Филип Дик - Кланы Альфанской Луны
— Судя по тому, как он говорил о вас, — сказала Патриция Вивер, — я уверена, он использует все. Вы не могли бы сделать это для меня? Я оставлю свой адрес, это недалеко от вас. Вы в северной Калифорнии, а я в Лос-Анджелесе, в Санта-Монике. Мы можем встретиться, если вы не против. При случае послушаете, как я читаю свою роль.
«Ее роль? О Боже!» — Он вдруг вспомнил, что не написал диалога, оправдывающего присутствие агента разведки, грудастой женщины с искусственно увеличенными сосками. Были только сцены с Зигги и его сварливой женой. Оставался единственный выход — взять полдня свободных и написать еще.
— Знаете что? — сказал он. — Я принесу вам копию. Дайте мне время до вечера. — Чак взял ручку и лист бумаги. — Как ваш адрес? — спросил он, одновременно думая: «К черту симулакрона Мэйджбума!»
Никогда прежде он не видел такой красивой девушки, Все прочее вдруг стало неважным, отступило на второй план.
Чак записал ее адрес, дрожащими руками выключил видеофон и сразу же упаковал листки со сценарием. По дороге в Сан-Франциско он сунул конверт в скоростную почтовую капсулу и дело было сделано. «Сидя за столом в ЦРУ, — решил Чак, — придумаю какой-нибудь диалог для мисс Вивер. К восьми рукопись будет уже готова. В конце концов, все не так уж плохо. Это гораздо лучше, чем кошмарная жизнь с Мэри».
Он добрался до здания ЦРУ в Сан-Франциско и вошел через хорошо знакомые широкие двери.
— Риттерсдорф, — произнес чей-то голос, — зайдите в мой кабинет.
Это был Роджер Лондон, большой, грозный и угрюмый. Он недовольно разглядывал Чака.
«Еще один разговор», — подумал Чак, идя за Лондоном.
— Мистер Риттерсдорф, — сказал начальник, притворив дверь. — Вчера ночью мы установили прослушивание вашей квартиры, и знаем, что вы делали после нашего ухода.
— И что же я делал?
Он не помнил за собой ничего, что могло бы заинтересовать ЦРУ. Разве что сказал слишком много, разговаривая со студняком.
Мысли ганимедийца были, разумеется, неуловимы для микрофонов. Единственное, что он помнил, так это свои слова о колоссальном невезении, о том, что идея Хентмана касалась мужчины, убивающего свою жену с помощью симулакрона ЦРУ. И конечно, то…
— Мы знаем, что всю ночь ты работал, а это было бы невозможно, не имей ты доступа к запрещенным стимуляторам. Значит, у тебя есть связь с чужаками, которые их поставляют, а в таком случае… — Он посмотрел на Чака. — Ты временно отстранен от работы. Этого требуют соображения безопасности.
— Но ведь, чтобы работать в две смены… — начал было Чак.
— Ни один работник ЦРУ, достаточно глупый, чтобы принимать наркотики внетерранского производства, не способен выполнять свои обязанности здесь, — оборвал его Лондон. — Отныне Мэйджбум будет управляться группой, состоящей из Пита Петри и парня, которого ты не знаешь — Тома Шнейдера. — Лицо Лондона расплылось в неестественной улыбке. — Но у тебя останется твоя вторая работа… А может, и нет?
— Что значит «может, и нет?» — Разумеется, он будет работать на Хентмана, они же подписали контракт.
— Если версия ЦРУ верна, ты не будешь нужен Хентману, когда он узнает, что тебе запретили работать с Мэйджбумом, — сказал Лондон. — Думаю, что в течение примерно двенадцати часов… — Он взглянул на часы. — Скажем, к девяти вечера ты узнаешь, что вообще нигде не работаешь. Думаю, тогда ты охотнее пойдешь на сотрудничество с нами, и обрадуешься возвращению к прежнему состоянию. Точка. Кстати, откуда ты получил эти наркотики?
— Я отрицаю, что принимал какие-либо наркотики, — ответил Чак, но даже для него самого это прозвучало неубедительно. Лондон держал его в руках, и оба они знали это.
— Почему бы тебе просто не пойти нам навстречу? — спросил Лондон. — Брось работу у Хентмана, скажи, кто дал тебе наркотики, и через полчаса получишь Мэйджбума. Могу обещать это со всей ответственностью. Почему ты…
— Деньги, — ответил Чак. — Мне нужны деньги из обоих источников.
«А еще меня шантажируют, — мысленно добавил он. — Лори Раннинг Клэм». Но вслух он этого сказать не мог, во всяком случае, не Лондону.
— Хорошо. Можешь идти. Свяжись с нами, когда расплюешься с Хентманом. Может, тебе придется выполнить только это условие, чтобы вернуться к нам на работу. — Он открыл Чаку дверь.
Ошеломленный Риттерсдорф оказался на широкой парадной лестнице. Это казалось невероятным и все-таки произошло. Он потерял свою многолетнюю работу из-за сущего пустяка. Теперь ему не дотянуться до Мэри. К черту деньги: того, что он получал от Хентмана, было более чем достаточно. Но без Мэйджбума он не мог реализовать свой который и так уже откладывал слишком долго. Сейчас, когда жизнь его утратила конкретную цель, он чувствовал в душе огромную пустоту.
Он вновь начал подниматься по лестнице ко входу в здание ЦРУ. Словно ниоткуда возник охранник в мундире и преградил ему путь.
— Мистер Риттерсдорф, мне очень жаль, но я получил приказ не пускать вас.
— Я хотел бы увидеться с мистером Лондоном, — сказал Чак.
Охранник по рации поговорил с начальством.
— Хорошо, мистер Риттерсдорф, вы можете войти. — Он отодвинулся и дверь автоматически открылась перед Чаком. Минутой позже он снова стоял перед Лондоном в его большом кабинете.
— Ну что, решил? — спросил начальник.
— У меня к вам вопрос. Если Хентман меня не уволит, не будет ли это доказательством, что ваши подозрения относительно меня ошибочны?
Он ждал, а Лондон посматривал на него исподлобья и молчал.
— Если Хентман меня не уволит, — продолжал Чак, — я собираюсь подать апелляцию об изменении вашего решения в части отстранения меня от работы. Я предстану перед Комиссией Государственной Администрации и докажу, что…
— Ты отстранен от работы, — спокойно произнес Лондон, — из-за того, что принимал нелегальные наркотики. Честно говоря, мы уже обыскали твою квартиру и нашли их. Это Джи-би сорок, верно? Конечно, принимая Джи-би сорок можно работать двадцать четыре часа в сутки. Поздравляю. Но сейчас, когда ты потерял место в ЦРУ, они тебе уже не нужны. — Он отвернулся, сел за стол и начал просматривать какие-то документы. Встреча была закончена.
— Вы увидите, что ошибались, — сказал Чак, — если Хентман меня не вышвырнет. Тогда вам придется снова вернуться к этому вопросу. Прощайте.
Чак вышел из кабинета, с грохотом закрыв за собой дверь. «Бог знает, надолго ли», — мысленно добавил он. Снаружи он опять нерешительно остановился, люди, проходящие мимо, толкали его. «Что теперь?» — спросил он себя. Жизнь рухнула второй раз за один месяц. Сначала разрыв с Мэри, а теперь вот это. «Слишком много», — сказал он себе, гадая, осталось ли, у него еще что-нибудь.
