Фрэнк Херберт - Создатели богов
Память вызывала смутную тревогу.
— Я слышал о тебе, — сказал Орн. — Как поживаешь?
— Скоро узнаем, — спокойно произнес Эмолирдо. — Я просмотрел твои записи. Поразительно. Знаешь ли ты, что можешь быть центром Пси-энергии!
— Что? — Орн попытался сесть, но бандаж держал его крепко.
— Центром Пси-энергии, — повторил Эмолирдо. — Сейчас я объясню.
— Будь добр, — кивнул Орн. Он чувствовал, как его начинает раздражать всезнающая манера Эмолирдо изъясняться.
— Можешь рассматривать это, как начало твоего обучения. Я решил проводить его сам. Если ты — то, что мы подозреваем… это редкий случай.
— Насколько редкий?
— Остальные потерялись за мистической завесой древности.
— Понятно. Центр Пси-энергии… что это?
— Мы так называем этот феномен. Если ты центр Пси-энергии — это означает, что ты… Бог.
Орн замигал, не в состоянии до конца осмыслить услышанное.
«Жизнь — многогранная, непостижимая загадка», — подумал он.
— Ты не задаешь вопросов? — поинтересовался Эмолирдо.
— Вопросов слишком много.
— Задавай.
— Почему ты решил, что я этот… центр Пси? Эмолирдо кивнул.
— Ты — словно островок порядка во вселенной хаоса. Четыре раза ты привлекал внимание Службы, совершая невозможное. Любая задача, за которую ты брался, могла бы привести к возникновению военного конфликта. Но появлялся ты и составлял разрозненные куски…
— Я делал то, чему меня учили, и ничего больше.
— Учили? Кто?
— Глупый вопрос. Р — У, конечно.
— Разве?
Эмолирдо придвинул стул, сел рядом с кроватью. Его голова оказалась на одном уровне с Орном.
— Давайте начнем с самого начала, с нашего понимания жизни.
— Я понимаю жизнь, проживая ее, — отрезал Орн.
— Вероятно, мне следует кое-что уточнить для определения понятий. Итак, жизнь, в нашем понимании, представляет собой мост, грань между Порядком и Хаосом. Мы трактуем Хаос, как сырую энергию, дикую, необузданную, предназначенную для усмирения, придания Жизни упорядоченной формы. В этом смысле Жизнь становится накопителем энергии Хаоса. Ты следишь?
— Я слышу слова.
— А-а. — Эмолирдо откашлялся. — Сформулируем иначе: Жизнь черпает энергию из Хаоса, но при этом существует внутри упорядоченной формы. Хаос представляет собой фон, или основу, на которой зарождается Жизнь. Здесь мы сталкиваемся с другим понятием — так называемым Стасисом. Для наглядности сравним его с магнитом. Стасис притягивает энергию, пока напряжение статичности, неизменности не достигает критической величины и не происходит взрыв. Взрыв внутри Стасиса разрушает формы, возвращая Хаос или беспорядок. Что, соответственно, оставляет нас с неоспоримым выводом: Стасис всегда ведет к Хаосу.
— Забавно. Эмолирдо нахмурился.
— Данное правило верно как для одушевленной, так и неодушевленной материи. Лед — состояние воды — разрушается при внезапном контакте с теплом. Застывшие общества разрушаются, подвергаясь действию пламени войн или сталкиваясь с неизвестным новым обществом. Природе ненавистен Стасис.
Орн возразил, надеясь, что Эмолирдо замолчит:
— Так же, как и пустота.
А сам подумал: «К чему он клонит? Эти разговоры о Хаосе, Порядке, Стасисе?»
— Мы рассуждаем в категориях энергетических систем, — продолжал Эмолирдо. — Это и есть Пси-подход. Есть еще вопросы?
— Ты ничего не объяснил, — сказал Орн. — Слова, одни слова. Как это увязать с Амелем и с твоим подозрением, что я — центр Пси-энергии?
— Что касается Амеля — этот Стасис, неподверженный разрушению.
— Может быть, он не статичен.
— Разумное возражение. Центр Пси-энергии приводит нас к проблеме чудес. Ты призван Амелем, раз мы считаем тебя создателем чудес.
Боль пронзила перевязанную шею Орна, едва он попытался повернуть голову:
— Чудес? — треснувшим голосом переспросил он.
— Понимание пси-эффектов означает понимание чудес, — нравоучительным тоном произнес Эмолирдо. — Дьявол сидит в том, что мы не понимаем. Таким образом, чудеса пугают нас и наполняют ощущением небезопасности.
— Например, как тот парень, который прыгал с планеты на планету без помощи летательных средств.
— Да. Или другая форма чуда — желание удалить прибор из тела, причем абсолютно не причиняя себе вреда.
— Что произойдет, если я пожелаю избавить себя от твоего присутствия? — спросил Орн.
Странная полуулыбка скользнула по губам Эмолирдо. Словно он решал внутреннюю проблему, как поступить: заплакать или засмеяться, но так и не нашел ответа.
— Это могло бы быть интересным, особенно, если я борюсь с моим собственным желанием.
— Я не настаиваю, — смутился Орн. Эмолирдо пожал плечами.
— Я только хочу отметить, изучение пси означает изучение чуда. Мы занимаемся явлениями, выпадающими из общепринятых рамок. Религия называет подобные эффекты чудесами. Нам приходится сталкиваться с пси-явлениями, или генераторами пси-энергии.
— Смена ярлыка не обязательно означает смену сути предмета, — сказал Орн. — Я по-прежнему не настаиваю.
— Ты слышал когда-нибудь о чудесных пустотах на древних планетах? — спросил Эмолирдо.
— Мне знакомы эти истории.
— Это более чем просто истории. Позволь мне объяснить: такие места являются застывшими формами энергии, спиралями, ведущими из нашей вселенной в соседнюю. За исключением таких центров, сырая и хаотическая энергия сопротивляется нашему стремлению к Порядку. Но в данных точках энергия космического Хаоса становится доступна и поддается укрощению. Именно во время процесса желания мы отливаем сырую энергию в уникальные формы, не поддающиеся общепринятым понятиям. — Глаза Эмолирдо засверкали. Казалось, он с трудом справляется с огромным внутренним возбуждением.
Орн облизал губы:
— Формы?
— Легенды довольно незатейливы, — продолжал Эмолирдо. — Человек гнул проволоку, скручивая ее в спираль, вырезал куски пластика, делал странную смесь из совершенно несопоставимых веществ, и… рождалось чудо. Гладкая металлическая поверхность становилась липкой, словно намазанная клеем. Человек рисовал пентаграмму на полу, и внутри нее начинали плясать языки пламени. Дым возникал из сосуда странной формы и начинал исполнять желания. Все это формы. Ты понимаешь?
— Ну и?..
— Или, например, живые существа, включая и человека, концентрирующие пси-энергию в себе. Они шагали в… ничто и появлялись в сотне световых лет от исходной точки. Они могли посмотреть на неизлечимого больного, и тот поправлялся. Они поднимали мертвых. Читали мысли.
