Гордон Диксон - Вечный человек
— Нет, — ответил он. — Я, пожалуй, сейчас посплю. Я очень устал.
Когда он проснулся, было все еще темно. Джим остался в этой темноте, повторяя в уме разговор перед сном.
— Вы нас видите? — спросил доктор. Но он их не видел; он никого не видел. Сможет ли он вообще видеть, если захочет? Если «ИДруг» был на прежнем месте, то он сейчас находится под пластиковым шатром в лаборатории Мэри. Наверняка он сможет это разглядеть.
Он смог. Это не было похоже на внезапное просветление. Он даже не знал толком, каким образом он видел, что он использовал в качестве глаз и где они находились на корпусе «ИДруга». Просто вдруг он смог видеть все что хотел, в любом направлении, вплоть до самого непрозрачного шатра. Джим сказал себе, что шатра там не было, и вдруг увидел все большое помещение лаборатории, в которой находился шатер, вплоть до кранов и строп на высоте четвертого этажа.
Ни Мэри, ни Моллена, ни тем более доктора видно не было, но в самом шатре был худой парень из команды Нейса. Он читал, сидя на складном стуле справа от носа его корпуса.
— Я проснулся, — сказал Джим.
Парень уронил книгу и чуть не упал со стула.
— Подождите, подождите, — сказал он, поднявшись наконец на ноги. — Я их позову. Подождите минуточку, я сейчас вернусь...
Он говорил это все и одновременно быстро пятился к выходу. Потом он повернулся и пробежал через клапан шатра, теперь казавшегося Джиму невидимым, к нижнему этажу лабораторной башни у дальнего конца открытой площадки. Джим следил за ним, будто на экране видеонаблюдения, до самой внутренней двери офиса, в которую тот забарабанил кулаками.
— Он проснулся!
Джим отвлекся и подумал о себе самом. Он понятия не имел, как он слышал, говорил или видел. Он просто делал это. Это было так, будто у «ИДруга» были глаза, уши и голос. Его охватила радость оттого, что корабль не поврежден и они снова вместе...
— Джим? — это была Мэри. Он снова настроился на свое непосредственное окружение и увидел — все тем же странным образом, которым он теперь видел все, — что она стояла неподалеку вместе с Молленом и врачом.
— Я никак не мог запомнить, как вас зовут, — сказал он врачу, — просто звал вас док. В последнее время за мной наблюдал другой врач, но меня как-то не тянуло звать его доком.
— Извини насчет этого, Джим, — сказала Мэри, и, о удивление, у нее перехватило дыхание. — У Нейса две докторские степени, в неорганической химии и в биологии, но он не врач. Мы просто хотели, чтобы ты так думал. Это Арам Снайдер, он действительно врач и психиатр.
— Со мной говорили насчет работы с вами, — сказал доктор Арам. — Я тогда точно не знал, что они имеют в виду, но теоретически то, о чем они говорили, было не очень этично — у подопытного не спрашивали согласия. Так что со мной у них дело дальше не пошло.
— Извини, Джим. Извини, сынок, — хрипло произнес Моллен. — Ни я, ни Мэри не хотели так с тобой поступать без твоего согласия. Но выбора не оставалось. Будь вас несколько, мы нашли бы добровольца. Но у нас был только ты, и нельзя было рисковать — вдруг ты откажешься. Я за это отвечаю, не Мэри.
Джим обдумал это, все еще полный охватившего его странного спокойствия; он прокручивал в уме слова генерала снова и снова, стараясь понять все, что они означали. Ему пришло в голову, что если бы не это спокойствие, не отстраненность от того, что они говорили, он бы сейчас пришел в бешенство — они сомневались, что он вызовется добровольцем для этого эксперимента. Джим так долго все это обдумывал, что когда он снова обратил внимание на остальных, то обнаружил, что они беседуют между собой.
— ...Так все-таки как он, доктор? — спросил Моллен.
— Откуда мне знать? — раздраженно отозвался Арам. — Он подвергся сильнейшему эмоциональному потрясению; насколько сильному, я просто не представляю. Откуда мне знать, каково это — обнаружить, что ты не в своем теле, а в машине?
— Мэри это не повредило, — заметил Моллен.
— Но я знала, что делаю, я этого хотела, — ответила Мэри. — Так что я была подготовлена.
— Мэри это уже делала? — спросил Джим.
— Она была в «Охотнике на бабочек», — сказал Моллен, — но попала туда другим способом.
— Мы тогда отрабатывали другую гипотезу... — Мэри остановилась и повернулась к Араму: — Доктор, боюсь, что мы будем говорить о...
— Знаю, знаю, — сказал Арам. — Секретность. Не надо объяснять. Только не давите на него.
Он развернулся и вышел, откинув клапан шатра. Они услышали его удаляющиеся шаги, потом стук закрывшейся вдалеке двери.
— Какую гипотезу? — спросил Джим.
— Пробы с «Охотника на бабочек» показали, что часть живой... по-другому не скажешь, живой ткани Рауля впиталась во внутренние поверхности некоторых стен корабля. Мы до сих пор не понимаем, как это вышло, так что я не могу это тебе объяснить, даже если бы нашлись подходящие слова. Но в общем и целом материя — всегда материя. Любая материя при подходящих условиях может стать достаточно чувствительной, чтобы переносить в себе уже развившуюся личность, душу, если хочешь.
— Душу, — негромко сказал Моллен. — Душу будет правильнее. Мэри вызвалась стать подопытным кроликом.
— И потом, у меня были... чувства к Раулю Пенару. Мы думали, что это может помочь.
— И что они сделали? Приклеили тебя к стенке пилотской кабины в «Охотнике на бабочек»? — поинтересовался Джим.
Собеседники уставились на него.
— Джим? — выговорила наконец Мэри. — Ты это в шутку или...
— Ну не буквально же! — ответил Джим. — А почему вас это так шокирует?
— Потому что это показывает, насколько с тобой все в порядке, — воскликнула Мэри.
— Она хочет сказать, — прямо пояснил Моллен, — насколько ты в здравом уме. Достаточно, что у тебя сохранилось чувство юмора.
— А почему бы и нет? — поинтересовался Джим. — Я все еще я, только с кораблем вместо тела.
К его удивлению, собеседники некоторое время не отвечали.
— А, понятно, — сказал Джим. — Вы думали, что я сойду с ума, как Рауль.
— Нет, не совсем, — с трудом выговорила Мэри. — Это не то, что мы обычно называем «сойти с ума». Я это выяснила, когда провела эксперимент на себе самой с Раулем и «Охотником на бабочек». — Она продолжила более деловым тоном: — А насчет твоего вопроса, нет, меня не приклеили к внутренней стенке корабля. Мы взяли небольшой кусочек корабля и имплантировали его мне под кожу. Я ходила с ним несколько месяцев, надеясь, что это повысит мою чувствительность к «Охотнику на бабочек». Потом с помощью гипноза меня заставили поверить, что я стала кораблем вместе с Раулем.
— И это сработало? — удивился Джим.
— Сработало; не с первого раза, конечно, и даже не с пятнадцатого. Но мы пробовали разные наркотики, самогипноз вместо работы с гипнотизером и так далее. Мы не знаем, почему все получилось тогда, а не раньше, но вдруг это сработало и я очутилась в корабле с Раулем.
