Сергей Мазюк - Стрелок
Стрелок резко затормозил, асфальтовая крошка брызгами полетела из-под колёс, забарабанила по броне. На дороге стоял Вервольф... Стрелок заморгал, всмотрелся внимательнее. Нет, это был не Вервольф, это был даже не волк. Собака, немецкая овчарка, в которой при желании всё-таки можно было заметить долю волчьей крови. Она стояла посреди дороги, на том месте, где когда-то проходила разделительная полоса, и не собиралась уходить. Она смотрела на Стрелка, прямо в глаза. И тут он вспомнил, где видел этого пса, - вместе с той слепой девушкой, "эльфийкой". Похоже, он был её поводырём. - Здравствуй, Стрелок, - негромкий, чистый голос. Раньше Стрелок его ни разу не слышал, но знал, кому он принадлежит. Она ждала его сидя на ржавом и обгоревшем диске от колеса, сложив руки на коленях. В простом платье из некрашеной шерсти, с распущенными на плечи русыми волосами и сомнамбулическим взглядом. - Не бойся, я одна. А Клара не кусается, пока я не попрошу, - она протянула руку, и собака подбежала к ней, ткнулась влажным носом в ладонь. Стрелок и не боялся. Он был не из тех, что называли трусость осторожностью и прикрывались ею. Он просто не любил ошибаться, потому что знал цену ошибкам. Сейчас было бы заманчиво нажать на газ и оставить за кормой эту наверняка сумасшедшую слепую вместе с её волкоподобной псиной. Но что-то Стрелка удержало. Он не чувствовал опасности в том, что задержится здесь. А себе Стрелок научился доверять. Он перевёл системы БТРа в ждущий режим и выбрался наружу, прихватив с собой "ураган". Подошёл к девушке, неся винтовку на плече. - Откуда ты узнала, что это я? - Здесь редко кто-нибудь ездит, - она улыбнулась. Как может улыбаться человек ни разу не видевший улыбки? У неё это получалось неплохо. Но в сочетании с мёртвым, пробивающим насквозь взглядом, улыбка выглядела не просто фальшивой, а лишней, чужой. - Зачем ты меня ждала? - С тобой хочет поговорить мой отец. - Лемюэль? - Нет, я не его дочь, - она снова улыбнулась, так, что Стрелка пробрал озноб. То ли от страха, то ли от брезгливости, то ли от жалости. От одного из тех чувств, которые Стрелок ненавидел.
Такая избушка подошла бы Бабе-Яге, лешему или, на худой конец, окончательно одичавшему леснику. Грубый приземистый сруб, крыша крытая мхом и еловыми лапами, низкая печная труба из кирпича ручной работы, крыльцо с покосившимся навесом. И всё это в густом тёмном бору, где кроны сосен превращают яркий полдень в сумерки. Хозяин сидел на лавке при крыльце и строгал короткие арбалетные стрелы прекрасным армейским ножом с алмазным покрытием лезвия. Выглядел он лет на пятьдесят, но на самом деле ему шёл уже восьмой десяток. Старик хорошо сохранился. Короткая стрижка - ни намёка на плешь, - гладко выбритое лицо, подтянутая фигура без капли жира и тусклый блеск глаз, как у человека, повидавшего в этом мире всего. И что-то в нём показалось Стрелку знакомым, но что именно, он никак не мог понять. - Я привела его, отец. - Хорошо, Алёна, иди в дом, посмотри как там обед. - Кто ты, и зачем я тебе понадобился? - Стрелку не нравилось терять здесь время не понятно из-за чего, вместо того чтобы продолжать путь к цели. Старик поднялся, отложив не законченный болт в сторону, и протянул руку. - Меня называют Отшельником. А о тебе, Стрелок, я многое слышал, и рад, наконец, повстречаться лично, раз уж ты забрёл в мои края. И Стрелок кое-что слышал об Отшельнике. Например то, что тот любил путешествовать, ходил повсюду, заглядывал во все щели, расспрашивал людей о разной ерунде, никогда не создавал проблем, и никогда не решал их. И ещё - те, кто ссорился с Отшельником, не отличались долголетием. Поговаривали, что он колдун. - Взаимно, - сказал Стрелок вполне искренне и пожал руку, показывая по древнему обычаю, что не держит в ней оружия против собеседника. Как только он узнал, кто стоит рядом, всё его раздражение мгновенно испарилось. Ещё бы, ведь одна