Михаил Никитин - Безрогий носорог
Вскоре после приезда в Ленинград М. Г. Прохоров заболел и летом 1934 года умер от рака желудка. Железный организм покойного, подорванный беспрерывными экспедициями, наконец, не вынес последних трудностей. Уже тяжело больной М. Г. Прохоров строил планы новой своей экспедиции, составлял сметы и план работ, распоряжался заготовкой снаряжения. Почти до самых последних дней беспокойный дух охотника за ископаемыми снова рвался вперед к новым трудностям и новым победам. С его смертью русская палеонтологическая наука потеряла блестящего коллектора, препаратора и монтировщика коллекций.
Комментарии
Впервые: Сибирские огни, 1931, кн. 11–12, ноябрь-декабрь.
Михаил Александрович Никитин (1902/3-1973) — прозаик, очеркист. Родился в Димитровграде (Мелекессе), с 1924 г. жил в Сибири, позднее в Москве. Окончил институт сельского хозяйства и лесоводства в Омске. Публиковаться начал в 1925 г. Автор книг «Путь на Север: (Очерки Туруханского края)» (1929), «Второй гигант: (Очерки о Сибири)» (1931), «Безрогий носорог» (1933), «Кузбасские записи» (1953), «Здесь жил Достоевский: Повесть из 33 сцен» (1956), «Енисейская книга» (1957), «Сибирские повести» (1964), переработок северных и туркменских сказок и пр.
Для понимания обстановки, в которой создавалась повесть М. Никитина, следует напомнить некоторые обстоятельства. Писалась она в трудное для сибирской интеллигенции время. Журнал «Сибирские огни», напечатавший повесть в сдвоенном ноябрьско-декабрьском номере за 1931 г., фактически находился в лагере РАППа. В январе 1932 г. была арестована группа связанных с журналом поэтов и писателей, проходивших по делу т. наз. «Сибирской бригады» литераторов (Н. Алов, П. Васильев, С. Марков, Л. Мартынов и др). Одновременно, на уровне всей страны, готовилось грянувшее в конце апреля 1932 г. постановление ЦК ВКП(б) о «перестройке работы» (т. е. роспуске) писательских организаций и создании единого Союза советских писателей.
Быть может, Никитин частично или полностью и одобрял происходящее, но даже вопреки воле автора в повести прорывается удушливая атмосфера сталинщины с коллективными судилищами, остракизмом, изменами ближайших друзей и соратников («полевой суд» комбайнеров, сцена заседания «Общества по изучению производительных сил Сибири»).
Есть в повести и мрачное «двойное дно»: и сибирской интеллигенции, и «писательской общественности», и редакции журнала было, конечно, совершенно ясно, кого именно изобразил Никитин под видом профессора Петра Карловича Крота — геолога, минералога и палеонтолога, после 1905 г. побывавшего в якутской ссылке и пишущего стихи о тайге и «туземных девушках». Детали биографии героя прямо и настойчиво указывали на прототип — замечательного сибирского ученого, любопытного поэта и писателя Петра Людвиговича (Людовиковича) Драверта (1879–1945). И здесь стоит напомнить еще одно обстоятельство: в марте 1931 г. П. Драверт был арестован и 7 октября 1931 г. осужден ПП ОГПУ Западносибирского края по ст. 58-4-7 УК РСФСР. В конце 1931 г. дело было прекращено за отсутствием состава преступления и Драверт (между прочим, один из авторов «Сибирских огней») был выпущен на свободу.
На этом фоне повесть выглядела одновременно и пасквилем, и «литературным доносом», и попыткой защиты. Во всяком случае, Крот-Драверт изображен в ней не без симпатии. Уже в мае 1932 г., в рецензии Н. Т. (Трелина?), журнал «Сибирские огни» усиленно намекал на возможность «исправления»: профессор Крот, надо ожидать, «спустится с „высот“ чистой науки, чтоб отдать свои знания насущным нуждам строительства <…> не верится, чтобы он пошел на самопогребение. Умирать ему не хочется, а то, что его может окончательно погубить, он разглядел и понял».
Упомянутая рецензия была лишь одним из целого ряда полемических откликов, связанных с повестью (с некоторыми из них читатель может ознакомиться в приложениях). В ней «Сибирские огни» еще всецело поддерживают правомочность выдвинутой Никитиным дилеммы: соцстроительство или «чистая» наука. Публикация «Безрогого носорога» в составе одноименного авторского сборника 1933 г. вызвал новую волну рецензий. После окрика фантаста и критика А. Р. Палея (1893–1995) в центральной печати, а именно в «Литературной газете» (статья «Против „узкого практицизма“») автору и журналу пришлось признать свои ошибки. Придуманное Никитиным противопоставление ученого профессора и директора совхоза «запутанное и нарочито притянутое за волосы», «сама постановка вопроса и примитивна, и неверна» — писал М. Шишкевич («Сибирские огни», 1934, № 2). Символично, что в том же номере «Сибирских огней» была опубликована статья П. Л. Драверта «Ишимский метеорит».
Собственно палеонтологическое содержание повести «Безрогий носорог» поясняют прилагаемые отрывки из очерка виднейшего русского и советского палеонтолога и геолога А. А. Борисяка (1872–1944); судя по всему, этот очерк и послужил основным источником автора.
К. Терентьев. Обезроженный «носорог»Впервые: Сибирские огни, 1932, № 1, январь.
Н. Т. Безрогий или «обезроженный» носорогВпервые: Сибирские огни, 1932, № 5, май. Публикуется с небольшими сокращениями.
А. Р. Палей. Против «узкого практицизма»Впервые: Литературная газета, 1933, № 054 (309), 23 ноября.
М. Шишкевич. Повести о советской СибириВпервые: Сибирские огни, 1934, № 2, февраль. Публикуется с сокращениями.
А. А. Борисяк. Из очерка «Русские охотники за ископаемыми»Впервые в качестве послесловия к книге Ч. Г. Штернберга «Жизнь охотника за ископаемыми» (М., 1930,1936).
* * *Все включенные в книгу тексты публикуются по первоизданиям с исправлением очевидных опечаток, а также ряда устаревших особенностей орфографии и пунктуации. В оформлении обложки использован рисунок скелета индрикотерия Н. А. Янынинова, выполненный в 1950 г. под руководством проф. К. К. Флерова (Палеонтологический музей им. Ю. А. Орлова РАН).
Примечания
1
Михаил Никитин, «Безрогий носорог», МТП, М. 1933, тир. 5.200, стр. 223, ц. в пер 4 р.
