Владимир Щербаков - Асгард - город богов (история открытия)
- Вы его знаете?
- Немного. Со вчерашнего дня он мой сосед по номеру или по палате, как угодно.
- Проводите меня.
- Хорошо.
- У вас есть время?
- Странный вопрос. Время, которое мы тратим всю свою жизнь на всевозможные дела, потом, по зрелом размышлении, оказывается выброшенным на ветер.
- Не вполне удачная острота,- заметила она хмуро.
Я покорно кивнул.
Склон дикий, и на нем дикие кусты шиповника и дрока, а среди них - дорожка и кое-где старый камень, обросший черным лишайником: не то бывшие ступени, не то втоптанные в почву плиты. Она еще вздрагивала. Я знал, почему. Разумеется, я хотел ее кое о чем расспросить, но сейчас это было бы неуместно. И вот, когда мы поднимались к девятиэтажному корпусу с антеннами на плоской крыше (я почему-то знал, что именно туда ее надо проводить), становилось все проще и проще.
- Вы очень похожи на левитатора,- уже мягче сказала она.
- На левитатора? Это что, от слова "летать", что ли?
- Да. Брусникин говорил, что иногда рождаются люди со свободным полетом мысли, то есть левитаторы.
Корпус. Кажется, пансионат. Но не уверен. Мы вошли. В холле женщина с книгой. Столик, два-три кресла. Зачем-то мы сели в эти кресла. Потом подошли к лифту. Она нажала кнопку. Двери лифта раскрылись, и, когда мы оказались внутри, она предоставила мне право угадать этаж. Так я понял ее неподвижность. Но она еще и добавила вполголоса: "Ну!" Я прошелся безымянным пальцем по белым квадратикам, как по клавишам, остановился на одном, потом на другом, потом на третьем. Машина заработала. Тут только я поймал себя на том, что и эта моя шутка неудачная. А она хоть бы что! Значит, левитатор угадал. Мы вышли из лифта. Стекла, вьющиеся растения, кисти сизого винограда, под ногами темно-малиновый ковер. В стекло напротив лифта заглядывал край заходившего солнца. Уже здесь, в холле, я задавал себе вопрос: как это отсюда можно видеть закат солнца, если мы поднимались по восточному склону горы Кастель? Могли ли мы оказаться на западном склоне? А потом - дуга широкого коридора, который непонятно как вписался в этот девятиэтажный корпус.
Дверь. Я едва успел заметить ключ в ее длинных, проворных пальцах. Он был бронзового цвета, а может быть, цвета ее загара. Там были две смежные комнаты.
Она усадила меня в глубокое кресло. Я потонул в нем. Мягкий коричневый ворс накидки щекотал затылок, шею, появилось неожиданное ощущение уюта. И не было жарко, несмотря на двадцать семь на улице. Она подвинула столик к самому креслу, вышла и принесла вазу с яблоками и черешней, потом - кофе. Едва я глотнул кофе, как почувствовал легкое головокружение.
- Бразильский? - спросил я.
- Да.
Но когда чашка опустела, в голове прояснилось.
- Это пансионат? - спросил я.
- Да, это можно назвать пансионатом.
- Расскажите о левитаторах.
- Как вам сказать... Все люди разные. То есть интеллект бывает разный. Измеряется он в стандартных единицах. Бывает сто двадцать единиц, бывает сто восемьдесят, это очень много. А иногда достигает двухсот. Правда, очень редко. На миллион случаев один, не больше. Ну, и есть еще цифра триста, это почти тайна. Такого не бывает. Разве только в виде редчайшего исключения. Это и есть левитатор. Ну, теперь поделитесь секретом. Как это вам удалось поймать чайку?
- Это нетрудно объяснить. Есть второе состояние, я называю его греческой буквой "бета". Когда я пытаюсь добиться результата, я перехожу именно в это состояние и нахожу ответ, решение. Интуиция - лишь преддверие этого состояния... понимаете?
- Понимаю. Левитатор живет в мире осознанной интуиции. Это мир образов, который не только заменяет логику, но и дает мгновенные ответы. В Болгарии живет Ванга, прорицательница. Ей этот мир знаком очень хорошо. Но она дает ответы только на узкий круг вопросов. Собственно, это не от нее зависит, ее спрашивают, она отвечает. У кого-то пропали золотые часы, и она называет имя укравшего. У кого-то будет пожар, и она называет день. Кто-то заболеет, и она предостерегает. Но вы ловили чайку на пляже из других побуждений. С птицей, поверьте, все в порядке. Я интересовалась.
- Скажите, можно вас звать Сив? Или Сибиллой, если полностью?
- Почему так?
- Потому что так звали жену бога Тора, Сибилла, или Сив Золотоволосая дева, - из северных краев. Так записано в сагах.
- Хорошо, пусть Сив. Я запомню свое новое имя.
Я подошел к окну. Склон горы был весь укрыт темной листвой деревьев. Вдали высились три белых корпуса дома отдыха "Дубна". Я узнал их: Она подошла, положила руку на нос плечо, подала картонный прямоугольник, на котором было написано: "Золотоволосая Сив. Московский телефон 151-39-89". Я кивнул.
НАХОДКА
На следующий день я проводил ее до такси, и когда дверца захлопнулась и машина рванула с места так, что меня обдало ветром, пришла тоска. Накрапывал дождь. Потом проглядывало солнце. Снова моросило. Я брел туда, откуда вчера впервые увидел, это девятиэтажное здание. Машинально, не отдавая себе отчета.
От асфальта шел пар. Я повернул назад, к себе.
Поднялся на четвертый этаж. Сосед-эксцентрик пил чай с одной из двух девиц. Пригласили меня вполне учтиво, я согласился. Даже рассказал им анекдот об одной супружеской паре: вернулся муж домой поздно, то и дело просыпался, подбегал к холодильнику на кухне и выкрикивал: "Шеф, в Чертаново подкинешь?" У жены эта картина выбывала, естественно, отчуждение. Утром дома не оказалось ни мужа, ни холодильника.
Достоверная и непритязательная история развеселила обоих. И в ту же минуту постучали. Дверь открылась. На пороге стояла женщина-администратор. Пришла отселять от меня Толика. Почему? Решение главного врача Мищенко. Обжалованию не подлежит. Толя быстро собрал пожитки, прихватил постель. Тут же явилась горничная и застелила порыжелый видавший виды матрас на его кровати белоснежной простыней, одеялом из верблюжьей шерсти в накрахмаленном пододеяльнике, взбила подушку, на которую легли синеватые тени. И даже предложила мне взять себе эту постель, причем сделала это с такой неподдельной любезностью, что я весьма удивился.
Вообще с этого дня все как-то поменялось. Чувствовалось внимание. В столовой санатория, где даже в праздничные дни скупо распределяли хвосты от скумбрии (раньше я относил их чайке), теперь на столах возникали апельсины, ломти осетрины, горбуши, кеты. А ведь не так давно здесь любили говаривать, что ждать особенно нечего - за три рубля, полагавшиеся в сутки на каждого отдыхающего, можно войти в любую городскую столовую и выйти, не успев, по существу, пообедать (мне все время хотелось возразить, что ведь три рубля это дневная заработная плата техника, медсестры или кассира, как же быть?).
