Филип Фармер - Одиссея Грина
— А мне кажется, они первым делом заглянут сюда, — сказала Эйга.
— Нет, если мы не разбудим старуху. Тогда дикари, если спросят ее позднее, не проходил ли кто мимо, получат нужный нам ответ.
— А как насчет кошек?
Грин пожал плечами.
— Будем надеяться, что нам повезет и они не начнут вопить, когда мы войдем в пещеру.
Он имел в виду все усиливающееся кошачье мяуканье.
— Нет, — возразила Эйга, — этот шум привлечет сюда островитян. Они поймут, что здесь кто-то чужой.
— Ладно, — ответил Грин. — Я не знаю, что собираешься делать ты, а я иду в пещеру. Я слишком устал, чтобы бежать дальше.
— Мы тоже, — согласились остальные женщины. — У нас больше нет сил.
Наступило молчание, и это молчание нарушил чей-то голос. Мужской. Он тихо прошептал:
— Пожалуйста, не пугайтесь. Не кричите. Это я…
Из тени позади них вышел Майрен с прижатым к губам пальцем и блестящим в лунном свете глазом. Это был потерпевший крушение капитан, а не командир «Птицы Счастья» в красивой форменной одежде, что владел солидным богатством и распоряжался судьбами членов клана Эффениканов. Но в другой руке он нес брезентовый мешок. Грин, увидев его, понял, что Майрен умудрился не только спасти собственную шкуру, но и унес все свои драгоценности.
— Смотрите! — объявил Майрен, взмахнув мешком. — Не все еще потеряно.
Грин думал, что он имеет в виду свои драгоценности. Но Майрен повернулся и дал знак кому-то позади себя. Оттуда выскользнул Гризкветр. Слезы блестели у него на глазах, когда он подбежал к матери и упал в ее объятия. Эмра тихо заплакала. До сих пор она удерживала горе по детям, которые, как она думала, навеки пропали для нее. Теперь, увидев старшего сына, вышедшего из тьмы деревьев, будто из могилы, она словно освободилась от ледяного панциря, скрывавшего горячий поток чувств.
Она всхлипнула:
— Спасибо всем богам, что вернули мне сына.
— Если боги такие всемогущие, почему они позволили убить других твоих детей? — мрачно спросил Майрен. — И почему они убили моих сородичей, почему они разбили «Птицу»? Почему?..
— Заткнись! — приказал Грин. — Теперь не время сожалеть о потерях. Нам нужно поскорее выбраться из этой заварушки. Плакать будем после.
— Меннирокс — неблагодарный бог, — пробормотал Майрен. — И это после всего, что я сделал для него!
Эмра вытерла слезы и обратилась к сыну:
— Как ты спасся? Я думала, что всех мужчин, кто не погиб во время крушения, проткнули копьями.
— Да, почти всех, — ответил Гризкветр. — Но я забрался в трюм и спрятался позади перевернутого рыбного чана. Там было мокро, а вокруг полно дохлой рыбы. Дикари сразу меня не заметили. Но потом бы, конечно, нашли, когда принялись бы грабить судно. Эта мысль заставила меня пробраться на другую сторону ветрохода, подальше от дикарей. Потом я ползком перебрался в густую траву на краю острова и чуть не умер от страха, потому что головой уперся в Майрена, который тоже прятался там.
— От толчка меня выбросило с передней палубы, — вмешался капитан, — и, конечно, переломало бы мне все кости, но я упал прямо в парус, прикрепленный к мачте, упавшей справа по борту. Похоже было на то, как если бы я упал в гамак. Оттуда я соскользнул в траву и пополз по самому краю острова. Несколько раз я чуть было не свалился с него. Будь я немного потяжелее или потолще…
— Слушайте, — прервал его Гризкветр. — Этот остров — вуру!
— Что ты имеешь в виду? — спросил Грин.
— Я подполз к самому краю острова и свесил вниз голову, чтобы посмотреть, можно ли там спрятаться. Оказалось, что нельзя, потому что внизу он гладкий и ровный. Я точно знаю, потому что в лунном свете хорошо было видно, что он гладкий, как лист металла. И это еще не все! Вы помните, трава вокруг нас была высокой? Такой же она оставалась и перед островом. А вот под самим островом трава была срезана. Вернее… она исчезла! Верхняя часть травы просто растворилась в воздухе! Осталась только нижняя часть высотой около дюйма!
— Тогда весь это остров — одна большая газонокосилка, — произнес Грин. — Весьма интересно. Но с этим разберемся позднее, а теперь…
Он пошел к маленькой избушке у входа в пещеру. При его приближении несколько больших домашних кошек выскочили из дверей. Спустя некоторое время Грин вышел, широко улыбаясь.
— Жрица отрубилась. В доме запахи — как в пивной. Кошки бродят сами по себе. Все пьют из чашек, поставленных для них на полу, мяукают, дерутся. Если они не разбудили ее, то и мы не разбудим.
— Я слышала, что все старые жрицы становятся пьяницами, — сказала Эмра. — Из-за табу они живут в одиночестве. Никто и не подходит к ним, разве что только во время церемоний. Единственная их компания — бутылка да кошки.
— А ты думала о сказке про Портного, который стал Матросом, — сказал Майрен. — Да, считается, что это — лишь история для развлечения детей, но я начинаю думать, в ней есть и доля правды. Помните, в сказке точно такой же холм и такая же пещера. В ней говорится, что на всех бродячих островах есть такое место. И…
— Ты слишком много говоришь, — резко прервала его Эйга. — Лучше давайте войдем в пещеру.
Грин догадывался о подоплеке замечания Эйги: Майрен потерял лицо, потому что позволил погибнуть кораблю и допустил избиение соплеменников. Для Эйги и других женщин он больше не был капитаном Майреном, богатым патриархом. Он был просто Майрен — потерпевший кораблекрушение матрос. Толстый старый матрос. Только это — и ничего более.
Он мог бы вернуть к себе уважение, если бы совершил самоубийство. Но жажда жизни поставила его ниже уважения. Майрен, должно быть, понимал это, потому что ничего не ответил. Вместо этого он отступил в сторону.
Грин сделал шагов тридцать в пещере и оглянулся. Вход еще виднелся полукругом яркого лунного света. Кто-то закашлялся. Грин только собирался сказать, чтобы соблюдали тишину, как почувствовал, как в ноздрях защекотало, и ему пришлось сдерживаться, чтобы не чихнуть самому.
— Пыль.
— Хорошо, — произнес Грин. — Может быть, они никогда не заходят сюда.
Внезапно туннель повернул налево под прямым углом. Слабый свет, что проникал сюда от входа, растворился в полной тьме. Отряд остановился.
— Что, если здесь устроены ловушки для непрошеных гостей? — спросила Инзакс.
— Стоит принять во внимание и такую возможность, — ответил Грин. — Но до следующего поворота мы пойдем в темноте. Только тогда и зажжем факелы. Дикари не смогут тогда заметить отблески света.
Он пошел впереди, ощупывая стену левой рукой. Внезапно он остановился, и Эмра наткнулась на него.
