Эллис Питерс - Воробей под святой кровлей (Хроники брата Кадфаэля - 7)
- Прекрасно! Отец приор, лучше всего, если вы сами в установленном порядке доведете это до сведения лорда аббата. Я должен осмотреть тело утопшего человека, а также места, где он был выброшен на берег и где прибило его лодку. При этом мне потребуется помощь тех людей, которые их обнаружили. Что же касается остальных, то, если кто-то желает что-нибудь сказать, говорите сейчас.
И они сказали, укрощенные, но все еще не остывшие, полные решимости дать выход своему пылу. Ибо смерть эта, как они считали, не была несчастным случаем на реке. Они были убеждены, что это было преднамеренное убийство свидетеля, человека любознательного, находившегося рядом с местом преступления, способного, как никто другой, откопать какую-нибудь неопровержимую улику. Он нашел доказательство против жонглера, опрокидывающее все уловки, с помощью которых он пытался отвертеться, и этого свидетеля сплавили в Северн, чтобы заткнуть ему рот. Сначала они ворчали, под конец уже громко орали. Хью дал им выкричаться и ждал, когда они перебесятся. Он знал, что эти люди не такие кровожадные чудовища, какими хотели казаться, но знал также, что стоит подуть попутному ветру, и они при малейшем толчке совсем озвереют и натворят много бед.
Накричавшись, они выдохлись и сникли в наступившем штиле, как обвисшие паруса.
- Мои люди стояли на страже перед воротами, - спокойно начал Хью. - Они были все время здесь и ни разу не видели человека, которого вы обвиняете. Насколько мне известно, он и шагу не ступал за ворота. Как же тогда, скажите на милость, он мог приложить руку к гибели этого человека?
На это у них не нашлось готового ответа, хотя они и переминались с ноги на ногу и, качая головами, обменивались взглядами, как бы говоря, что наверняка смогли бы дать ответ, если бы им дали пролить немного света на это дело. Но тут подал голос брат Жером, до сих пор скромно скрывавшийся в тени своего покровителя, и вкрадчиво сказал:
- Простите, брат приор! Но так ли точно известно, что этот молодой человек все время находился в стенах аббатства? Помните, как вчера вечером его искал брат Ансельм, который не видел его после полудня; между прочим, он заметил, что тот даже не зашел, как обыкновенно, на кухню за своим ужином. Памятуя о своей ответственности за любого гостя нашего аббатства, я почел своим долгом поискать его и проверил все места, какие только можно. Это было уже в сумерки. Нигде в аббатстве я не нашел его.
Толпа мгновенно возликовала, а Лиливин, как со вздохом отметил про себя брат Кадфаэль, задрожал, несколько раз судорожно сглотнул, но так и не смог выдавить из себя ни слова. Под носом у него выступила испарина, и капельки пота стекали по губам, он только успевал их лихорадочно слизывать.
- Вот видите. Честной брат говорит то же самое! Его здесь не было! Он где-то шлялся по своим подлым делишкам!
- Правильнее сказать, - мягко попенял им брат Роберт, - его не смогли найти. - Но по лицу приора было видно, что его это не очень огорчает.
- Это без ужина-то уйти? Чтобы голодный крысеныш да без крайней надобности куда-то побежал, забыв о жратве? - злобно крикнул Даниэль.
- Еще какая надобность была! Он свою жизнь готов был поставить на кон, только бы не оставить в живых Болдуина, который мог сказать о нем правду.
- Ну, говори же! - сухо приказал Хью, тряхнув Лиливина за плечо. - У тебя ведь тоже есть язык. Ты выходил за стены аббатства?
Лиливин проглотил комок, секунду поколебался в мучительном молчании и затем со стоном выговорил:
- Нет!
- Ты находился здесь, в стенах аббатства вчера, когда тебя искали и не могли найти?
- Я не хотел, чтобы меня нашли. Я спрятался.
Голос его зазвучал несколько тверже. Но Хью так легко от него не отстал.
- Ты ни разу не выходил отсюда, с тех пор как получил убежище?
- Нет, ни разу! - Он чуть не поперхнулся и так тяжело перевел дух, как будто только что пробежал большое расстояние.
- Вы слышали? - громко спросил Хью, отодвигая Лиливина, чтобы прикрыть его своей спиной. - Вы получили ответ. Человек, сидящий взаперти, не мог совершить убийство за пределами аббатства, а было ли это убийством, надо еще доказать, сейчас для этого нет подтверждения. А теперь ступайте, займитесь своей работой и предоставьте служителям закона разбираться в делах, которые решает закон.
И обращаясь к своим помощникам, он коротко распорядился:
- Очистите двор от посторонних людей! С провостом я поговорю позже.
