Владимир Титов - Шоу для кандидата в императоры
Я вскрыл две бутылки пепси и протянул одну Алине. Она уже сидела в машине на переднем сиденье. Окончив осмотр содержимого багажника, я перебрался в водительское кресло и залпом осушил бутылку холодного и резкого напитка.
Посидели несколько минут молча. Когда Алина допила свою бутылку, я выключил свет в салоне и повернул ключ зажигания. Засветился приборный щиток. Масло и вода были в норме. Бензина — полбака.
Я завел мотор и, развернув машину, погнал ее в сторону перекрестка, у которого жила баба Яга. Я понимал, что надо хотя бы схоронить останки директора банно-прачечного комбината, но так и не смог заставить себя это сделать. При одной мысли, что надо подойти к нему, мне становилось плохо.
"Ладно, — успокаивал я сам себя, — жив останусь, приведу утром к нему людей. Должна же и милиция осмотреть место происшествия".
Второе мое «я» отсиживалось в подсознании.
У перекрестка я остановился и посигналил.
Из зарослей выехала избушка на курьих ножках.
— Посиди часок-другой у бабуси, — предложил я Алине.
— Нет, — не согласилась она. — Я — с тобой.
— Алина, милая, — проговорил я ласково, но настойчиво. — Останься здесь. Так надо. Если к утру я не вернусь, отправляйся в замок.
Алина всхлипнула, но все же вышла из машины.
Я подождал, пока баба Яга открыла двери и впустила Алину в избушку.
— Так будет лучше, — сказал я сам себе и поехал в сторону поселка ученых.
Кромка неба на востоке светлела, приглушала блеск звезд и сиянье полной луны. Угрюмо бежали вдоль дороги черные сосны. Стремительно неслась под колеса широкая и ровная лента автострады. Обычный рассвет, обычный лес, обычная дорога… Все до банальности обычно и привычно, И даже не верилось, что где-то поблизости летает трехглавое кровожадное чудовище, что впереди, у шарообразного замка Черного Рыцаря стоят у шлагбаума черти с автоматами Калашникова.
Я гнал машину, а сам даже в общих чертах не представлял, как безоружный буду прорываться через заставу чертей, что буду делать, если сейчас на дорогу спикирует огнедышащий трехглавый монстр с будильником на передней левой лапе. Я просто гнал УАЗ-469, принадлежащий второму банно-прачечному комбинату, в сторону НИИ прикладной гравитации, стараясь ни о чем не думать. Только одна мысль металась в черепной коробке: надо прорваться, во что бы то ни стало, надо попасть в поселок и взорвать гравиустановку!
Впереди показались шар Черного Рыцаря, будка КПП и шлагбаум. У шлагбаума стояло несколько вооруженных чертей. Один из них махал рукой, явно требуя, чтобы я остановился.
"Черта лысого!" — сказал я мысленно чертям и вдавил педаль акселератора до упора.
Все дальнейшее смахивало на кошмарный сон. С хрустом переломилась жердь шлагбаума. С диким воем кувыркались по земле сбитые буфером исчадья ада. Затрещали вдогонку мне автоматы, истошно завизжали пули, прошивая брезент тента, брызнуло осколками лобовое стекло. Захлопали пробитые пулями колеса. Машина закрутилась вокруг оси — весь мир запрыгнул на сумасшедшую карусель.
Я сжался до размера мыши и мертвой хваткой вцепился в руль. Только бы не опрокинуться!
Но вот вращение прекратилось. Мотор заглох. Машина стояла задом к поселку, а буфером — к протараненному мной шлагбауму.
"Ого! — прикинул я. — Метров триста успел промчаться!"
От шлагбаума бежали в мою сторону черти. До них было еще далеко.
Я хотел выбраться из продырявленного, словно решето, «уазика», но не успел. Со свистом рассекая воздух, на машину спикировал Змей Горыныч.
Машина вздрогнула и оторвалась от земли. Один из когтей чудовища проткнул тент и влез в кабину. Я дернул дверцу. Она не открылась — лапы чудища крепко зажали ее. Я метнулся к другой дверце — то же самое! Не задумываясь, я перебрался на заднее сиденье. Задние дверцы тоже не открылись.
Я ошарашено осмотрелся, ища выход. Вспомнил про охотничий нож в кармане. Достал, открыл его и одним ударом вспорол заднюю стенку брезентового тента. Выглянул. Летели мы медленно и низко. Возвращались к шлагбауму. Я уже хотел выпрыгнуть, но тут сообразил, что в машине есть динамит, и что не мешало бы свести кое-какие счеты. Каким чудом в динамит не попала ни одна пуля, не знаю! Я быстро схватил с пола шашку со шнуром и газовую зажигалку. Запалив конец шнура, я сунул шашку в ящик с динамитом, с трудом протиснулся в дыру в брезенте и вывалился наружу.
Змей Горыныч, похоже, не заметил пропажи. Летел он на высоте метра-полутора, поэтому ударился при падении я не сильно. Вскочив на ноги, я, не теряя ни секунды, метнулся в сторону от дороги, в кусты.
Не заметили моего побега и черти. Видя, что Змей Горыныч тащит машину назад, к шлагбауму, они прекратили погоню и теперь поспешно возвращались к своему КПП, жаждал побыстрее разделаться со мной.
Из кустов я видел, как Змей Горыныч опустил машину у сломанного шлагбаума, как подскочила со всех сторон свора чертей, как в тот же миг рванул динамит.
— Так вам, сволочи! — злорадно прокричал я, когда взрыв, казалось, расколол надвое небо и землю.
"Лысый мужик с русой бородой советовал мне вступить со Змеем Горынычем в контакт, — припомнил я. — Хорошенький контактик получился!"
Что-то глухо брякнулось о бетон рядом со мной. Я выбрался из кустов и в слабом свете зари увидел одну из голов чудища. В лошадиных глазах Змея Горыныча застыли удивление и укор.
Я посмотрел туда, где только что был КПП чертей. На месте шлагбаума дымилась огромная воронка. Черной глыбой на фоне рассветного неба возвышался уже достроечный, но еще мертвый шар-"замок" Черного Рыцаря. Ни одного живого черта я не увидел.
Постояв с минуту у окровавленной и опаленной головы убийцы директора второго банно-прачечного комбината, я устало побрел в сторону поселка ученых.
Когда я шел по мосту, из реки на меня испуганно смотрели русалки и водяные.
Красной глыбой выползло на востоке, за моей спиной, солнце. В лучах его бетонный забор института и его корпуса казались окровавленными.
Я подошел к воротам НИИ и остановился. На воротах висел листок из блокнота, приколотый мной несколько дней назад к палатке:
"Находится под охраной Распремудрой. Всякий прикоснувшийся подлежит наказанию посредством сжирания Змеями Горынычами о трех, шести и т. д. головах, либо прочими птеродактилями, людоедами и иродами по усмотрению автора записки.
Вовчик Перепелкин".
И далее — постскриптум для Шурика о том, что меня похитила прекрасная кареокая фея.
Я протянул руку, чтобы сорвать неумную, по мнению Алины, записку, но тут же отдернул ее. За спиной у меня раздался ужасающий рев. Я резко обернулся.
