем, посланным на войну. Пусть на маленькую. Войны, как известно, не начинаются сами по себе. Войны всегда кто-то начинает…
9 сентября
газета «Фигаро»
Вчера, 8 сентября, около восьми часов вечера по дороге из Парижа в Брюссель в автомобильной катастрофе погибли генералы Эудженио Паскетт и Джон Сиддли. Водитель. «Мерседеса», на котором они возвращались с совещания начальников штабов, не справился с управлением, выехал на полосу встречного движения, где столкнулся с бензовозом. По предварительной информации, причиной аварии стало превышение скорости водителем «Мерседеса» на мокрой после прошедшего ливня дороге. Начато расследование.
Святослав Логинов
ОДИНОЧКА
Комната, большая, светлая… Распахнутое окно прикрыто занавесками. Это хорошо, что в окне ничего не видно, только солнечный свет просачивается сквозь белый тюль. Вряд ли оттуда следует ожидать нападения. В комнате порядок, совсем как при ознакомительном визите. Только на столе стоит тарелка с недоеденным супом.
Во время ознакомительного визита Игнат представлялся санитаром, что в принципе недалеко от истины. Стоял с чемоданчиком в руках, рассеянно оглядывал комнату. Подал пальто старенькой докторше Рине Иосифовне, попытался поухаживать и за хозяйкой, но та шарахнулась как от зачумленного. Игнат тогда решил, что прокололся, но нет, в больнице, освоившись в палате и беседуя с Риной Иосифовной, пациентка не вспомнила подозрительного санитара. Значит, она шарахается этаким манером от каждого встречного. Случай запущенный, но не безнадежный.
Неприятно, что Игнат попал именно сюда; значит — бытовуха. Такие дела либо распутываются всего проще, либо не распутываются вовсе. И до последней минуты не знаешь, пустышка тебе выпала или глухарь.
Игнат осторожно понюхал тарелку. Нормально пахнет, картофельный суп с фрикадельками. На поверхности пятнышки жира, на дне морковные кругляшки, аккуратно нарезанная картошечка, пара фрикаделек, явно самодельных — в фарш добавлен мелко порезанный укроп. По всему видать, хозяйка — повариха превосходная. У таких суп безопасен.
А вот это уже серьезно — у самой двери на полу валяется неумело выстроганная деревянная сабля. Такие вещи случайными не бывают, особенно у немолодых, одиноких, бездетных женщин. Честное слово, лучше бы там лежал настоящий клинок, отбалансированный и убийственно острый.
Игнат вскинул самострел и шагнул в коридор. Обои в желтый цветочек, под ногами половая доска, выкрашенная багрово-коричневой масляной краской. Ох, как давно не приходилось видеть таких примет! Собственно говоря, подобный интерьер ушел в прошлое лет пятьдесят назад и сохраняется разве что в провинции, где люди до сих пор прозябают в барачных общежитиях коридорного типа.
Как и полагается, в коридоре царил смутный полумрак, лишь отдельные предметы бросались в глаза ярко и отчетливо. Обшарпанный велосипед, висящий на вбитых под самым потолком штырях, — весной его снимут, а место под потолком займут лыжи, которые сейчас небось стоят возле входной двери. Интерьерчик конца пятидесятых — начала шестидесятых годов, а возможно, и более ранний. Сегодня такое только в кино встретишь… И, конечно, Игнату частенько приходилось бывать в подобных коммуналках. Ему еще и не в таких местах бывать приходилось.
Куда теперь? Пройтись по соседям или сразу во двор? А там? Подвалы, чердаки, темные закоулки между гаражей, воняющие кислятиной помойки… Все это не столь опасно, сколь противно. Хотя и опасно тоже.
Игнат резко обернулся, вскинул самострел… Никого. А на какое-то мгновение почудилось, будто по коридору несется серый комок — хищный обитатель подозрительно пустой квартиры, а быть может, этим комком кто-то пульнул из-за угла. И неважно, что минуту назад никакого угла не было, коридор кончался, словно обрезанный ножом. Минуту назад не было, а сейчас вполне может быть.
Коридор был пуст, только в торце, где прежде не удалось ничего рассмотреть, обозначились дверь и латунный выключатель на стене. В самых первых электрифицированных домах висели на стенах подобные механизмы. Гетинакс еще не был изобретен, и корпуса выключателей делали из латуни. Как ни странно, это был очень надежный механизм, хотя, казалось бы, всякого желающего включить свет он должен бить током. Интересно, ловушка или нет?
Подошел, концом самострела повернул выключатель. Разряда не было, механизм работал как новенький.
За дверью, как и следовало ожидать, оказался туалет, такой же древний, как и вся квартира, с бачком, вознесенным под самый потолок.
Игнат покачал головой. Ему не нравилась тщательная проработка деталей, фактура стен и дверей, велосипедный руль, обмотанный бечевкой, четко означенный колер пола. Куда как проще было бы, если бы вокруг была серая невнятица, обрывки сцен и разговоров вперемешку с чудовищами и гадами, лезущими неизвестно откуда. А тут видны потеки старой краски на стене, и пятно в виде тигриной головы, и даже слышен чуть заметный запах хлорки (не было в продаже во времена подобных квартир ни дезодорантов с цветочным запахом, ни даже хлорамина!). Ай да хозяюшка, этакий заповедник хранить!.. Киношники бы за такое двумя руками ухватились, если бы здесь можно было безопасно снимать.
