Инна Зинченко - Точки над Ё, или Ключ от всех замков
— Господин, вас обманывают! — Громко и уверенно сказала я.
Ох, до чего же не люблю стучать, никогда этим не занималась! Но, если я сейчас этого не сделаю, то уже никогда не смогу вернуться на свою родную Землю. Моё бездыханное тело обнаружат мои бедные родители, и даже вскрытие не объяснит, от чего я умерла.
Кнут Марзы обжёг меня, но к этому я уже привыкла. Я увидела в глазах Таракса интерес и поняла, что спасена. Они ничего со мной не сделают — он не позволит.
— Кто ты такая? — Спросил меня важный господин.
— Это наша полоумная рабыня — засуетился Крак, но эта его суетливость сыграла с ним плохую шутку, она насторожила Таракса.
— Говори! — Приказал он мне.
И я заговорила. С каждым моим словом глаза Таракса становились всё темнее и темнее, а Крак и Марза как — то сразу скукожились и стали такими маленькими и жалкими, что я даже почувствовала себя сволочью.
— Вы можете всё проверить, Господин, — сказала я — достаточно просто спросить у покупателя по какой цене он купил дом.
Бледное лицо Таракса исказила гримаса гнева. Глаза его горели, зубы сжались, нос заострился. Кажется, да не кажется, а точно, кому — то будет очень плохо, и я надеюсь, что не мне.
— Корк! — Скомандовал Таракс, стоящим за его спиной охранникам.
Я ничего не поняла, но, взглянув на Крака с Марзой, до меня дошло, что сейчас произойдёт что — то страшное. Ноги толстухи подкосились, и она упала — большая бесформенная туша, скулящая и дрожащая. Сам Крак с трудом держался на ногах, но держался.
Охранники поднесли две коробки, что бы это могло значить? Таракс открыл коробки и достал из каждой по мотку колючей проволоки. Бред, какой — то! Увидев это, Крак потерял самообладание. Вой, плач, стенания. Чего они запаниковали?
Таракс положил проволоку на пол и что — то скомандовал. Я ничего не понимала и с интересом за всем этим наблюдала. Мотки колючей проволоки сами собой развернулись. До меня стало доходить, что это не совсем проволока, а что — то неизвестное. Оно слегка приподнялось и вдруг, я даже не заметила, как оно это сделало, оно обвилось вокруг Крака. Вопль, который издал мой бывший хозяин, заставил меня пожалеть о содеянном. Гадость я сотворила, подлость! Ненавижу себя за это! Но ничего уже изменить нельзя. Марза потеряла сознание и поэтому не почувствовала, как второй "моток колючей проволоки" обвился вокруг неё. Вскоре от Крака и Марзы осталась лишь грязная лужица.
И что дальше?
Таракс вдруг вспомнил обо мне. Он кивнул охраннику, и тот освободил меня от цепи. Значит, меня наказывать не будут, и я свободна!
— Как тебя зовут? — Спросил меня Таракс.
— Саня.
— Пойдёшь со мной. — Сказал он таким тоном, что возражать я не рискнула, помня о печальной участи "сладкой парочки".
— Что со мной будет? — Робко спросила я, и вся напряглась в ожидании ответа.
— Я так понимаю, что у тебя дома нет. Будешь жить у меня. Это большая честь — жить в доме верховного жреца Таракса!
Ё — моё, а он — то, оказывается, верховный жрец! Вот ведь вляпалась — так вляпалась! От него труднее будет сбежать. Хрен редьки не слаще.
— И вы тоже посадите меня на цепь? — Робко спросила я.
— Зачем? Ты абсолютно свободна. Если хочешь, то можешь идти куда угодно. Я просто хочу тебе напомнить, что сейчас зима, и ты можешь замёрзнуть на улице.
Ох, однажды я уже клюнула на такую вот удочку и попала в рабство. Что же мне делать?
— Так ты идёшь со мной или нет? — Спросил он.
Выбор у меня не велик.
— Иду.
На улице была такая холодина, что внутри у меня всё заболело. Я шла босая по колено в снегу. Добрый дяденька мог бы посадить меня в свою повозку. Я же ноги отморожу.
Повозку тянуло странное животное, похожее на большого дикобраза на лошадиных ногах. Называется, посочувствовал, хрен моржовый, взял к себе в дом, пожалел сиротку. Да я просто не дойду до его дома — ноги отвалятся. Хоть бы обул во что — нибудь!
— Ты не замёрзла? — Спросил он меня из своей кареты
Ну не сволочь ли?! Он ещё спрашивает. Конечно, ему тепло и уютно, а походил бы он босиком по морозу.
— Замерзла.
Молчание длилось, по — моему, очень долго. Он, что, не слышал, что я ему сказала? Или ему всё до лампочки?
Дверь кареты открылась.
— Иди сюда.
Долго упрашивать меня не пришлось. В карете было тепло. Лицо Таракса ничего не выражало — он был где — то далеко — в своих мыслях. Я нагло его разглядывала. Вообще — то, дядька — ничего такой. Не бог весть, какой красавец, но не урод. Его лицо напомнило, какого — то хищника — волка или коршуна. Колючие, чёрные глаза, в которых ничего нельзя было разглядеть, большой нос, совсем, как клюв хищной птицы, высокий лоб и узкие губы. Лицо худое, удлинённое. Он мог бы быть красивым, но у него всего было слишком много — слишком большой нос, слишком высокий лоб, слишком жёсткие глаза.
— И, как я тебе? — Спросил он, не глядя в мою сторону.
— Бывают и похуже — не подумав, ляпнула я, и сразу осеклась — как он отреагирует?
Он засмеялся, и лицо его сразу стало гораздо более человечным, более симпатичным.
— Ты интересная девица. Впервые встречаю человека, который не заискивает перед верховным жрецом Таракса. Может быть, ты такая смелая, потому, что тебе не чего терять?
Я посмотрела на две коробки, стоящие на полу у его ног. То, что находилось в этих коробках, напомнило мне о том, что каждому есть, что терять. Нечего терять только покойникам.
— Не бойся, я не собираюсь скармливать тебя корку — успокоил он меня. Интересно, что это за корки такие? Кто они? Ничего подобного я никогда и нигде не встречала.
— Ты раньше видела корков? — Спросил он.
— Нет — честно ответила я.
— Интересные твари. Когда — то они почти полностью уничтожили цивилизацию шаксов. Ты знаешь, что шаксы когда — то были разумными?
"Я не знаю даже кто такие шаксы" — подумала я, но вслух этого я не сказала.
— Они жили здесь до нас. А откуда взялись корки — этого никто не знает, но они очень быстро превратили шаксов в животных и едва не уничтожили их совсем. Это именно корки загнали шаксов на свалку. А вот мы смогли приручить корков! Мы контролируем их численность — стерилизуем.
О — ё! Как можно стерилизовать моток колючей проволоки?! Умельцы — слов нет! Я вообще сомневаюсь, что подобное существо способно воспроизводить себе подобных — как? Хотя, ёжики ведь тоже колючие, просто сначала иголки у них мягкие, может и у корков так же?
— В мире всё постоянно меняется и когда — нибудь исчезнем и мы, а на наше место придут другие. — Философски заметил Таракс.
— А, может, мы останемся? — Несмело предположила я.
