Андрей Щупов - Hам светят молнии
Весь этот сумбур он и попытался ей растолковать, называя самыми ласковыми именами, кляня мир и себя за то, что ничего они не смогли исправить. Отстраненно сознавал, что несет околесицу, разобрать которую крайне непросто. Впрочем, слова играли второстепенную роль, - кажется, Мальвина его понимала. Вникала в интонации, в переменчивую пьяную мимику. Умная и замечательная девочка-птица...
С поразительной отчетливостью - той самой, что навещает лишь в редких из снов, может быть, в наркотическом бреду, Егора посетило давнее видение. Он вспомнил, как лет пять или шесть назад - еще в той прежней жизни на каком-то из праздников он подхватил на руки трехлетнюю племянницу и медленно закружил под музыку. Кругом танцевали пары, и они тоже танцевали - взрослый мужчина и крохотное ясноглазое чудо, которое еще неважно разговаривало, но уже замечательно чувствовало воздушное течение нот. Он видел в полутьме ее восторженный, устремленный в никуда взор, ее крыльями разведенные руки и чувствовал, что завидует ей. В те минуты она была птицей и действительно летела, не ощущая его рук, повинуясь лишь дуновению музыки. Подобно могучему ветру, мелодия подхватывала ее, а через нее подавала команды рукам Егора, который кружился то быстрее, то медленнее, совершенно не боясь упасть, зная, что в секунды кружения он и сам чуточку теряет вес, на какую-то толику приподымаясь в воздух. Если годы, минувшие с тех пор приплюсовать к возрасту племянницы, получилась бы как раз девчушка вроде Мальвины.
- Девочка-птица, - прошептал он. - Ты моя девочка-птица...
С этими словами, продолжая удерживать ее за кисть, он и заснул, - повзрослевший ребенок подле умудренного подростка. Вероятно, было бы здорово увидеть ее во сне. Или вернуться в тот волшебный вечер, в танец маленькой племянницы, позволявшей брать себя на руки. Но пьяным редко снится подобное, и за Егором опять гнался тяжело пыхтящий неутомимый медведь сначала бурый, а после почему-то белый, абсолютно заполярный. И сердце подстегивал самый настоящий ужас. Зловонное дыхание било в спину, ноги бессильно спотыкались. Когда же мгновения обреченности стали невыносимыми, он проснулся, чтобы разглядеть все ту же египетскую тьму и ощутить, как разламывается от боли голова. Пальцы по-прежнему сжимали кисть Мальвины, девочка дремала, неудобно приткнувшись затылком к стене. Несколько минут он глядел на юную пассажирку. Вид ее чарующим образом успокаивал, неведомым анальгетиком растворялся в отравленной крови. Несмотря на боль под темечком Егор вновь задремал.
***
- Коляныча потеряли, - шмыгнув носом, сообщил Мацис. - А все из-за этого хренова заморыша!
Старичка грубовато подтолкнули в спину. Павел Матвеевич присмотрелся к незнакомцу. Глаза старика напоминали пару серых осенних лужиц, кожа застывшим парафином обливало желтоватое нездоровое лицо.
- Кто такой? - полковник нахмурился. Нехотя снял ногу со стула.
- Говорит, станционный смотритель. Что-то вроде тутошнего диспетчера.
- А почему сам не скажет?
- Какой смысл? - уныло пробормотал старик. - Вы же ничему не верите. Для вас все теперь пуриты.
- Почему же все?
- Видел я, как вы Радека с помощником шлепнули...
- Там еще пара сморчков в подвале ошивалась, - поспешил с объяснениями Мацис. - К ним Во-Ганг сунулся, а они его ящиком по голове. Что с ними было делать? Ясное дело, шлепнули.
- Коляныча тоже они?
- Ну, не совсем... - Мацис неуверенно поправил на плече автомат. - Коляныча зверюга какая-то утянула. Там это... В подвале, значит, вода, а он близко к ней подошел. Она из воды и выскочила.
- Акула, что ли?
- Да нет, с ногами. Выбежала, тяпнула поперек туловища и назад. Во-Ганг только раз пальнуть и успел. Здоровая, говорит, тварь. С хвостом.
- А этот тогда причем?
- Так молчит же! Его по-доброму спрашивают, кто, мол, и что, а он, паскудник, - ни слова! Знать, мол, ничего не знаю, никого, мол, в подвале нетути.
- Так... Значит, зверюга с ногами и хвостом? Это что-то новенькое! - Павел Матвеевич озадаченно взглянул на старичка. Усохшее существо с воспаленным носом и куцей бороденкой. Ничего примечательного. И конечно же не пурит. Может, и впрямь станционный смотритель. Здесь ведь тоже полагался какой-то штат.
- Ну?.. Что скажешь?
Старик безмолвно пожал плечами.
- Там в подвале еще это... - вспомнил Мацис, - стекло кругом битое, тара пустая. Похоже, винный склад был.
- А среди пуритов пьяные попадались?
- Теперь уже не узнаешь. Кто будет мертвых обнюхивать?
- Были пьяные, куда ж им деваться, - подал голос старик. Неуверенным движением придвинул к себе стул, устало присел. Хотел бы вас поблагодарить за освобождение, да не могу. Помощников своих не прощаю.
- Во дает! - Мацис изумленно вытаращился на пленника.
- Пусть говорит, - полковник разрешающе качнул головой.
- И скажу, - проворчал диспетчер. - Вы меня без помощников оставили, а что я без них? Тут, как минимум, троих надобно. Втроем еще можно справиться. Плюс восстанавливать многое придется. Первый-то литерный на подходе, а кто его встречать будет?
- Ох, и горазд ты врать, дедуля! - Павел Матвеевич хмыкнул. - Я ведь в путевой блокировке тоже кое-что смыслю. И как паровозики по рельсам шкандыбают, приблизительно представляю. Вы тут на крайний случай сидели. А крайний случай пришел, вы и натрескались в зюзю.
- Еще чего!..
- Нишкни! - Мацис тряхнул смотрителя за ворот, поднял глаза на полковника. - Я вот чего не понимаю, - почему их пуриты не шлепнули? Тут отставшие в бараке ютились, так их вместе с операторами перещелкали, а этих не тронули.
- А потому нас не перещелкали, - сварливо забубнил старик, - что место искали под штольню. Где, значит, проход рыть. Я обещал подсказать.
- Обещал, значит?
- А что делать, когда перед носом стволом крутят?
- Мы тоже умеем крутить! - Мацис присел на топчан, автомат выложил на колени, ненароком направив в сторону бородатого диспетчера.
Павел Матвеевич недовольно покосился на разведчика.
- У подвала охрану выставили?
- Там Во-Ганг в засаде. Я ему пулемет дал. Вот он и ждет.
- Ждет, когда тварь вылезет?
- Ага... Парень он терпеливый, обязательно высидит. Мацис ширкнул носом. - Это у него как бы месть. За Злотницкого.
- Ну и зря, - подал голос старик. - ОНО теперь долго может не показываться. Неделю, а то и две. Вы ж его напугали. Тем паче, и человечка вашего утащил, голодать не будет.
- Ну, паскудник! - Мацис вскочил было с места, но полковник успокоил разведчика движением руки.
- Не горячись, малыш. Давай сперва узнаем, о ком нам тут толкуют. Рассказывай, дед! О ком речь ведешь?
- Так черт их разберет. Либо крокодил, либо аллигатор.
- Чего ты мелешь!
