Хол Клемент - Звездный свет
— Но почему же он не жалуется или хотя бы не попросит радио, если пришел к выводу, что оно ему необходимо? — воскликнул Мерсерэ.
Планировщик не хотел сдавать позиции, однако, как с удовлетворением отметила Изи, агрессивность в его голосе исчезла.
— Я и сам не понимаю, почему, — признался Хоффман. — Просто вспомнилось кое-что. Я слышал о первых контактах с Барленнаном: тогда, несколько десятилетий назад, он был настроен весьма дружественно, практически чуть ли не поклонялся таинственным чужакам с Земли, Панеша и Дромма, во времена экспедиции «Тяготение» он выполнял для землян работу по просьбе людей, а затем вдруг, в самом конце экспедиции, неожиданно фактически пошел на шантаж: вынудил нас на своих условиях согласиться с требованиями, с которыми, как считают пять землян, семь панешек и девять дроммиан из каждых десяти, мы ни за что не должны были соглашаться. Вы не хуже меня знаете: передавать развитую технологию или хотя бы просто основы науки в распоряжение расы, которая еще не достигла эпохи технического развития, чрезвычайно опасно. Экологи просто кипят от возмущения, потому что считают — каждая раса должна иметь право самостоятельно преодолевать болезни своего роста, а ксенофобы орут на всех углах, что мы вооружаем против самих себя зловредных чужаков. На нас накидываются историки, потому что мы искажаем картину исторического развития, администраторы же боятся, что возникнут проблемы, с которыми они пока не научились справляться.
— Ксенофобы сами опасны больше всех, — резко перебил его Мерсерэ. — Эти психи считают само собой разумеющимся, что любые негуманоидные существа сразу же автоматически должны стать нашими врагами, едва лишь позволят технические возможности. Именно поэтому мы предоставляем месклинитам только то оборудование, которое они заведомо не смогут дублировать, — вроде термоядерных конвертеров или других вещей, которые нельзя разобрать и изучить по деталям без использования пяти уровней промежуточного оборудования. Аргументы Алана звучат довольно-таки неплохо, но это всего лишь отговорка. Вы, как и я, знаете, что можно научить месклинита летать на челноке, автоматизированном в разумной мере, если пульт управления приспособлен к его клешням. И нет на этой станции ни одного ученого, который не отдал бы три кварты своей собственной крови, лишь бы челнок, набитый физическими образцами и инструментами собственного изобретения, начал курсировать между станцией и поверхностью Дхрауна.
— Ну, не совсем так, хотя доля правды в этом есть, — хладнокровно возразил Хоффман. — Я согласен с твоей личной оценкой ксенофобов, Бойд, но факт тот, что благодаря дешевой энергии хороший межзвездный грузовик может окупить затраты на свое строительство за четыре — пять лет, а межзвездная война теперь не кажется такой уж невозможной, как раньше считалось. Кроме того, вы знаете: отсеки на нашей станции не потому такие просторные, что мы страдаем излишней расточительностью, а потому, что они, определенно, предназначены и для других целей. Например, средний дроммианин, обнаружив отсек, в который не смог бы протиснуться, сразу же заподозрил бы, что здесь дело нечисто, что от него намеренно что-то скрывают. У них напрочь отсутствует понятие уединенности, и, по нашим стандартам, большинство из них просто параноики. И если бы с самого начала мы не поделились с ними технологией, мы сами создали бы целую планету высоко развитых ксенофобов, гораздо более опасных, чем все до сих пор произведенное Землей. Не знаю, отреагировали бы месклиниты подобным же образом, но по-прежнему считаю, что создание Колледжа на Месклине — крупнейший успех нашей политики с тех пор, как первый дроммианин был допущен к учебе в МТИ.[1] И месклинитам пришлось шантажировать нас, чтобы добиться именно этого.
— Удручающая правда, — согласился Мерсерэ. — Но все это имеет лишь побочное значение. Главное же сейчас в том, что мы просто не знаем, что в действительности думает или планирует Барленнан. Тем не менее, будьте уверены, он не согласился бы переправить две тысячи своих парней, включая и самого себя, на почти совершенно неизвестный мир, с высокой степенью вероятности исключительно опасный даже для существ вроде него, не имея на то какой-то очень веской причины.
— Мы сами спровоцировали его, — кивнул Аукойн.
— Да. Мы попытались перещеголять его в искусстве шантажа, — поддержал Хоффман. Мы согласились продолжать обучение в Колледже на Месклине, несмотря на возражения многих наших сотрудников, если он сделает для нас работу на Дхрауне. При этом с обеих сторон не упоминалось ни о какой материальной компенсации, хотя месклиниты отлично знают о зависимости уровня благосостояния от уровня знаний. Мне бы очень хотелось считать Барленнана идеалистом, но, боюсь, его идеализм прекрасно уживается с шовинизмом. И кто знает, как далеко это может его завести?
И еще одно. Нам не пришлось согласовывать с месклинитами состав оборудования для них. Они беспрекословно согласились с нашим выбором, какие бы не имели на этот счет личные мнения. И что же теперь? Мы можем помочь им лишь информацией о некоторых физических реальностях, которые им незнакомы и с которыми их ученым не справиться самостоятельно, и у нас имеются возможности высокоскоростных вычислений. Вот и все. А там, внизу, одна из исключительно дорогих исследовательских машин оказалась вмерзшей в озеро вместе с сотней живых существ, которые для некоторых из нас представляются лишь придатком к этой машине, но для остальных дни прежде всего являются личностями. И если мы хотим изменить нашу политику, надо настоять на том, чтобы Барленнан получил челнок, набитый новой аппаратурой. Но вряд ли это можно назвать нашей насущной проблемой в данный момент, Бойд. Я просто не знаю, что такого послать вниз, чтобы хоть немного помочь Дондрагмеру.
— Наверное, ты прав, Иб, но я не могу не думать о Кервенсере, и насколько лучше было бы, если… — Мерсерэ умолк.
— Помни, он мог прихватить с собой один из передатчиков. У Дондрагмера их три, не считая одного, установленного на командном мостике, и все они — портативные. Решение — брать передатчик или не брать — целиком зависело от самого Кервенсера и его капитана. Давайте пока оставим в стороне все «если» и попытаемся придумать что-нибудь конструктивное, — решительно заявил Хоффман.
Мерсерэ успокоился, хотя и слегка обиделся на Иба за его последнюю фразу. Не отвлекаясь больше на реплики, планировщик снова взял бразды правления в свои руки и, глядя на противоположный край стола, где сидели ученые, сейчас уже притихшие, обратился к ним:
