Семен Слепынин - Фарсаны (Художник Ю. Ефимов)
И тут меня осенила догадка. Выключив прибор, я поставил его на столик и бросился в свою каюту.
Так и есть! На полу посреди каюты лежала шкатулка. Недостаточно плотно закрепленная в ячейке,она упала и покатилась. Звук упавшей шкатулки я и слышал в приборе.Это прибор-шпион!С его помощью Рогус мог слышать все звуки в моей каюте.Возможно, что и сейчас он стоит, приложив ухо к прибору. Достаточно мне хотя бы шепотом произнести проклятье по адресу фарсанов — и я буду разоблачен.
Ну нет, Рогус. Твои технические хитрости не помогут. Напевая какой-то веселый мотив (пусть послушает Рогус!), я поставил шкатулку на место. Затем вышел и направился в рубку управления.
Здесь мной на минуту овладело ощущение уюта и благополучия.Словно на корабле ничего не произошло.Словно не фарсаны, а живые Тари-Тау и Али-Ан дежурили попеременно у пульта управления. Многочисленные приборы пульта все так же беззвучно и дружелюбно мигали своими многоцветными огоньками.Все так же из кают-компании доносились шаркающие шаги Рогуса. Трудолюбивый, как муравей,он проверял сегодня работу экрана полусферы кабины утренней свежести.Традиционная, мирная картина нашей жизни!О,как мне хотелось, чтобы произошло чудо, чтобы фарсаны снова превратились в людей!
Каждый раз,заходя в рубку управления,я с беспокойством поглядывал на экран локатора. Экран, установленный на фиксацию метеоритов, был чист.
— Успокойтесь,капитан,- смущенно улыбаясь, говорил Тари-Тау.-В Космосе — отличная погода.Никаких бурь,никаких метеоритных дождей и кометных потоков.
Тари-Тау!Как мне жаль этого мечтательного юношу!Вместо него вот этот двойник- такой же углубленный в себя и задумчивый,говорящий таким же образным и поэтичным языком. Но уже не человек, а фарсан…
У себя в каюте я с тоской и горечью размышлял о трагической судьбе своих друзей- членов экипажа.И больше всего мне было жаль Тари-Тау. В его лице, быть может, погиб один из самых великих, один из самых царственных поэтов Зурганы.
Только теперь, думая о погибших членах экипажа, я начинаю понимать, почему председатель Совета Астронавтики Нанди-Нан настаивал на зачислении в экспедицию Тари-Тау,который был тогда совсем почти мальчиком. На дорогах Вселенной возможны всякие случайности и задержки. И если путешествие слишком затянется и усталость долгих лет застелет, затуманит наш взор, то Тари-Тау, будучи уже в зрелом возрасте, поможет нам привести корабль обратно на Зургану. Так, видимо, думал мудрый и предусмотрительный Нанди-Нан.
32-й день 109-го года
Эры Братства Полюсов
До планеты Голубой осталось не больше десяти дней полета. Поэтому мне надо спешить.
О Зургане лучше всего рассказать словами Аэнны-Виан,которая хорошо знала историю нашей планеты. Аэнна пригласила меня к себе на следующий день после Всепланетного Круга ученых.Но три дня подряд я был занят подготовкой к пробному полету и не смог посетить дом Вир-Виана.
Я встретил Аэнну совершенно случайно на берегу Ализанского океана.Я летел на гелиоплане на остров Астронавтов,где меня ждали члены экипажа.Я торопился.До острова оставалось не больше ста лиг, но в это время киберпилот отчеканил:
— Энергии мало. Совершаю вынужденную посадку.
Гелиоплан сел на самом берегу. Едва я вылез из кабины, как услышал далеко сзади приветствие:
— Эо, Тонри!
У меня радостно забилось сердце: мне показалось, что я узнал голос Аэнны. Я обернулся… Она! Аэнна стояла около белого домика туристского типа. Таких домиков здесь насчитывалось десятка полтора. Вероятно, это и был городок археологической партии, в которой работала Аэнна.
— Ты как здесь оказался? — спросила Аэнна, подойдя ко мне. — Решил стать археологом?
— Вынужденная посадка,- махнул я рукой в сторону гелиоплана.
— У тебя есть свободное время? Есть? Тогда посидим на берегу.
— Хорошо. Только я должен предупредить товарищей о том, что задержусь.
Я снова забрался в кабину гелиоплана.Включив крохотный экранчик всепланетной связи,я вызвал Сэнди-Ски и попросил его приехать за мной на катере часа через три.
— А теперь давай оправдывайся передо мной,- весело заговорила Аэнна, когда я вернулся к ней.- Ты почему не зашел к нам на следующий день после Круга? Ведь обещал. Занят был? А завтра сможешь?
— Первая половина дня у меня свободна.
— Вот и хорошо.Завтра я постараюсь быть у отца. Ведь он скучает без меня, оставаясь со своими помощниками.А главное- отец уж очень хочет видеть тебя. Между вами возникла какая-то непонятная взаимная симпатия.
— Ну, насчет моей симпатии ты слишком преувеличиваешь, — отшучивался я.
— А вот ты ему явно понравился. Послушал бы, как он тебя расписывает: высокий,стройный, умное волевое лицо. Настоящий астронавт! Один из лучших представителей зурганского человечества! У тебя он нашел только один недостаток — ты слишком молод.
Аэнна засмеялась. Я рад был видеть ее такой- оживленной и радостной, без тени обычной грусти.
Мы подошли к берегу и сели на большой гладкий камень,о который со стеклянным звоном разбивались волны. Прямо перед нами раскинулся Главный Шеронский архипелаг — десятки цветущих островов.
— Помнишь,я тебе обещала подробно рассказать о шеронах и вообще об истории Южного полюса? Сейчас самое время.Ты только посмотри на эту колыбель шеронской культуры!
Вид и в самом деле был прекрасный. Острова архипелага утопали в золоте закатного солнца, которое своим огненным диском вот-вот коснется морского горизонта.Стеклолитовые дворцы шеронов,построенные на возвышенностях острова,горели в лучах жаркого светила. Они были словно сделаны из затвердевшего оранжевого света.Другие дворцы,воздвигнутые на низких местах, на самом берегу, сейчас находились в тени и казались призрачными, будто сотканные из дождевых струй. Они всеми своими архитектурными частями устремлялись ввысь, в небо и казались легкими, как морская пена.
— Не дворцы,а песни из стеклолита,- задумчиво проговорила Аэнна.- Шероны умели строить дворцы.В одном из них- отсюда он не виден, он на острове за горизонтом- жили мои предки.Там рос и воспитывался мой отец.Девяносто девять лет тому назад, с наступлением Эры Братства Полюсов, все они были превращены в дворцы отдыха, а некоторые — в музеи шеронской культуры.
— И ты нисколько не жалеешь об этом?- спросил я.
— Нет,я шеронка только по происхождению,а не по убеждению. Да и вся шеронская молодежь не захотела бы вернуться к старому, к обычаям отцов.Это мой отец и немногие шероны,с которыми он слишком тесно дружит, жалеют о потере господства.
