Юрий Забелло - Планета для робинзонов
Теперь, когда в иллюминаторы корабля был виден зеленый травяной ковер, а чуть дальше - голубая поверхность воды, окаймленного камышами озера, космонавты неожиданно потеряли все свое терпение и выучку, Эти люди, которых еще там, на Земле не могли вывести из себя никакие неожиданности, вдруг оказались бессильными перед самым простым чувством - ожиданием.
Если бы Дюма заранее не запретил кому бы то ни было мешать Ндоло, он, наверное, делал бы свои анализы гораздо дольше, потому что через каждые пять-десять минут к нему врывался бы кто-нибудь с не очень умным вопросом:
- Ну как?
Все эти пять или шесть часов люди слонялись по кораблю. Каждый стремился найти себе какую-нибудь работу, чтобы убить время, и каждый тут же убеждался, что нетерпение - выше его сил, а самая нужная, самая срочная работа просто валилась из рук. Понимая состояние космонавтов, Дюма не пытался вмешиваться и как-то занять экипаж. Сам он страдал больше всех.
В конце концов все собрались у дверей рубки, где заперся Ндоло со своими помощниками, ожидая конца анализа. Вот, наконец, двери распахнулись. Все глаза устремились в одну сторону. На всех лицах был написан один и тот же вопрос. Ндоло поднял руку, как бы требуя внимания, хотя в этом не было никакой необходимости:
- Друзья! Анализы превосходные! Человек может дышать воздухом этой планеты без всякой опасности для жизни.
Бурный восторг. Кто-то смеялся, кто-то плакал. Дюма подпрыгивал на месте. Выждав немного, пока все чуть успокоятся, Ндоло продолжал:
- И бактериологический анализ - не хуже! Эта планета - подлинная сестра Земли.
Дюма не выдержал:
- Открыть люк и всем - на десятиминутную, прогулку.
Точно школьники, отсидевшие скучные уроки, толпа с шумом и хохотом высыпала из корабля. Даже вечно невозмутимый Френк Хонани упал на траву, и гладил ее, и целовал травинки, и шептал им какие-то ласковые слова. Об остальных и говорить не приходится.
С большим трудом Дюма сумел овладеть собой, а потом уже - и общим вниманием:
- Друзья! Братья! Люди!!! Мы прибыли! Мы прилетели! Мы снова топчем траву, снова дышим воздухом настоящим, с запахом цветов и земли! Мы снова видим Солнце! Пусть не наше, земное, пусть другое, но - настоящее, живое. Вот она - наша мечта! - он хотел сказать еще что-то, но в горле неожиданно застрял комок, который ни протолкнуть, ни проглотить он был не в силах. Бурные аплодисменты были ему ответом.
Постепенно все немного успокоились. Биологи кинулись рассматривать растения и насекомых, геологи - ковыряться в земле, Ндоло побежал к озеру взять на анализ воду. Бригада кузнецов ринулась за ним.
И на запах, и на цвет вода ничем не отличалась от земной. Ндоло решился... и попробовал на вкус... Кузнецы застыли около него немой скульптурной группой.
- Вода! - вскричал Ндоло. - Настоящая вода!
Как они были - в полной одежде, кузнецы подхватили химика под руки и ринулись с берега в эти прозрачные теплые волны...
Только поздним вечером собрались космонавты в кают-компании. Делились впечатлениями, рассматривали собранные растения и насекомых, кузнецы демонстрировали пойманную рыбу...
- Смотрите, трава-то, ну точно наша тимофеевка!
- А у меня клевер...
- Растительность земная, это точно, а вот насекомые - совсем другие...
- Да нет, растительность не совсем наша, у меня несколько новых растений, даже листики какие-то голубоватые...
- А рыба-то, совсем на нашу не похожа...
- А птиц нет...
- Да, птиц нет...
- Вот что, - сказал Дюма, - выводы делать еще рано. Давай-ка все спать. Завтра с утра займемся подготовкой. Дня через два начнем первые разведочные полеты, поездки...
- Назвать планету надо!
- Называть еще тоже рано. Поживем, осмотримся, название придет само. Радиофона мы, правда, не уловили... Пятен городов - не видели. Но мы ведь и сделали всего два витка... Планета, по-видимому, аборигенного населения не имеет, но к неожиданностям надо быть готовым... Единственное, что мы можем уже назвать озеро. В нем сегодня весь день плескались наши "кузнецы". Пусть же оно и будет - Озером Кузнецов!
СЬЮ
В социальном аспекте... общество
Пендергастов... с плоско-пародийной
точностью копировало обыкновения,
существовавшие в условиях расцвета
рабовладельческого Юга.
Т.Маттикайнен
1
Сью была вне себя. Она мчалась по переходам Большого Дома, не замечая ничего вокруг. Она не замечала, что ее шляпка сбилась куда-то на спину и держится только на одной ленточке. Волосы, ее длинные льняные волосы, которые так аккуратно расчесывали каждое утро, теперь растрепались и развеваются сзади нестройной волной. На платье оторвалась оборка и волочится по полу вслед за ней, а на левом рукаве вырвана "с мясом" пуговица.
Ее худощавое, обычно очень бледное, лицо все горело, тонкий нос еще более заострился, а серо-голубые глаза слегка позеленели от злости и метали молнии.
Редкие в это время дня слуги, заслышав неистовое стаккато ее каблучков, прижимались к стенам или скрывались в ближайшем боковом проходе, чтобы не оказаться на пути бури. Хотя Сью никогда не обижала слуг, долгие годы научили их своевременно уходить с пути белого человека...
Миссис Элоиза, "старая миссис", вместе со своей сестрой Оттилией и невесткой рассматривали кружева. Две девушки и старая Джейн подносили новые и новые образцы. Стулья, столики, кресла - все было занято воротничками и оборочками, накидками и салфетками, и просто кружевами в рулонах.
Все три белые женщины целиком и полностью погрузились в сложное дело. Они так и этак комплектовали изделия различных видов, подбирая "подарки" ближним и дальним соседям. Белые платья негритянок сливались с кружевными волнами. Они беспрекословно выполняли все указания хозяек: снимали одно и вешали другое, разворачивали и сворачивали рулоны, откладывали и перекладывали...
Внезапно появившаяся в дверях, запыхавшаяся Сью не соответствовала всей мирно-деловой атмосфере этой комнаты, что ошеломленные женщины не могли вымолвить ни слова. Первой пришла в себя миссис Пендергаст - младшая:
- Господи, Сью! - воскликнула она, что с тобой случилось? И в каком ты виде?
- Бабушка! - обрела дар речи Сью и, не обращая внимания на слова матери, кинулась (прямо по кружевам!) к миссис Элоизе. - Бабушка, Сильвестр...
- Что такое сделал Сильвестр, Сью? - спросила миссис Элоиза, и в ее голосе появилась та мягкость и размеренность, которая всегда приводила в ужас прислугу. Обе негритянки и мулатка застыли неподвижно там, где их застало вторжение Сью, стараясь не привлекать к себе внимания.
- Он... Он...
- Этот Сильвестр... - вмешалась в разговор мисс Оттилия, - он вчера опять забрал у меня девушку...
