Клиффорд Саймак - Мир красного солнца
— Картрайт, — ровным тоном произнес Уэст, — я собираюсь стрелять.
— Что… — выкрикнул Картрайт, но остальные слова были заглушены свистом его оружия.
Луч попал в стену над ступенью лестницы — там находилась голова Уэста всего долю секунды назад. Но он присел почти сразу, как начал говорить, и теперь его собственное оружие было крепко сжато у него в кулаке и устремлено вверх. Его большой палец нажал на активатор и затем скользнул вниз.
Кто-то медленно полз по полу с глухим шумом, и в тишине между этими глухими ударами Уэст услышал звук тяжелых вдохов.
— Черт побери, Уэст, — сказал Картрайт. — Черт тебя возьми…
— Это старая уловка, Картрайт, — заметил Уэст, — Занять человека разговором, перед тем как убить его. Усыпить его бдительность, фактически заманив его в засаду.
К пронзительному свисту, сопровождавшему мучительные вздохи, добавились звуки разрывающейся ткани, удары коленей и локтей об пол. Затем наступила тишина.
И мгновение спустя в каком-то дальнем углу раздался писк, какое-то существо пробежало, постукивая лапками, словно крыса. И снова тишина.
Бег крысиных лап все еще был слышен, но был и другой звук, слабый крик, как будто кто-то кричал где-то далеко… где-то за пределами здания, крик доносился откуда-то снаружи… снаружи.
Уэст лег на пол, прижимая дуло оружия к ковру.
«Снаружи… снаружи… снаружи…» — слова раздавались эхом в его голове.
«Снаружи чего?» — спросил он, но теперь ответ был ему известен. Он знал, где прежде видел изображение существа, которое спало на стуле, и того, другого, которое сидело на столбике балдахина. И ему был знаком звук этого чириканья, и писка, и топота бегущих лап.
«Снаружи… снаружи… снаружи… Конечно — по ту сторону этого мира».
Он поднял голову и посмотрел на картину, и дерево все еще светилось изнутри мягким светом, и из картины доносился звук, слабые шлепки, звук бегущих лап.
Уэст снова услышал крик: по дорожке на картине бежал человек, размахивая руками и крича.
Этим человеком был Невин.
Невин был внутри картины, бежал вниз по узкой полоске земли, и его тяжелые ноги поднимали небольшие облака пыли на покрытой мелкой галькой дорожке.
Уэст поднял пистолет, и его рука дрожала так, что ствол закачался вперед-назад и затем описал круг.
— Нервная дрожь. — Уэст произнес эти слова, стуча зубами.
Потому что теперь… теперь он знал ответ.
Он поднял другую руку и обхватил запястье руки, державшей оружие, и ствол замер. Уэст стиснул зубы, чтобы остановить дрожь.
Его большой палец опустился к активатору и нажал на него, и пламя из дула оружия попало на картину и быстро распространялось по ней. Распространялось, пока весь холст не превратился в вихрь голубого блеска, который с ревом и свистом тянулся к нему.
Дерево медленно расплывалось, как будто в глазах помутнело, и вскоре исчезло из поля зрения. Пейзаж потускнел, расслаиваясь, и через колеблющиеся линии можно было различить искаженную фигуру человека, рот которого был открыт в вопле гнева. Но никакого воющего звука не было, раздавалось только урчание оружия.
Картина исчезла в дыму, и теперь пучок лучей пламени, шипя, проникал в пространство, ограниченное стальной рамой, все еще заполненное крошечными пылающими проводами, торчащими из стены позади нее.
Уэст снял палец с активатора, и тишина опустилась на него, опустилась и заполнила комнату… словно проникла из безмолвного космоса, простиравшегося вокруг.
— Картины нет, — сказал Уэст.
Эхо, казалось, разнеслось по всей комнате.
— Картины нет, — ответило эхо, но Уэст знал, что это было не эхо, просто в его голове бесконечно повторялись слова, которые он произнес.
— Картины нет, — повторило эхо, но Уэст был в другом мире, в каком-то другом месте… где-то совсем в другом пространстве. Некий механизм разорвал континуум «пространство-время» или что бы это ни было… То, что отделяло нашу Вселенную от других, более необычных вселенных.
Не удивительно, что плод на дереве напоминал плод на столе. Не удивительно, что ему казалось, что он слышал шум ветра, шелест листьев.
Уэст встал и подошел к стене позади него. Он нашел выключатель, нажал на него, и лампы в комнате зажглись.
На свету разбитый механизм из другого мира оказался изогнутым обломком. Тело Картрайта лежало в центре комнаты. Чирикающее существо пробежало по полу и быстро нырнуло в темноту под столом. Усмехающееся лицо уставилось из-за стула на Уэста хладнокровно-свирепым взглядом, а затем пронзительно завизжало.
И в этом не было ничего нового, потому что он уже видел эти лица, их изображения в старых книгах и в журналах, где печатались вселяющие ужас рассказы, истории о существах, прибывших извне, объектах, которые ворвались из параллельной реальности.
Рассказы, которые были нужны только для того, чтобы отправить дрожащего от страха ребенка в кровать. Истории, которые просто не следовало читать в полночь. Истории, которые заставляли немного поволноваться, когда доносился скрип дерева, качавшегося на ветру за окном, или шум дождя, стучавшего по черепице.
Потребовались поразительные способности лучшей группы ученых Солнечной системы, чтобы открыть дверь, которая вела в параллельный мир.
И все же люди в прежние времена тоже говорили о чем-то подобном — о гоблинах, демонах и чертях. Возможно, жители Атлантиды нашли туда путь, так же как Невин и Картрайт, и в тот давно прошедший день выпустили в мир поток существ, которые затем целую вечность существовали как данность в рассказываемых у камина историях, от которых стыла кровь в жилах.
А картинки, которые он видел?
Может быть, это родовая память. Или сверхъестественное видение, которое оказалось правдой. Или то, что наблюдали авторы тех историй, художники, рисовавшие те картинки…
Уэст задрожал от этой мысли.
Что хотел сказать Картрайт?
Работа уже начата на других планетах. Работа по переработке знаний, принципов, психологии инопланетных существ из другого мира. Обучение, управляемое на расстоянии… принудительное обучение. Стелла, обладающая телепатическими способностями, поющая на Земле, любимица телеканалов.
И она была агентом этих существ, она пропускала через себя знания, а человек полагал, что эти мысли его собственные.
Конечно, все было именно так. Так планировали Невин и Картрайт. Переделаем мир, решили они. И, выжидая здесь, на Плутоне, они дергали бы за ниточки, которые переделали бы мир.
Суеверие — когда-то. Теперь — голые факты. Истории, от которых прежде холодела кровь в жилах. А сейчас…
