Николай Бондаренко - Космический вальс
- Извините, Арсений. В другой раз. У нас жесткая программа, и менять ее нецелесообразно.
- Понимаю,-огорченно вздохнул Арсений и в первый раз взглянул на меня. Ему так не хотелось уходить!..-А... куда вы летите?
- На Веду.
- Можно - я с вами?
- Нет,- ответил я.- Сейчас нельзя.
- Почему?-искренне удивилась Юлия.-Можно лететь втроем!
Открытое, симпатичное лицо Арсения опять засветилось надеждой, но я сказал:
- Пожалуйста, Арсений, поймите: только не сейчас. Если хотите, встретимся на Земле.
- Ну что ж, до свидания...-Арсений понимающе мотнул головой и медленно, то и дело оборачиваясь, стал спускаться к выходу. У самого шлюза он остановился и закричал:
- Я вас найду! Обязательно найду!
- Какой красивый человек!- сказала Юлия, когда Арсений покинул Станцию, а мы опустились в мягкие кресла гостиной.- Он чем-то очень похож на вас...
Я промолчал. Не хотелось говорить на эту тему.
От обеда Юлия отказалась. Она объяснила:
- У меня особое питание. Прошу вас, никогда ничего мне не предлагайте.
Особое - так особое. Дело хозяйское. Каждый знает, что ему нужно.
Юлия удалилась в комнату отдыха, предупредив, что ровно через час явится сама, и я остался один на один со своими мыслями. В самом деле, что происходит? Куда и зачем я лечу? Правильно ли я поступаю, умчавшись неведомо куда, никого не предупредив? Что за чувство родилось во мне и мною руководит?
Что я наделал? Разве я разлюбил Светлану? Разве дети мне стали чужими?..
В радиорубке я отстукал телеграмму на Землю и отправился бродить по Станции. Во всяком случае, думал я, все не так просто. Светлану я очень люблю. Без нее я не смогу, и говорить нечего...
А как же Юлия?..
Сквозь прозрачную стенку хорошо просматривалось звездное пространство. Космос был тревожно темен, светящиеся точки пронзительно дрожали, и не было выхода душевному смятению... Но вот, будто спичка чиркнула, пронесся метеорит, и еще дальше на огромной скорости прошел крупный космический лайнер - и как-то легче стало, по крайней мере, чувство безнадежности исчезло...
Ровно через час вышла Юлия, и мы опять заняли свои места в ракетоплане и на полной скорости помчались в направлении Веды.
Некоторое время летели молча. Юлия разглядывала звезды, а я следил за работой приборов.
- Ой!- отпрянула от стекла девушка. Совсем рядом пронеслась каменная глыба. Вернее, пронеслись мы, но Юлии показалось, осколок какой-то планеты пикировал прямо на нас.
- Не бойтесь. Этот прибор,- показал я своеобразный локатор,- не только обнаруживает космические тела перед ракетопланом, но и уводит от столкновения. Безопасность полнейшая.
Я невольно задержал взгляд на лице Юлии создает же природа красоту! Просто немыслимо...
- Расскажите о себе,- попросила девушка.
- Вы же все знаете.
- Нет, не все. Я не знаю о вашей работе. Подробностей не знаю.
- Какие подробности? Как всякий археолог, я копаюсь в руинах и добываю реликвии прошлого.
- Но вы не просто археолог.
- Это верно. Археолог по части космоса. Но, к сожалению, пока не было возможности развернуться. Веда сгорела почти дотла, находок мало. А на других планетах пусто.
- Вы сидите без дела?
- Работы хватает. Даже на Земле.
- А почему вы молчите о другой своей специализации?
- Зачем повторяться. Вам же известно.
- Не совсем. Психологическая археология... Даже как-то странно...
- На первый взгляд, может быть, и странно. Но вы же не будете отрицать, что за каждым предметом, за каждой вещью, изготовленной человеком, стоит сам человек - определенной общественно-экономической формации, определенного уровня социального развития. Психологическая археология, в отличие от общей археологии, оперирующей типическими, масштабными категориями, идет от общих оценок и определений к конкретным, живым людям. Она ближе рассматривает человека, а о некоторых выдающихся личностях прошлого знает почти все - их достоинства и недостатки...
- Недостатки? Нужно ли нам знать недостатки тех, кто жил когда-то?
- Еще как нужно. Для правильного воспитания. История - это зеркало человечества. И чтобы видеть себя, каковы мы есть, необходимо почаще в него заглядывать. Если испачкался - сразу увидишь.
- Но... мы не пачкаемся!
- Потому что постоянно обращаемся к истории.
- Что-то не то... Наверное, не такие уж были недостатки, чтобы остерегаться.
- Именно такие. Страшно вспомнить, сколько сил положило человечество, чтобы очистить себя от всякой скверны, от черствости и бездушия.
- Черствость и бездушие? Откуда?
Вот так наивность! Или вопрос с иронией? Да нет, девушка серьезно ждет ответа...
- Вы, конечно, знаете, что еще несколько веков назад мир строился на идеалах частной собственности.
Юлия кивнула, и я продолжал:
- Издревле человек приучал себя к мысли: будешь сыт, одет, будешь повелевать другими - если в твоих руках богатство, собственность - и чем крупней, тем лучше. А собственники, как известно, черствы и бездушны: поделиться с другим? Как бы не так. Себе меньше останется. Уменьшится собственность - уменьшится сила. И еще потому черствы и бездушны, что собственность нужно умножать. А как ее умножать? Только за счет других. Грабить, отнимать, присваивать. Вести кровавые войны и проворачивать грязные махинации. Ты голоден? Разут? Раздет? А наплевать. Лишь бы мне было хорошо... Разумеется, общественное сознание росло, открытый произвол не мог существовать долго. Если рабовладельцы неограниченно присваивали чужое с помощью бича и меча, феодалы действовали осмотрительней оставляли часть урожая крестьянам. И совсем хитро поступали капиталисты, как бы незаметно присваивая часть труда миллионов свободных рабов... Менялись формации, но сущность собственника не менялась. Просто он вынужден был приспосабливаться к требованиям времени, становился хитрей, изворотливей. А когда пробил час для новой формации, основанной на общественной собственности, многовековая привычка не могла сразу исчезнуть. Черствость и бездушие, посеянные частнособственническим укладом, еще долго давали о себе знать. И быт, и производственная сфера не сразу очистились от затхлого наследия. На древнем Востоке, например, трудно шло раскрепощение женщины. Феодальный дувал, спрятавший ее от солнечного мира, никак не хотел разрушаться... Впрочем, эмансипация женщины шла нелегко везде. В один период даже сильно пошатнулись семейные устои. Старые, унизительно-подчинительные отношения в семье уже не устраивали женщину, а новые формы пока не утвердились... В любой библиотеке можно найти об этом массу повестей и романов. Яркое подтверждение! Много и документальных свидетельств. Некоторые есть и у меня. Я обнаружил дневник женщины двадцатого века, где шаг за шагом описывается ее семейная трагедия.