легендарная личность повстречала другую. - Что ж, тогда пойдём к столу, отобедаем чем бог послал. В тот день бог послал Отшельнику на обед трёх белок, тушёных с листьями одуванчика, салат из тех же листьев одуванчика, щавеля, клубней нескольких лесных трав и жареных муравьёв, хлеб из корневища камыша, а на десерт - печёные личинки усачей и майских жуков. Быть может, кто-то и побрезговал бы некоторыми блюдами из предложенного меню, но только не Стрелок. Он прекрасно знал о съедобности, вкусовых и питательности качествах всего списка, к тому же ему не раз доводилось утолять голод куда более экзотическими вещами, вроде сушёных гадюк или крысиных мозгов. Так что жареные муравьи и печёные личинки вызвали у Стрелка обильное выделение желудочного сока и слюны. - Так для чего я тебе понадобился? - спросил Стрелок, покончив с салатом и взявшись за белок. - Хочу тебя кое о чём расспросить. Личность ты известная, но известно о тебе мало. - А зачем ты это делаешь: расспрашиваешь, наблюдаешь? - Видишь ли, Стрелок, если человек умственно развит, то ему не достаточно просто жить, как это делают все наши братья меньшие, - он должен найти приложение своих способностей, иначе он деградирует. Я нашёл себе занятие по душе, я стал записывать историю, занялся, так сказать, летописанием. - Зачем? - А ни зачем, просто так. Смотри, если вся эта жизнь не имеет смысла, в чём я ни секунды не сомневаюсь, то не имеют смысла все те действия, что ты совершаешь в течение этой бессмысленной жизни. Нет, я, конечно, хочу чтобы мои труды оценили потомки. Но я сомневаюсь в том, что моя писанина до них дойдёт. Да и будут ли вообще эти потомки? - Я не силён в риторике. - Знаю, знаю, ты силён в действиях. Ты можешь с первого взгляда определить правых и виноватых, можешь решить все проблемы с помощью метательной силы пороха, - в голосе Отшельника послышалась издёвка. - Послушай! - вскипятился Стрелок. - Слушаю! В хижине повисла напряжённая атмосфера. Клара, спавшая на подстилке у двери, встрепенулась и тревожно навострила уши. Но Алёна продолжала неподвижно сидеть прикрыв глаза. Девушка казалась спящей. - А почему ты никогда не вмешиваешься? Почему, когда на твоих глазах толпа отморозков забивает камнями беременную женщину, ты проходишь мимо? А? Почему? - Понимаешь, Стрелок, любая медаль имеет как минимум две стороны, а некоторые хитрые - и того больше. К тому же, своё я давно отвоевал. - Ты воевал на той войне? - Да, и она была не первой для меня. Мне было сорок четыре, когда упали бомбы. До пенсии год оставался, - Отшельник взглянул на слегка удивлённого Стрелка и продолжил. - Да, я был профессиональным военным, и причём не простым. Спецназ фронтовой разведки. Тогда южный фронт совсем недалеко отсюда проходил, и после светопреставления я решил здесь и остаться. - Интересно... - На том шоссе нашёл машину гружёную бумагой, и понял, что это моя судьба. Теперь сижу и пишу. На бумаге для лазерной печати я пишу гусиным пером и самодельными чернилами. Представляешь? Тебе это не кажется абсурдным? - В абсурдном мире? - Да, ты прав, всё здесь теперь вверх тормашками... Кстати, как личинки? - Ничего, только соли маловато. - Ну извини, Мёртвого Моря под рукой не оказалось. - А ты, Отшельник, какое отношение имеешь к лесному народу? Я видел твою дочь в их лагере. - Милые ребята, хотя и считают себя невесть кем. Раньше любой психолог на них карьеру мог бы сделать... - Так всё-таки? - Я им выжить помог, - Отшельник стал отвечать неохотно. - Обучил некоторым вещам, заставил подобрать сопли и жить дальше... - он замолчал, но Стрелок знал, что это ещё не всё. И Отшельник продолжил. - Тогда-то я и познакомился с её матерью... - Папа, не надо, - подала вдруг голос Алёна. - Надо, дочка. Если ждёшь искренности, будь искренен сам... Так вот, втюрилась в меня по уши Юля. Я был вдвое её старше. Пытался образумить, отговорить, но она не отступала, и я, в конце концов, капитулировал. А