Александр Бушков - Дождь над океаном (сборник)
Вторая моя беседа с Центром была лаконичной. Меня спросили, вышел ли я на Регара. Я сказал, что вышел, но контактировать пока не собираюсь. Святой Георгий по просил сказать честно, какое у меня настроение и каково мое состояние. Я честно признался, что успел увидеть немало странных вещей, порой открыто противоречащих современной науке и попахивающих мистикой. Но остаюсь на позициях материализма и готов работать далее. Тут я не удержался и заявил, что мог бы работать, сдается мне, гораздо эффективнее, будь заранее проинформирован и о присутствии в городе Чавдара со своими людьми, и о сути проекта «Гаммельн». Впрочем, мне кажется, что проект этот представляет собой попытку как-то урегулировать положение. Скажем, эвакуировав отсюда детей, то бишь ретцелькиндов, — созвучие названия проекта с известной сказкой наталкивает на такие именно расшифровки…
Святой Георгий ответил, что каждый знает ровно столько, сколько ему необходимо знать в данную минуту. А завтра, в восемь часов утра, мне надлежит встретиться на площади у собора с Ксаной Монаховой. Конец связи и наилучшие пожелания.
Настроение у меня чуточку поднялось — Ксану не пошлют сюда по пустякам. Что-то у них есть, что-то изменилось, так будем бодрыми и целеустремленными, господа великолепные гепарды…
Я остановил такси и поехал в ратушу. Ратуша оказалась красным кирпичным зданием, позднейшей подделкой под средневековье. Тем не менее она была красива. Даже свои химеры имелись на крыше, а в стену было вделано чугунное ядро, якобы угодившее сюда во времена старинной войны. На стоянке рядом с цивильными автомобилями помещался джип с эмблемой Войск ООН, в нем сидели пятеро солдат, и пулемет был развернут в сторону площади. Вот это мне очень не понравилось. Солдаты появляются возле административных зданий в преддверии серьезных событий строго определенного разряда. Что же здесь назревает?
Я расплатился с шофером и поднялся по мраморным ступеням, чувствуя на себе пристальные взгляды солдат. В большой приемной, чья аскетическая сухость несколько смягчалась произраставшей в майоликовой кадке пальмой, за полированным столом сидела милая девушка в сиреневом платье. Посетителей не было. Мертвый сезон, очевидно.
— Что вам угодно? — обаятельно улыбнулась девушка.
— Адам Гарт — обозреватель «Географического еженедельника», улыбнулся я не менее обаятельно, подал ей визитную карточку. — Господин мэр предупрежден о моем визите.
— Простите, кем предупрежден? — она опустила под стол правую руку нажимала какую-то кнопку.
— Комиссаром полиции Зипперлейном.
— Простите, вы политический или научный обозреватель?
— Какое это имеет значение?
— О, никакого, — с улыбкой сказала девушка. — Просто я иначе представляла себе обозревателей.
— Более вальяжным, с благородными сединами?
— Что-то вроде того…
Игра в вопросы и ответы начала мне надоедать. Да и никакая это не игра. Девица неумело тянула время. Интересно, зачем?
Ага. С грохотом распахнулась дверь из приемной в коридор, влетели двое крепких парней в штатском, один остался у косяка и навел на меня «штарк», второй подошел и деловым тоном предложил, поигрывая наручниками:
— Прошу сдать оружие.
Я медленно вынул «хауберк» и отдал ему. Девица взирала на сцену разоружения с восторженным ужасом. На моих запястьях впервые в жизни защелкнулись браслеты, и меня повлекли в коридор. Я, конечно, не сопротивлялся. Вот так. В приемной, несомненно, был выявляющий оружие детектор.
Меня провели на третий этаж и втолкнули в комнату с изящной, но надежной решеткой на окне. Среди сейфов и дисплеев восседал краснолицый мужчина в штатском.
— Здравствуйте, — нахально сказал я ему.
— Почему носите оружие? Где взяли? — рявкнул он вместо ответного приветствия.
— Нашел на улице, — сказал я. Терпеть не могу, когда на меня рявкают, особенно такие вот краснолицые. — Валялось на тротуаре, знаете ли.
— Обыскать! — рявкнул он.
Я поднял над головой скованный руки, и мои провожатые накинулись на меня с проворством опытных скокарей. Добычу они выложили на стол перед шефом, тот покопался в ней, отодвинул в сторону житейские мелочи авторучку, зажигалку, карманный путеводитель, ключи. Наступила напряженная тишина.
Ситуация сложилась пикантная. Перед ним лежали три документа, все с моей фотографией, и все на разные фамилии. Зеленая книжечка обозревателя «Географического еженедельника», бордовая книжечка криминальной полиции, которую я из-за переполоха с оживающими непоседливыми трупами забыл вернуть Зипперлейну, а он забыл ее забрать, и, наконец, удостоверение сотрудника МСБ, прямоугольник из особого сплава, защищенный от подделки кое-какими хитроумными способами. Краснолицый их, без сомнения, знал. Он жестом указал мне на стул, придвинул белую коробочку акустического анализатора.
— Сижу за решеткой в темнице сырой, — сказал я, наклоняясь к прибору.
Спектр голоса столь же уникален и неповторим, как отпечатки пальцев. Краснолицый пару минут забавлялся с дисплеями и сверхсекретными кодами. Потом жестом приказал молодому поколению снять с меня наручники и выметаться.
— Радужку проверять будете? — спросил я.
— Нет нужды. Мне извиняться?
— Ладно уж, — великодушно сказал я, распихивая по карманам свое добро. — Спишем на издержки вредного цеха. Лучше объясни, к чему такие предосторожности?
— Вы — Голем?
— Так точно.
— У нас неспокойно, — сказал он. Вынул из стола пачку фотографий и веером, словно опытная цыганка, стал раскладывать передо мной. — Все они здесь. Вот… вот… вот…
Я узнал многих старых знакомых — главарей, атаманов подполья. Едва ли не с каждым у меня нашлось бы о чем побеседовать и немедленно.
— Вот так, — сказал он. — По неполным сведениям, — в городе до двухсот их мальчиков с оружием. Целый зверинец. Дело пахнет «концертом». Притом не простым «концертом», понимаете? И вот теперь полковник Артан, он ткнул себя большим пальцем в грудь, — сидит и ломает голову, чего от них ждать. Ломает совместно с Конни Чавдаром. На днях мы перехватили шифровку от Дикого Охотника к Дальрету, и в ней Охотник с несвойственным ему пафосом, едва ли не поэтическим слогом сообщает, что они собираются провернуть «небывалое» по масштабам, поистине «эпохальное дело», в результате чего «нынешняя система правления рухнет навсегда, и мы будем господами мира». Я цитировал подлинник.
— Бред, — сказал я. — Охотника я знаю. Мерзавец он умный, экстремист заматеревший, но фантазером его нельзя назвать. Приземлен, как крот.
