Альберт Валентинов - Дуэль нервного века
Что он имел в виду под другими нюансами? Неужели знал, что Борис сводил меня с собственной женой?
- А как вы все-таки догадались, что я убил? И когда?
- Сразу же. Ясно было, что, кроме вас, некому. Рюмка подсказала. Труп уже остыл, а она совсем мокрая. Да и вы сами... Помните, я ввел вас в комнату, показал труп, а потом, когда возвращались на кухню, взял за руку? Вы ведь начитанный товарищ, все предусмотрели. И за лицом, и за голосом следили, только руки не приняли во внимание... И когда вы радовались вашему алиби, я только улыбался. Ну какое, сами посудите, алиби, если сорок пять минут вас никто не видел. Как раз то самое время, когда, как установила экспертиза, умер Гудимов. Ведь из темного зала, где показывали фильмы, так легко выбраться незаметно. Хотелось бы только знать: что вас толкнуло на это внезапное убийство?
Ну вот, начинается допрос. Неужели он не понимает, что сейчас я не в состоянии обсуждать детали той роковой встречи в моей квартире? Все отрезано, начинается новая страшная полоса, и к ней надо как-то подготовиться. А как все произошло... Об этом мы еще успеем поговорить.
Так я ему и сказал. Неожиданно он согласился.
- Ваша правда, Юрий Дмитриевич. Об этом вы и завтра, и послезавтра, и на будущей неделе разговаривать будете. Не со мной, правда. А со мной давайте о насущных делах. Вы дома-то все сделали? А то ведь приходят к нам, и оказывается, что чайник забыли выключить или письмо прощальное написать. Так что, если вам нужно домой, я отвезу.
- Нет, домой мне не надо. Вот ключи от квартиры. Но если бы вы разрешили позвонить...
- Татьяне Вениаминовне?
Удивительно, как он читал мысли. Я молча кивнул.
- Разумеется, позвоните. Я выйду, если стесняю вас.
- Да нет, не стесняете.
Я снял трубку. Безнадежные длинные гудки. Ее не было дома.
- Ничего, подождем, - сказал майор. - Спешить некуда. В камеру вас, наверное, не шибко тянет, да и у меня дел по горло. Так что если потребуется, то и до полуночи продержимся.
Она долго не приходила. Каждые четверть часа я снимал трубку и натыкался на безнадежные гудки. У меня даже задрожали руки: вдруг она вообще не придет!
- Да вы спокойнее, - добродушно сказал майор, покусывая ручку. - Придет, куда денется.
Его поза поразила меня. Вот так же кусал ручку Борис, когда мы в последний раз разговаривали у меня на квартире. И это нетерпеливое покусывание разом разрушило мои надежды. Он будто вынул из меня что-то.
...Фильм начался издалека, как многие технические фильмы. Солнце весело выкатывается из-за горизонта и неестественно быстро поднимается в небо, разгоняя мрак. Розовые лучи падают на заводской поселок, зажигая окна в новеньких многоэтажных домах. Из подъездов дружно выбегают радостные, отлично выспавшиеся рабочие и бодро топают на родйой завод: на работу, как на праздник... А Гриша приходит с синевой под глазами, и Женя украдкой глотает пилюли, потому что никогда не могут выспаться. Каждый из них боится, что другой не выдержит неустроенности, бездетности и уйдет искать лучшую долю. Какой уж тут сон! А ведь у министра есть резерв - пять квартир, которые он еще не раздал. Если Борис попросит... Я почувствовал, что задыхаюсь. Надо сейчас же, немедленно идти к нему. Почему-то показалось, что у меня дома он будет сговорчивее. Я сидел на крайнем стуле, в двух шагах от запасного выхода, и, не успей еще обдумать все как следует, очутился за портьерой. Такси... Светофоры, как орел и решка: зеленый - удача, красный - провал.
Два человека с разных сторон подошли к дому, чуть опередив меня. Они уже скрывались в подъезде, когда я выскочил из машины. Один толстенький, приземистый, в низко надвинутой на глаза кепке. Другой высокий, худой, в старой шляпе с обвислыми полями. На обоих - обтрепанные пиджаки, неглаженые лоснящиеся брюки с бахромой внизу. И походка у обоих была одинаковая - нервная, неуверенная. Видно, с хорошего похмелья мужики. Я нагнал их уже у лифта.
- Какой вам? - спросил высокий, протягивая руку к кнопкам.
- Девятый.
Оба одновременно дернулись ко мне и застыли. У толстяка отвалилась челюсть, а острое лицо высокого начало стремительно бледнеть. И не успел я понять, что где-то уже видел этих оборванцев, они бросились бежать. Лишь прогрохотал и оборвался отсеченный стуком парадной двери панический топот. "Квартирные воры?" - подумал я и тут же забыл про них. Вот и мой этаж. Рыскаю по карманам. Ах да, ключи я отдал. Нажимаю звонок. Бледное лицо Бориса.
- Ты? Какого черта! Сюда нельзя...
- Слушай! - Я почти прыгаю на него, и он отшатывается. У министра есть квартиры. Тебе стоит только попросить...
- И это все? За этим ты и примчался? - Его изумление настолько искренне, что я останавливаюсь, будто натыкаюсь на стену. Он украдкой взглядывает на часы, проходит к столу, нервно грызет ручку, а я стою посреди комнаты как дурак.
Он бросает на меня взгляд, в значении которого невозможно ошибиться. Так препаратор смотрит на кролика, которому через минуту вскроет грудную клетку. И жаль глупое, симпатичное животное, и ничего не поделаешь - надо. Погладим, приласкаем и этой же рукой нанесем удар. Сегодня я еще нужен Гудимову, и он будет со мной разговаривать. Завтра, когда Таня и я не выдержим его натиска, я умру для него как работник, как товарищ. Меня вызовут в партком, объявят выговор или даже исключат из партии за разрушение чужой семьи и переведут в другое подразделение или вообще попросят из министерства. В самом деле, разве может начальник объединения плодотворно работать на благо народа, постоянно видя перед собой предателя, злого разлучника...
- Честное слово, Юра, ты идиот, - насмешливо говорит Борис. - С ума сойти, о чем ты только думаешь! Ты хоть сегодняшние газеты читал?
- Нет. - качаю я головой. До газет ли мне.
- Так прочитай! - неожиданно взрывается Борис, выхватывая из портфеля газету, исполосованную красным карандашом. Подносит вплотную к моему лицу, тыкает пальцем в крупный заголовок.
- "Коренной вопрос перестройки..." Вот что должно тебя волновать, а не какой-то там Левин.
- Но это же несоизмеримые вещи и друг к другу отношения не имеют.
- Как знать. Года три назад и разговоров бы об этой квартире не возникало. А сейчас вон как все на дыбы поднялись. Урок правды! - Он зло усмехается. - Я тебе сейчас другой урок правды преподнесу. Вот, пожалуйста: "Прежде всего необходима коренная перестройка деятельности министерств". Ну, об этом мы и раньше слышали. Но вот дальше: "Новые задачи и функции министерств требуют сокращения и упрощения структуры их аппарата, укрепления его научнотехнических и планово-экономических подразделений и ликвидации той части аппарата, которая занимается оперативно-хозяйственными функциями".