В часовне лежал на спине догола раздетый Болдуин Печ, вокруг собрались, чтобы изучить его тело, брат Кадфаэль, Хью Берингар, перевозчик Мадог и аббат Радульфус. В уголках закрытых глаз Печа чернели следы въевшейся и засохшей грязи, словно сурьма, которой тщеславные женщины пользуются, чтобы подкрасить и оттенить глаза. Из его густых спутанных седоватых волос Кадфаэль вытащил несколько стебельков жерухи - тоненькие, как волосинки, с крошечными белыми цветками, которые, увядая, превращались в бурые нити; еще он нашел запутавшийся в волосах покойника ольховый листок. Ни в той, ни в другой находке не было ничего странного. Заросли ольхи встречались во многих местах у берега, и как раз в нынешнее время года нежная поросль жерухи заполонила все речные отмели и заводи.
- А там, где я его нашел, течение быстрое, - сказал Кадфаэль. - Эти цветы там не могут расти. Я думаю, что на противоположном берегу их скорее можно найти. Тут все объяснимо: если он отправился рыбачить в лодке, то садился в нее на том берегу. А теперь посмотрим, что еще можно узнать.
Он наложил ладонь на лицо покойника, повернул его к свету и потянул за подбородок. Когда свет упал на его ноздри, стало видно, что их отверстия почти до краев забиты грязью. Кадфаэль засунул в ноздрю тонкую ольховую веточку и извлек ил и песок, среди которого был пучок жерухи.
- Я так и подумал, когда приподнял его, чтобы из него вылилась вода, и увидел, что вытекло лишь несколько капель. Это была жидкость, которая содержалась в грязи и водорослях. Он умер не от того, что захлебнулся водой.
Кадфаэль засунул палец в приоткрытый рот мертвеца, и они увидели, что зубы тоже не сомкнуты. На лице Печа застыла гримаса боли. Кадфаэль осторожным движением еще шире раздвинул ему губы. Между кривыми крупными зубами застряли нити жерухи. Рот был полностью забит речными заносами.
- Дайте мне какую-нибудь мисочку, - потребовал Кадфаэль.
Хью первым выполнил его требование, опередив Мадога. Под незажженной лампадой на алтаре он нашел серебряное блюдечко, первое, что подвернулось ему под руку, но аббат Радульфус не высказал возражения. Кадфаэль пошире развел окоченевшие челюсти, осторожно достал пальцем и выложил на блюдце толстый ком грязи и песка, в котором пестрели обрывки каких-то растений.
- Вот отчего он задохнулся, поэтому и не наглотался воды. Неудивительно, что из него ничего не вылилось!
Он еще раз провел пальцем по внутренности рта и, вытащив последние тоненькие обрывки жерухи, отставил блюдце.
- То есть ты говоришь, - подытожил внимательно слушавший Хью, - что он не утонул.
- Нет, не утонул.
- И все же он погиб в реке. Иначе почему у него вся глотка забита речной травой?
- Верно. Итак, он мертв. Потерпите немного, я тоже иду вслепую, как и вы. Я, как и вы, хочу понять, как это было, и мне, как и вам, нужно еще разобраться в том, какими сведениями мы располагаем.
Кадфаэль взглянул на Мадога, который разбирался в этих признаках уж никак не хуже всех остальных:
- Вы поспеваете за мной?
- Я не поспеваю. Я - впереди, - просто ответил Мадог. - Но пойдемте дальше. Для слепца вы довольно точно нащупываете дорогу.
- В таком случае, отец Радульфус, можем ли мы перевернуть его на живот, как он был найден?
Радульфус сам поддержал своими длинными, мускулистыми руками голову покойника, пока его переворачивали, и осторожно положил ее набок.
Несмотря на беспорядочный образ жизни, Болдуин Печ сохранил сильное, здоровое тело, у него были широкие плечи и мускулистые бедра и руки. На нем уже начали проступать пятна тления, что само по себе было довольно любопытно, открытая ссадина за правым ухом была легко объяснима и достаточно красноречива, но остальные наводили на размышления.
- Вот это никак не могло произойти от столкновения с плавучей веткой, уверенно сказал Мадог, - и также от подводного камня. На этом участке реки такое невозможно. Насчет верхнего течения среди островков я не знаю; может быть, там бы могло такое случиться, хотя и маловероятно. Нет, это от удара сзади, который он получил перед тем, как упал в воду.
- Так ты говоришь, - многозначительно сказал Радульфус, - что здесь можно подозревать убийство.
- Да, - сказал Кадфаэль. - Такое подозрение возможно.
- И этот человек был действительно ближайшим соседом ограбленного семейства, и он мог, сознательно или бессознательно, знать что-то такое, что пролило бы свет на дело об ограблении?