потом она умерла при родах... Эмоций на лицах отца и дочери не было никаких - два каменных изваяния. Стрелок понял, что эта история уже много раз пережита, что вся боль давно выгорела, осталась только память о ней. Та же память, что не давала покоя и Стрелку. - Извини. - Некоторые считают, что извиниться - значит показать свою слабость. Я рад, что ты не из таких, - Отшельник помолчал, а затем добавил. - Расскажи теперь о себе, Стрелок. Как твоё настоящее имя? Стрелок криво ухмыльнулся и покачал головой. - У меня есть правило: я никому о себе не рассказываю. - Но ведь не бывает правил без исключений. - Бывают. - Не бойся, Стрелок, - снова заговорила Алёна, - от того, что ты раскроешься, сила тебя не покинет, и удача останется с тобой. Ты дойдёшь до своей цели и отомстишь лжецу. Только помни: обманом победить невозможно, обман лишь отложит честную битву. Стрелок смотрел на неё круглыми глазами и первое время не смог сказать ни слова. Он никогда не верил ни в телепатию, ни в астрологию с хиромантией, и очень хотел не верить в судьбу. - Не смотри на меня так, - попросила она, по-прежнему не поднимая век с невидящих глаз. - Ты что, знаешь моё будущее? - О нет, - Алёна улыбнулась и стала похожа на обычную девушку, которой приснился приятный сон, - никто не знает твоего будущего, кроме тебя самого. Твоё будущее в твоей походке, в твоём запахе, в звуке голоса, в дыхании, в биении сердца. Ты просто не хочешь этого замечать. - Но я не верю в судьбу. - Верить, или не верить это твоё личное дело. Знай только, что этой ночью к тебе придёт вещий сон, - Алёна встала, повернулась к Отшельнику. - Я пойду, отец. - Иди, дочка, иди. И она вышла из дома, прихватив с собой собаку. Молчание стояло минуты две. Стрелок не мог решить, как понимать всё то, что он сейчас услышал, а Отшельник просто не мешал ему думать. Наконец Стрелок решил отложить размышления до прихода обещанного вещего сна и заговорил первым: - Не хочу злоупотреблять гостеприимством, но может у тебя будет что-нибудь выпить? - Нет, я предпочитаю иные способы релаксации. Отшельник поднялся из-за стола, встал на лавку и принялся искать что-то на печи. Погремев немного разными железяками, извлёк, наконец, оттуда самодельный кальян. Собран тот был из литровой стеклянной банки, крышки, медной трубки и трубки от капельницы. Более-менее прилично во всём этом агрегате выглядел только резной деревянный загубник. Стрелок сопротивлялся, но Отшельник был непреклонен, и уже спустя четверть часа они чинно беседовали, по очереди затягиваясь горьким белым дымом. - Что это за трава? - спрашивал Стрелок. - А-а, - отвечал Отшельник, хитро прищурившись, - здесь четыре разных вида в особой пропорции, и все прямо здесь в лесу растут. Мой рецепт. День клонился к вечеру, а они всё сидели не спеша передавая загубник из рук в руки. В помещении стоял туман. Стрелок расслабился и сболтнул лишнего, о том, что хочет поквитаться с Генералом. - Уж не с Ливановым ли? - С ним самым... Постой, а ты откуда знаешь?! - Имел честь личного знакомства, - витиевато ответствовал Отшельник. - Чего? - не понял, ставший туго соображать Стрелок. - Пересёкся однажды. Тогда мы миром разошлись... И тут Стрелка как обухом ударило. Он вдруг понял, где видел лицо Отшельника раньше. И эта догадка его так поразила, что он в очередной раз лишился дара речи. - Ты чего, Стрелок? - "Четвёртый"... - Что? - Клон... - Клон? Ну да, клон. Ливанов тогда сказал, что у меня отличная физическая форма, а ему нужен новый генетический материал. А мне-то какая разница?.. Да, если Отшельника омолодить лет на пятьдесят, то получился бы вылитый "четвёртый", один из тех клонов армии Генерала. Таких как он Стрелок убил восемнадцать штук. И Стрелок понял, что после разговора в этой хижине его долго ничего не сможет удивить. - На, Стрелок, затянись, а то ты что-то плохо выглядишь. И Стрелок затянулся. Слишком глубоко. Закашлялся. "Поплыл"...
